Ромео
Шрифт:
— Зачем ты это сделал, Билл?
— Я же сказал. Я хотел поговорить с тобой.
— Я не об этом.
Он закатил глаза.
— Я не Ромео, Сара. Я не садист-убийца.
Сара резко отпрянула назад.
Взгляд Деннисона зажегся гневом.
— Боже. Она тебе рассказала.
Сара неуверенно покачала головой, не понимая, о чем он говорит.
Он приблизился к ней.
— Я никогда не проделывал с твоей сестрой ничего такого, чего бы она не хотела. Чего не вымаливала бы у меня. Это она тебе тоже рассказала? Как она не могла кончить, до тех пор пока я… ее
У Сары так сильно бился пульс, что казалось, будто его удары отдаются в ушах. Нужно сохранять выдержку. Он не прикончит меня здесь. Не посмеет. Он должен исполнить привычный ритуал. Изменить ему он не в силах. Не об этом ли говорила Мелани?
Деннисон был совсем рядом. Его красивое лицо выглядело изможденным.
— Ты рассказала все полицейским, так ведь? Про меня и Мелани. Про нас с тобой.
— Нет. Я не рассказывала, Билл…
Его глаза сузились в угрожающем прищуре. Он грубо схватил ее за плечи.
— Полицейские ведь не верят в то, что это Перри? Хотя и распускают слухи о поимке Ромео. Все это лишь уловки. На самом деле они подозревают меня. Потому-то Аллегро и заявился ко мне вчера утром с очередным допросом. И все из-за тебя — наболтала им…
— Билл, клянусь тебе…
— И еще потому, что я, видите ли, лечил двоих из пяти жертв и когда-то был женат на третьей. Есть за что зацепиться, не так ли? Но все это не более чем совпадение. Сара, ты как никто другой знаешь, как я любил Мелани. И она меня тоже любила. Всему виной было ее маниакальное преклонение перед отцом. Он для нее был Богом. Любое мое слово, жест, поступок должны были соответствовать эталону — великому и непогрешимому Розену. Вот почему я и начал шляться. Оставил ее. И вот почему меня влекло к тебе, Сара. По крайней мере, ты не была зациклена на отце. И не сравнивала каждого мужчину с ним.
Деннисон говорил, а пальцы его все глубже впивались в ее плечи. Может, он и не станет убивать ее здесь, в этой душной клетке, но изувечит основательно, подумала Сара.
Рот его дернулся в уродливой усмешке.
— Не правда ли, ирония судьбы? Доктор Симон Розен — такой правильный, респектабельный, благополучный, единственный человек во всей Вселенной, который, судя по тому, что говорила Мелани, понимал ее, — на самом-то деле прожил жизнь, так и не узнав и половины правды о своей любимице. Честно говоря, я надеялся, что она все-таки переболеет своей любовью к отцу. И мы сможем вновь попытать счастья.
— Если ты невиновен, Билл, тогда пойди в полицию, поговори со следователями.
Он ухмыльнулся.
— Блестящий совет, Сара. А я-то еще имел глупость подумать однажды о том, что влюблен в тебя.
Порыв злости, захлестнувший Сару, на мгновение затмил страх. Не говоря уже о рассудке.
— А как же Эмма? Ее ты тоже любил?
Он резко встряхнул ее.
— Что ты знаешь о нас с Эммой?
— То, что ты был с ней в тот вечер, когда она погибла, — выпалила она. Да, может, она и сболтнула лишнего, но ведь не сказала же о том,
У Деннисона отвисла челюсть. Он покачнулся и, отпустив Сару, привалился к стене лифта, дабы удержаться на ногах.
— Мы с Эммой выпили немного.
— Шампанского? — съязвила Сара.
Он мрачно посмотрел на нее.
— Бренди. Мы пили бренди. — Лицо его перекосилось. — Ну хорошо, она мне нравилась. Я ей тоже. Потому-то я и прервал лечение. Но последние несколько недель были для меня мучительными. Знаю, что это прозвучит глупо, но я испытывал острую потребность… в общении. Мне очень хотелось нежности. Понимания. Сочувствия.
Пока Деннисон говорил, Сара, не сводя с него глаз, осторожно пробиралась к панели. Еще несколько шагов — и она дотянется до красной сигнальной кнопки, что находится в правом нижнем углу. Если бы только можно было заставить ноги слушаться. Они упорно отказывались двигаться…
Она выбросила руку вправо, но, прежде чем нащупала заветную кнопку, Деннисон схватил ее за запястье и отшвырнул в противоположную сторону. Сара больно ударилась о стенку лифта.
Он уставился на нее, как будто видел впервые в жизни.
— О, черт. Тебе больно? Я не хотел причинить тебе боль. Я просто испугался, Сара. Ведь я невиновен, но, если меня впутают в эту историю как подозреваемого в убийствах, моей репутации — конец. Я потеряю практику. Я погибну. Может, я и не светило мировой психиатрии, но людям я приношу много пользы. — Он напирал на нее и уже почти пригвоздил к стене. — Клянусь, у Эммы я пробыл всего лишь час. Мы даже не занимались сексом. Она сказала, что не расположена к этому. И я все понял. Клянусь. Кроме того, она сказала… — Он вдруг замолчал.
— Что сказала Эмма, Билл?
Мутно-голубые глаза Деннисона округлились.
— О Боже. Она сказала, что к ней должен зайти друг.
— Друг?
— Мне показалось, что она хотела поскорее выпроводить меня. Она ждала его. Ромео. И он пришел на свидание.
Как приходил и на все предыдущие.
Сара воспользовалась его откровенностью.
— Ты должен все рассказать в полиции, Билл. Пошли ко мне в офис. Позвоним Аллегро.
Он отпрянул. На мгновение ей показалось, что она одержала победу. Но тут же его губы изогнулись в коварной усмешке.
— Ты мне не веришь. И эти полицейские тоже не поверят. Правда, у меня есть кое-что в запасе против твоего дружка Аллегро, так что, может, мы и поторгуемся.
— Что у тебя может быть против Джона?
— А, так он уже Джон? Признаюсь, я чувствовал, что между вами что-то есть. Психиатры обладают особой проницательностью — даже те, кто не достиг таких высот, как выдающийся доктор Симон Розен. Когда Аллегро допрашивал меня вчера, он величал тебя не иначе как Сара. А не мисс Розен. И было что-то неуловимое в том, как он произносил твое имя…