Роскошь нечеловеческого общения

Белозеров Андрей

Усилием воли он давил в себе эмоции и уходил либо к себе в кабинет, либо вообще прочь из дома. Последнее случалось все чаще и чаще.

О том, чтобы развестись с Викой, он и не помышлял. Во-первых, это такая возня, а во-вторых, у нее ведь возникнут имущественные претензии, пятое, десятое, адвокаты, суды - все это было для Суханова совершенно невозможным делом. Времени на подобного рода суету просто не хватило бы. На самотек тоже не пустишь - здесь тот случай, когда адвокат любой квалификации будет бессилен против той сверхчеловеческой глупости, которую Суханов неожиданно обнаружил в собственной жене, прожив с ней бок о бок не один десяток лет.

С дочерью

дело тоже обстояло не лучшим образом. Надя повадилась ходить за компанию с мамашей по этим "светским" заведениям, быстро привыкла к тому, что десять долларов за чашку кофе - это, считай, почти даром, и в результате полностью лишилась какого бы то ни было круга общения.

Подавляющее большинство сверстников были просто не в состоянии удовлетворить запросы Наденьки, которые в отсутствие родителей почему-то умножались многократно. При папе с мамой она еще как-то стеснялась озвучивать свои желания, в кругу же ровесников они прорывались потоком ужасающей силы, который очень быстро разметал всех Наденькиных воздыхателей.

Среди них, конечно, не было, по Наденькиному собственному выражению, голодранцев, но и дети вполне обеспеченных родителей, молодые бизнесмены и артисты очень быстро охладевали к Сухановой-младшей. Размах ее аппетитов по части подарков, покупок и ресторанов отпугивал даже самых мажористых из "мажоров".

Можно сказать, что Суханов встречал Новый год дома просто по привычке. Но на самом деле это был для него особый ритуал. Ритуал памяти.

В те несколько секунд, когда Андрей Ильич стоял с бокалом шампанского в руке и, прикрыв глаза, слушал бой кремлевских курантов, он переживал целую жизнь - там было и хулиганистое детство, и вызовы родителей в школу, и угроза того, что его, Андрюшу Суханова, все-таки выгонят и, кроме как в ремесленное училище, ему дороги никуда не будет, были долгие разговоры с завучем, был преподаватель физики, вставший грудью на защиту крайне способного, можно даже сказать, уникально одаренного хулигана Суханова, были олимпиады по математике, после которых Андрюша с друзьями напивался пивом до веселого остервенения и дебоширил, в меру своих подростковых сил, на окрестных улицах, были приводы в милицию и блестяще сданные выпускные экзамены.

Потом был Институт, куда Андрюша в буквальном смысле слова просочился - с помощью того же школьного физика, Бориса Израилевича, использовавшего свои связи и знакомства для того, чтобы не дать пропасть талантливому хулигану Суханову.

Были студенческие годы, наполненные удальством и любовными бесчинствами, участие в нескольких кражах - разбитые витрины уличных ларьков, коробки с шоколадными конфетами и сигаретами, проданные за бесценок, рестораны, пивные бары, и при всем этом - блестящие результаты, курсовые, которые ставили в пример всему потоку, выступления на семинарах, которые Андрей готовил за одну ночь и которые ставили в тупик весь преподавательский состав, а на последнем курсе - внезапное осознание того, что разгульный образ жизни пора заканчивать, мгновенная потеря интереса к прежним друзьям и способам досуга, диплом, затем аспирантура, лаборатория, кандидатская, докторская...

В эту новогоднюю ночь Андрей Ильич тоже приехал домой, чтобы пережить свои волшебные секунды. Ему было наплевать, что гости Вики не узнают его в лицо если он, конечно, заблаговременно не представится. К жене приходили теперь новые подруги - владелицы косметических салонов, директрисы женских клубов, представительницы того общества, которое жена считала "высшим светом". Являлись какие-то дамы, именовавшие себя "княгинями"

или "баронессами", являлись их кавалеры - во фраках, с шелковыми лентами через плечо, увешанные непонятными и неизвестными геральдике орденами.

Войдя в квартиру, Суханов сразу понял, что гостей сегодня не просто много, а очень много. И специальная комнатка-прихожая, где полагалось оставлять верхнее платье, и вешалка перед дверью были перегружены одеждой - здесь были шубы, дорогие пальто и даже несколько шинелей странного покроя, отчего казалось, что попал не в квартиру, а в костюмерную оперного театра или киностудии. Причем художник этой киностудии, судя по всему, был умалишенным. Таких шинелей в природе не существовало. Это был дикий коктейль из форменной одежды городских чиновников девятнадцатого века, белого офицерства и донского казачества.

Андрей Ильич положил свое пальто на огромный сундук, окованный металлическими полосами, - последнее приобретение жены - и вошел в гостиную.

Вокруг богато накрытого стола бродили люди, в числе которых Суханов, к своему неудовольствию, заметил несколько персонажей в казачьей форме. Андрей Ильич поморщился. Он терпеть не мог этих, как он много раз называл их публично, клоунов.

Господа в странных мундирах, фраках или долгополых сюртуках расхаживали по квартире, чувствуя себя совершенно свободно и комфортно. Некоторые посмеивались, видимо, рассказывая друг другу анекдоты, другие что-то вещали с немыслимо важным видом, демонстрируя окружающим озабоченность судьбами страны, мира и всей вселенной, третьи втихомолку выпивали.

На вошедшего Суханова почти никто не обратил внимания. Андрей Ильич как-то потерялся в великолепии золотых аксельбантов и сверкающих орденских звезд. Он быстро прошел в свой кабинет, надеясь выйти к столу только к двенадцати, быстро выпить, зажмурившись и отгородившись воспоминаниями от этого сумасшедшего дома, а потом уехать на телевидение, где сегодня проходил благотворительный марафон.

Суханов хотел там побывать, ибо компания, которая должна была собраться на марафоне, его привлекала. Обещали приехать люди, которых Андрей Ильич не видел очень давно, - знакомые из Москвы, Таллинна, Смоленска, писатели, ученые, с которыми Суханов дружил двадцать лет назад - как тогда казалось, не разлей вода. Однако жизнь разметала институтскую компанию по всей стране, а сегодня выпадал прекрасный шанс увидеться и, после обязательной программы с уклоном в старый добрый "Голубой огонек", приятно провести время.

Суханов решил не переодеваться к празднику - он вообще уделял одежде не очень много внимания. Оглядев себя в зеркало, он отметил, что черная рубашка после рабочего дня не выглядит несвежей, пиджак не измят, ботинки чистые - что еще нужно?

Дверь в кабинет отворилась, и на пороге возникла Вика.

– Андрюша! Ты пришел?

Суханов пожал плечами. Что тут скажешь? Ответишь "нет" - последует обида. А констатировать очевидный факт ему не хотелось.

– Что же ты с гостями не поздоровался?

Судя по заискивающему тону, жене что-то было нужно. Суханов тяжело вздохнул.

– Викуля, я очень устал. Сейчас приду в себя и выйду к твоим гостям. Кстати, что там за сбор всех частей?

– Что ты сказал?
– переспросила Вика.

Она явно не слушала мужа, прокручивая в голове свои, как она любила говорить, "варианты". Видимо, ей действительно что-то было нужно от Андрея, что-то очень серьезное.

– Я говорю - что, поминки по государю императору?
– поинтересовался Суханов.