Ромео и Джульетта. Величайшая история любви
Шрифт:
Скажите, как теперь глянуть в глаза друзьям, с которыми еще вчера сдвигал кружки с вином?! С которыми ругательски ругал гибеллинов и издевался над высокомерием аристократов?!
А сейчас — их насмешки! Косые взгляды! Обидный шепоток за спиной! Кривляние, ужимки и похлопывания по плечу — мол, да, друг Тибальт, вот уж не ждали… Какие же вы, Капулетти, оказывается, ловкачи… Такие, выходит дело, оборотни — просто на диво!.. Не знал, говоришь? Вот же новость! Ты, Капулетти, не знаешь, что делается у тебя же в доме?! Не смеши, Тибальт, не надо, останься мужчиной хотя
Позор! Бесчестие! Черное пятно на всю жизнь!
Словом, этот малый, и без того не слишком здравый умом, скоро дошел до такого кипения, что, казалось, откусит нос каждому, кто лишь чихнет в его сторону.
Как многим недалеким людям в таких ситуациях, Тибальту срочно требовалось найти виновника. Дядя Николо — да, виноват! Сестра Джульетта, подстилка рыцарская, — бесспорно! Но не будешь же наступать со шпагой на престарелого дядюшку! Глава дома как посмотрит на него, как гаркнет — в животе все переворачивается… А сестра… Да трижды проклято оно, такое родство, но не нападать же на женщину!
Ему и в голову не пришло, что будь он сам слегка поумнее, да поменьше буйствуй, Николо не стал бы держать племянника вдалеке от домашних тайн. Для подобных Тибальтов в их бедах виновны все, кроме них самих… Ну, синьоры и сеньориты, вы знаете эту породу…
Впрочем, есть еще виновники, кроме родичей, и обнаружить их весьма не сложно! — внезапно сообразил он. Все же на виду! С чего, скажете, Ромео Монтекки вдруг появился на празднике в их доме? Зачем Бенволио и Меркуцио пожаловали туда, где им рады как занозе в ляжке?
Юношеская шалость? А с чего бы тогда вероломный дядюшка взялся их защищать? Почему не отомстил врагам семьи, когда те сами пришли к нему в руки? Наоборот, принял их как гостей, и его заставил раскланиваться… Хлебать из горькой чаши неожиданного унижения!
Ответ очевиден — не просто они пришли, ох, не просто! Ясно теперь, Ромео, Бенволио и Меркуцио появились на празднике в качестве посредников. Что б, значит, прикрываясь дымом веселья, склонить к измене нестойкого дядюшку! Устроить брак сестры с рыцарем-гибеллином! И все — явно, под самым носом…
Ну, Ромео, достойное отродье Монтекки, известных своим коварством! Правильно говорят, и маленькая змея — уже змея! — скрежетал зубами Тибальт.
В таком состоянии он метался по городу, исходя потом от жары и ненависти. И надо же такому случиться, что его встреча с недругами произошла все на той же площади Блаженных Мученников Патрикия и Варсонофия, с которой и началась наша история…
Вот уж воистину — причудливость бытия, хитросплетения которого часто кажутся нарочитыми постороннему взгляду. Помнится, наши предки, воинственные римляне поклонялись Року. И хоть мы, христиане, отрицаем все это язычество, вручая себя единственно руке Божьей, но поневоле задумаешься… В самом деле, не Рок ли привел Ромео на площадь как раз в том момент, когда мимо разъяренным быком трусил Тибальт? С чего бы влюбленному именно тогда захотелось остановиться на площади Мученников, глянуть на настенную лепнину, разбитую палкой Бальтазара?
Совсем
Влюбленные вообще склонны к фетишам, и разбитое украшение казалось ему едва ли не первым памятником их любви.
А теперь — Джульетта помолвлена. Его маленькая жена помолвлена с другим… Сказать кому — не поверят, что такое бывает… Как все запуталось в такие короткие сроки — ума лишишься!
Надо отметить, Ромео был ревнив не менее многих из нас. Но при этом на его стороне были венчальные клятвы Богу и их жаркие, страстные ночи. Так что оглашение помолвки его не слишком задело. Он лишь никак не мог сообразить, как бы развязать все узлы без ущерба.
Рок! Приди Ромео на площадь чуть раньше или чуть позже, и не было бы ничего, и вся история потекла бы по другому руслу. Но — случилось так, как случилось, потому что другого нам, видимо, не дано Божьей волей…
Тибальт, заметив своего главного обидчика, издал такой вопль, что крики моряков, впервые увидевших землю после безнадежных морских скитаний, показались бы по сравнению с ним легким шепотком кумушек.
Выхватив шпагу, он кинулся к юноше. От ярости даже говорить не мог, только рычал и мычал и размахивал шпагой, как мельница крыльями.
— Тибальт? — заметил его юноша. — Что с тобой? Что-то случилось? Ты болен?
Тибальт действительно производил впечатление больного. Из тех, которых корежат бесы и которых держат на цепях в веселых подвалах, размеренно поливая холодной водой. Но к брату жены, своему тайному родственнику, Ромео не мог не испытывать снисходительности.
— За шпагу, Ромео! — обрел, наконец, дар речи Тибальт. — Возьмись за шпагу, проклятие ада! И я отправлю тебя именно туда, презренный изменник!
— Изменник? Ад? — мягко удивился Ромео.
— Да, изменник! Враг рода человеческого!
— Богом клянусь, ты начинаешь величать меня слишком уж пышными титулами… Враг рода человеческого у нас один, и я не настолько тщеславен, чтобы претендовать на его престол… А, так я вижу, ты уже все знаешь… — догадался Ромео. — Но ведь я могу все объяснить, друг. Я хоть сейчас готов тебе все объяснить. Пойдем, брат, выпьем холодного вина и поговорим спокойно в прохладе какого-нибудь кабачка. Я расскажу тебе все, и ты поймешь нас…
Поясню, Ромео понял дело так, что Тибальт узнал о тайном браке сестры. И разъярен от избытка любви к ней. Вполне понятное, законное негодование брата.
Тибальт же понял его по-другому. Понял, что Ромео сознается в сговоре с Николо, да еще имеет нахальство издеваться над ним, предлагая лицемерную дружбу. От этого он еще быстрее замахал шпагой, которую, по моим наблюдениям, почитал чем-то вроде палки с лоскутом кожи, что называют еще мухобойкой.
Может, случайно, но он все-таки задел Ромео кончиком клинка, вспоров рукав. Юноша вздрогнул, но сдержался. Отступил на шаг и нарочито сложил руки на груди, хотя из разреза уже явно капала кровь.