Ромен Гари, хамелеон
Шрифт:
После размышлений Жан Беккер решил пригласить Джин Сиберг на роль в легкой комедии «Выхлоп», в которой должен был также играть Жан-Поль Бельмондо. Съемки шли в Бремене, Барселоне, Неаполе, Афинах, Бейруте, Дамаске и продолжались девять недель. Гари, ревнуя Джин к помощнику режиссера — а это был не кто иной, как Коста-Гаврас{557}, — прилетел к ней в Барселону. На обратном пути они заехали в Грецию, и Джин купила за три тысячи крошечный рыбачий домик на Кикладах, острове Миконос, куда ей не часто будет суждено наведываться, особенно после государственного переворота в 1967 году. Почтовый адрес дома выглядел просто: «Дом портного Иосифа. Миконос».
Роберт Россен много работал для успешного завершения «Лилит». Одно время в «Коламбия Пикчерс» даже думали показать этот фильм
Роль светской дамы, о которой Джин так мечтала, теперь ее тяготила. Муж ощущал себя дома как царь и бог и обращался с ней, как с девочкой, которую надо всему учить. На приемах, которые Ромен Гари устраивал для дипломатов или знаменитостей из мира литературы, Джин не решалась и рта открыть, боясь произнести глупость и поймать на себе взбешенный взгляд супруга. Она предпочитала ходить в кафе в Сен-Жермен-де-Пре или в ночные клубы в сопровождении Ива Ажида, который приехал в Париж учиться на врача.
Диего воспитывался Евгенией, разделяя с ней две комнаты на антресолях, откуда в комнаты его родителей вела лестница. Евгения разговаривала с мальчиком исключительно на испанском, поэтому он не знал языка собственных родителей.
Пока Джини думала в перерывах между съемками, как бы избавиться от скуки, Гари писал в тиши своего кабинета новый, значительно переработанный вариант «Цветов дня»{558}, включающий десять дополнительных глав. Название тоже было изменено — «Грустные клоуны». Второй версии романа было суждено повторить печальную судьбу первой.
В то же время Гари раздражало то, что Жан Розенталь{559}, автор французского текста «Леди Л.», не спешил представить ему перевод Talent Scout, рабочее название «Пожиратели звезд». Он отказался от мысли переводить свой роман на французский язык в одиночку. По его подсчетам, полгода должно было уйти только на обработку первоначальной версии перевода. Каково же было возмущение Гари, когда он узнал, что Розенталь еще и не приступал к работе{560}.
63
В сентябре 1964 года Марджори Брэндон, молодая американка, приехавшая учиться в Париж, прочитала в «Нью-Йорк геральд трибюн» {561} объявление: Writer is looking for a part-time secretary for literary works. Romain Gary. Babylone 3293 [72] . Она тут же зашла в первое попавшееся кафе и бросила монетку в телефон-автомат; трубку снял сам Гари. Mister Gary, I just read your add in «The Tribune» and I would like to apply for the job [73] . На это он спросил: Do you take dictation on a typewriter? [74] Марджори ответила, что никогда не пробовала печатать на машинке, но, поняв, что Гари сейчас повесит трубку, поспешно воскликнула: But why don’t you give me a chance? [75] Гари назначил ей собеседование на тот же день. Марджори очень волновалась, ожидая, пока Гари ей откроет, она услышала из-за двери голос ребенка, но когда дверь наконец открылась, перед девушкой стоял только высокий мужчина, пригласивший ее пройти в его кабинет, в который можно было попасть прямо из прихожей. Мужчина указал ей на место за письменным столом, а сам уселся на софу напротив. Марджори вставила лист бумаги в пишущую машинку, и Гари начал диктовать текст на
72
«Писатель ищет секретаря для литературной работы на неполный рабочий день. Ромен Гари. Вавилон. 3293».
73
«Мистер Гари, я звоню по объявлению в газете „Трибюн“».
74
«Вы можете печатать под диктовку?»
75
«Пожалуйста, дайте мне шанс!»
76
«Хорошо».
Они договорились, что она будет приходить каждый день, кроме субботы и воскресенья, и с трех до пяти-шести часов дня печатать первый вариант нового романа Гари.
Часто дверь открывала Евгения — няня Диего — или домработница Антония. Марджори тут же усаживалась за машинку, а через несколько минут входил Гари и после краткого приветствия садился на софу, в дальнейшем не обращая ни малейшего внимания на ее присутствие. Покуривая сигары «Монте-Кристо» и банками поедая фруктовое пюре, он диктовал обычно пять или шесть страниц разрозненных фрагментов, которые, казалось, были совершенно не связаны друг с другом. Но когда Гари был в ударе, он мог надиктовать до двадцати восьми — тридцати страниц текста. Особую точность он соблюдал в знаках препинания, всегда на них указывая. Марджори должна была печатать с двойным межстрочным интервалом, чтобы Гари потом мог вписывать туда свои исправления. Зачастую ему случалось, начав фразу, диктовать сразу несколько вариантов ее продолжения, причем каждую новую версию он просил Марджори печатать с красной строки.
А бывало, что он сидел часами, не произнеся ни слова. Однажды, когда он так сидел, дверь распахнулась и в комнату ворвался четырехлетний мальчик, крича по-испански: «Papa! Papa! Cuento! Cuento!» Гари повернулся к Марджори: What does he want? [77] Она ответила: Well, I think, Mister Gary, that he wants you to read a story [78] .
Иногда вместо работы он посылал Марджори за сигарами в «Ля-Сиветт» в Пале-Рояль или просил ее помочь с покупками секретарю Джин Арлетт Мерчес.
77
«Чего он хочет?»
78
«По-моему, он хочет, чтобы вы рассказали ему сказку».
64
На Рождество Гари — который терпеть не мог алкоголь, алкоголиков… и маршала Петена! — купил в букинистической лавке книгу Гастона Дериса «Вино — мой лекарь» {562} с иллюстрациями Рауля Дюфи. Эту книжку он преподнес Джин со следующей иронично-жестокой преамбулой: «Пей, пей, милочка… enjoy it… get fat, fat, FAT! Ромен, Рождество 1964» [79] . На пятой странице находилось предисловие, которое представляло собой факсимиле речи маршала Петена, датированной 27 июля 1935 года:
79
«Пей, пей, милочка… наслаждайся… толстей, толстей, ТОЛСТЕЙ!»
Хвала вину.
Из всех посылок, приходивших на фронт во время войны, самой желанной, самой ценной для воина было вино.
Ради стакана «краснухи» французский солдат пренебрегал опасностью, не обращал внимания на пули, дерзил жандармам. Снабжение вином приобретало для него почти такую же значимость, как снабжение провиантом.
Для наших бойцов вино было мощным стимулятором, позволявшим мобилизовать как душевные, так и физические силы.
Итак, оно по-своему помогало нам победить.