Росас
Шрифт:
— Очень хорошо, высокочтимый сеньор.
— Вы передадите нашим друзьям все, что вы здесь видели и слышали… Вы меня понимаете?
— Да, высокочтимый сеньор.
— Разве Масы нет у дверей? — спросил Росас у солдата, державшего матэ, который генерал от время до времени пил глотками.
— Он там! — отвечал тот.
— Пусть войдет!
Минуту спустя появился Мариано Маса, он командовал так называемым морским батальоном, а позже сыграет страшную и кровавую роль в войнах Росаса.
Тогда это был человек тридцати пяти лет, белокурый,
Со шляпой в руке предстал он перед тем, кто пролил кровь его дяди и двоюродного брата.
Росас спросил его сухо, не удостоив поклона:
— Не приводили ли к вам вчера нескольких человек?
— Да, высокочтимый сеньор.
— Сколько их?
— Четверо, высокочтимый сеньор.
— Их имена?
Маса вынул из своего кармана бумагу и прочел:
— Хосе Вера, испанец.
— Говорите «гальехо»! 26
— Хосе Вера и его гальехос.
— Вам прислали их из Лобоса, не так ли?
26
Гальехо — в Латинской Америке синоним слова «испанец».
— Да, высокочтимый сеньор.
— А другие?
— Некий Велес из Кордовы и Мариано Альварес, портеньо.
— Других нет?
— Нет, высокочтимый сеньор.
— Хорошо! Расстреляйте их!
Маса вышел, сделав глубокий поклон. Росас возобновил свою прогулку.
По прошествии пяти минут он остановился и сказал, обращаясь к Корвалану:
— Отправляйтесь! Адъютант приготовился уходить.
— Кстати, зайдите к Марии-Хосефе и скажите ей, что она может делать то, что ей будет угодно, что если дело касается унитариев, то это не повлечет за собой никаких последствий.
— Очень хорошо, высокочтимый сеньор.
— Да! Затем найдите Мариньо и скажите ему…
Росас был прерван грохотом двух последовательных залпов. Это свершилась казнь над осужденными.
— Итак, вы скажете Мариньо, — заговорил снова с полнейшим спокойствием Росас, — о всем, что происходит здесь, и прибавите к этому, что он походит на унитария, так бледны статьи его газеты.
Никогда еще страницы газеты не дышали такой кровожадностью, на каждой странице мелькали требования массового избиения унитариев.
Корвалан вышел из ранчо, с большим трудом сел на лошадь и отправился выполнять поручения, каждое из которых приносило с собой смерть или опалу.
Но едва он успел сесть в седло и сделать несколько шагов, как его остановил солдат, носивший Росасу матэ, и снова позвал его к Росасу.
Старичок с трудом слез с лошади и, опираясь на свою шпагу, с эполетами, танцующими на его спине, вошел в ранчо, тогда как солдат пошел за стаканом воды, потребованным диктатором.
— Вы отправились?
— Да, высокочтимый сеньор.
— Подождите, сядьте! Корвалан сел.
— Ну, — сказал Росас, обращаясь
— Эту, высокочтимый сеньор, — отвечал секретарь, указывая на огромный сверток, положенный на стул.
— Разверните его!
— Вот, высокочтимый сеньор.
— Хорошо. Возьмите одну классификацию.
— Которую, высокочтимый сеньор?
— Начните с первой, отыщите ее. Секретарь начал перелистывать бумаги.
— Вот она, высокочтимый сеньор.
— Читайте!
И Росас возобновил свою прогулку.
Секретарь начал читать одну из этих знаменитых классификаций, составленных лично Росасом, написанных исключительно его рукой и характеризующих более девяти тысяч четырехсот сорока двух человек. Они были начаты в 1835 году и продолжались до 1844 года, никогда проскрипционные листы не были так полны. Чтобы читатель мог иметь понятие о них, возьмем наугад пять или шесть имен.
Классификация 1835 г.
Генерал дон Хуан Хосе Виамон — враг Ресторадора.
Дон Руфино Гуати — унитарий и черный человек.
Заслуженный полковник дон Хосе Мария Эскобар — lomonegro, ни друг, ни враг. Деметрио Пеньо — унитарий и ренегат. Бенедикто Масиель — чиновник, слывет за федералиста, но имеет сношения с ренегатами и их правительством.
Марианьо Вела — экзальтированный ренегат.
Антонио Хосе Лароса — уживается со всеми.
Дон Франсиско Кастель — унитарий сам, его жена и сын — также.
Луис Кастаньяга — неисправимый унитарий.
Мануэль Вега — ренегат, злой, скверно обращался со многими гражданами в дурную эпоху ренегатов.
Все классы общества, начиная с самых высших и кончая низшими, были таким образом отмечены кровавыми когтями тигра: военные, ученые, чиновники, солдаты, собственники, купцы, — все были там, даже женщины, старцы и дети. 27
Чтение одного из этих курьезных документов продолжалось около двух часов. Росас слушал с напряженным вниманием, ни разу не прервав секретаря.
27
Эти классификации существуют полностью в рукописях. — Примеч. автора.
Наконец последний остановился.
— Тут конец, высокочтимый сеньор! — сказал секретарь.
— Ну, оставим это! Отложите другие классификации в сторону, но по порядку, мы их вскоре прочтем, только примите за правило, везде, где вы увидите слово унитарий, говорить дикий унитарий. Возьмите эту классификацию, Корвалан, и передайте ее Марии-Хосефе, скажите ей, чтобы она сделала из нее выдержки. Завтра я пришлю ей другие.
— Ничего больше, высокочтимый сеньор?