Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах
Шрифт:
— Стой! — внезапно прозвучало из темноты.
— Ага! Вот и он!
Мгновенно закрыв зонт и держа его в левой руке, Хаято резко обернулся:
— Чего надо?
— Небось не забыл еще, как мы с тобой повстречались?
— Ну? Там, на лестнице, что ли? — холодно переспросил ронин.
— Вспомнил, значит!
С этими словами самурай отбросил зонт в сторону, и в струях дождя сверкнула сталь обнаженного клинка. Хаято, не успев выхватить свой меч из ножен, парировал удар зонтиком.
— Да ты, я вижу, всерьез… Хмель-то весь выветрился?
— Что-о?!
Отпрянув
Теперь кончики мечей осторожно сближались, будто намереваясь лизнуть друг друга. В следующий миг оба противника атаковали и оба парировали удар. Лезвия кружились и плясали, выписывая фигуры в воздухе, пока не сошлись вновь со звоном, образуя крест. Противники, налегая на мечи, привстали на цыпочки и замерли в смертельном единении, лицом к лицу, будто слившись в нераздельное целое.
Дождь хлестал как из ведра, и прозрачные нити прошивали насквозь ночную тьму.
— Х-ха… — тяжело выдохнул Катада.
В это время сквозь рокот ливня послышался шум приближающихся шагов, и во мраке обрисовались контуры паланкина. Передний носильщик, до сей поры ничего не замечавший в сгустившемся мраке и ничего не слышавший за грохотом дождя, завидев прямо перед собой зловещий блеск клинков, взвыл от ужаса:
— А-а-а!
— Что там еще?! — раздался недовольный голос из паланкина, когда перетрусившие носильщики, бросив свою поклажу, дружно пустились наутек.
В паланкине сидел не кто иной, как Бокуан Маруока, возвращавшийся из поместья Микуния. Порядком притомившись, он как раз сладко дремал, откинувшись на подушки, и видел чудесный сон, как вдруг паланкин рухнул на землю, отчего у лекаря чуть не случился перелом шейных позвонков. Когда же он попытался выбраться наружу, перед глазами у него замелькали обнаженные лезвия мечей.
С трудом передвигаясь в кромешной тьме и гадая, на кого он нарвался, Бокуан еле-еле выкарабкался на раскисшую дорогу и истошно завопил:
— Караул! На помощь!
Он так и стоял на четвереньках, уперевшись руками в грязь, когда темная фигура с опущенным мечом направилась в его сторону, пристально вглядываясь во мглу.
— Пес там, что ли?
В вопросе явственно прозвучала нота презрения: Хаято признал собачьего лекаря.
— Пощадите! Только не убивайте! — умолял Бокуан, дрожа всем телом.
— Очень нужно убивать такого сморчка, как ты! — насмешливо бросил ронин.
— Ох, помилуйте! — лепетал Бокуан, позабыв о приличиях и уткнувшись носом в землю.
Хаято перевел взгляд на тело Катады, мокшее под дождем у обочины дороги, подобрал валявшийся в стороне зонтик.
— Эй, ты! — позвал он.
— Чего-с? — отозвался Бокуан, не смея поднять головы.
— Пойдешь по этой дороге, увидишь трактир «Синобу». Зайдешь туда, поднимешься на второй этаж, найдешь человека по имени Кобаяси. Передай ему, что давешний его знакомый будет его ждать у храма Сэйбё. Запомнил?
— Господин
— Да, — прозвучал скупой ответ.
Бокуан осторожно поднялся на ноги, держась за паланкин. Ноги его вроде бы держали, но тело было само не свое. Он хотел только одного — поскорее бежать прочь, но никак не мог сдвинуться с места.
Раскрыв над головой зонт и прикрывшись от дождя, Хаято холодно наблюдал неприглядное зрелище.
Наконец Бокуану удалось совладать с собой и сделать несколько шагов.
— Только попробуй удрать! — напутствовал его ронин. — Мне известно, как тебя зовут и где тебя искать.
Лекарь, словно во сне стремглав пронесся через два квартала и перевел дух только тогда, когда в темноте послышались голоса. Он бросился туда и вскоре обнаружил скрывшихся с места сражения носильщиков паланкина.
— Эй, стойте! — крикнул им Бокуан. Носильщики послушно остановились.
— Я ваш господин или кто?! — чуть не со слезами возопил Бокуан, поравнявшись с ними.
— Не извольте беспокоиться, ваша милость, — оправдывались носильщики, — мы тут повстречали самого господина начальника из управы, так что теперь-то уж все будет в порядке.
И действительно, к ним как раз подошел крепкий, щеголевато одетый по городской моде мужчина, представившийся квартальным надзирателем. [32] Это был Сэнкити с Камакурской набережной.
32
В токугавском сёгунате существовала чрезвычайно разветвленная система полицейского сыска и осведомительства для поддержания порядка, именовавшегося Великим миром в Поднебесной.
— Так что, второй, значит, там и лежит?
— Там, там!
— Говорите, похож на самурая… Ну-ну, так оно и должно быть… А сюда вы что ж, случайно забрели или по какой причине? — поинтересовался Сэнкити.
Все еще дрожа от пережитых напастей, Бокуан принялся рассказывать все с начала до конца. Сэнкити внимательно слушал, время от времени кивая. Когда рассказ был окончен, он, будто разговаривая сам с собой, заметил:
— Ясно, это был поединок. Однако ж надо пойти взглянуть. Оглянувшись по сторонам, он рысцой поспешил прочь и вскоре скрылся во мраке.
Между тем Хаято, отрядив Бокуана на поиски Хэйсити Кобаяси, терзался мыслью о том, что в уплату за благодеяние он ни много ни мало отправил на тот свет приятеля человека, который его предупредил. Как поведет себя Кобаяси? Впрочем, сейчас юноша еще менее, чем раньше, был склонен к трусливому бегству. Он был исполнен спокойствия и уверенности: с места он не сойдет — что ж, если так суждено, придется принять бой. Хотя чисто по-человечески Кобаяси ему нравился. Редкостный в наше время пример самурайского благородства, — думал он про себя. Такие сейчас наперечет. К тому же сразу можно было сказать по глазам и по манере держаться, что, если дойдет до схватки, Кобаяси охулки на руку не положит.