Роскошь нечеловеческого общения
Шрифт:
Теперь вся чиновничья масса, каждый отдельный член которой стал в тысячу раз более важным, чем прежде, когда являлся пусть необходимым, пусть находящимся на своем месте, пусть довольно дорогим, но все-таки винтиком общей Системы, - теперь вся эта армия, неожиданно разросшаяся, лавировала между контролирующими организациями - налоговиками, милицией, прокуратурой, с одной стороны, откровенными бандитами, с которыми им все чаще и чаще приходилось иметь дело, - с другой и непосредственно аппаратом мэра - с третьей.
Ненавистный Бекетову мэр был отличным стратегом, однако в
До поры до времени чиновники старой школы работали в прежнем режиме, то есть без оглядки, машина распределения и торговли жильем неслась в непонятное капиталистическое будущее, оставляя за собой на обочинах всех окрестных дорог особняки из красного кирпича - двух-, трех-, а кое-где и четырехэтажные, с башенками, подземными гаражами и бассейнами. Город и его ближайшие окрестности преображались на глазах.
В центре Города во множестве появились двухэтажные квартиры, оборудованные в соответствии с фантазией архитекторов-дизайнеров, освободившейся от оков ГОСТа и надзора жилищных товариществ. В связи с этим нужно было в срочном порядке расселить десятки семей из купленных новыми хозяевами Города коммуналок, которые трансформировались в высококлассные апартаменты.
Работа кипела. Десятки частных фирм, самые надежные и респектабельные из которых были "завязаны" на мэрию, то есть обладали покровителями в лице ответственных и сильных в своих полномочиях чиновников, делили Город по-своему, покупали, сносили или ремонтировали целые дома, подкачивали деньги в замороженное строительство, и оно оживало - с той же интенсивностью, с какой расселялись коммуналки, стали расти высотные дома на окраинах.
Впрочем, стоимость жилья в этих свежепостроенных красавцах была такова, что мало кто из бывших обитателей городского центра мог попасть в светлые комнаты с видом на лес или реку, в квартиры с улучшенной планировкой, в дома, оборудованные специальными площадками для парковок машин и вместительными бесшумными лифтами.
Деньги за жилье в новых зданиях было принято отдавать тогда, когда кроме фундамента и забора вокруг него будущие жильцы еще ничего не могли видеть. Ну а потом, после того как дом сдавали в эксплуатацию, эти деньги как-то забывались, и улыбчивый чиновник называл ошеломленному, или - с течением времени это стало случаться все чаще - уже ничему не удивляющемуся жильцу сумму окончательного, последнего взноса, который нужно было положить на стол наличными, чтобы получить ордер.
Куда девались те бедные старушки и полупьяные работяги, что выезжали из центральных коммуналок, одному Богу известно.
Короткий период откровенного бандитизма, когда квартиры отбирались у записных алкоголиков, а алкоголики эти либо выбрасывались на улицу с тысячью рублей в кармане, либо находили покой где-нибудь в пригородном парке или лесу, быстро закончился. Фирмы, занимающиеся недвижимостью,
Последнее время Бекетов как раз и занимался тем, что манипулировал так называемым "маневренным фондом" - переселял уже почти оторвавшихся от реальности жильцов из одного дома в другой, освобождал центр Города для капитального ремонта с последующий продажей наиболее солидных зданий... Словом, работы хватало.
Вот тут-то наконец и вошли в курс дела люди Греча. Кое-кто в его команде работал когда-то в КГБ, кое-кто просто был неплохим специалистом в жилищных вопросах, и деятельность чиновников старой школы осложнилась невероятно.
Контролеры мэра лезли буквально во все дыры, посылали бесконечные комиссии, которые осматривали здания, пущенные на капитальный ремонт, рылись в документах, ездили по строительным площадкам, - вся эта суета никому не нравилась.
Люди, развалившие Систему, переиначившие все под свои собственные вкусы, разрушившие идеологию, которая цементировала незыблемое когда-то государственное здание, теперь пытались докопаться до мелочей. До тех самых мелочей, на которых и держались остатки Системы.
Система не умерла, она просто распалась на чиновничьи микрочастицы, действующие теперь автономно, и "демократы", первое время довольные тем, что им удалось развалить видимую часть айсберга, расколоть глыбу советской власти, начали понимать, что пора заняться каждым осколком порушенного колосса в отдельности, рассмотреть его повнимательней и, если обнаружится, что осколок этот хранит верность прежним идеалам, немедленно ликвидировать.
Они не расстреливали, не ссылали в лагеря, даже не всегда сажали в кутузку. Они просто замещали живших по старым законам чиновников своими людьми, которые тут же начинали играть по новым правилам, руководствуясь иными, ненавистными Бекетову, демократическими принципами и идеями построения в России капиталистического общества.
– Так вот, - продолжил следователь.
– В камере у вас сидит один парень...
– Он внимательно посмотрел Бекетову в глаза.
Гавриил Семенович инстинктивно кивнул, хотя молодой человек его ни о чем не спрашивал.
– Да, - сказал следователь.
– Сидит он, значит... Сидит по подозрению в убийстве.
Не зная, как реагировать на эту информацию, Бекетов внимательно рассматривал запонки на рукавах следователя. Запонки были золотые. Дорогие, солидные запонки. Только человек с хорошим вкусом и достатком может носить такие.
– Сидит, между прочим, второй год. А суда все нет. Доказательств не хватает. История тут вот какая. Мерзкая, надо сказать, история. Сидел парнишка дома, выпить хотел. Позвонил приятель, пригласил в гости. Парень обрадовался, пошел. Ну сидят, выпивают. Там еще несколько человек было. Девушки, все как полагается. Этот Игорек, ну, который в камере сейчас парится, нажрался быстрее всех и уснул. А проснулся уже тогда, когда прибыла группа захвата. Вам интересно, Гавриил Семенович?
Бекетов неопределенно пожал плечами.