Россия и Англия в Средней Азии
Шрифт:
Начальник коканского отряда, Якуб-бек, отбивший в 1852 г. приступ полковника Бларамберга к Ак-мечети и, посланный в Кашгар для восстановления там власти ходжей в лице Бзрук-хана {41}, действовал сначала именем претендента, но потом, видя бездарность этого человека и преданность к себе войска, засадил хана в тюрьму, а себя объявил полновластным господином Китайского Туркестана или Кашгарии.
Таким образом Бзрук-хан послужил только знаменем, к которому собирались инсургенты ради того только, что с его именем соединялось воспоминание о его деде Джангир-хане. — Изнеженный и ни к чему неспособный, он был отодвинут Якуб-беком на второй план тотчас, как только знамя оказалось уже ненужным. — Хан скоро попал под строгий надзор, не смел выходить из своего дома и сидел под караулом до тех пор, пока все его приверженцы
Утвердившись окончательно и заняв весь Алтышар, Якуб-бек принял в 1867 г. титул Аталыка-гази, а со времени завоевания Урумци — прозвание Бадаулета или счастливейшего — (даулет значит: счастие, богатство). — Теперь турецкий султан пожаловал ему титул эмира. В официальной переписке мы беспрекословно признавали до сих пор все титулы, какие угодно было принимать Якуб-беку и, вероятно, не задумаемся признать в нем и нового эмира.
Овладев Алтышаром, Якуб-бек начал заботиться о признании его со стороны соседних держав. — Коканский хан однакоже не может забыть, что Якуб-бек был его подданным и потому ни в какие соглашения с ним до сих пор не входит. Мы также долго не могли согласиться признать факт, в виду непрочности положения Якуб-бека в стране, подверженной периодическим переворотам и в виду возможности восстановления в Кашгарии китайской власти. Кроме того из уважения к существующим трактатам с Китаем мы бы не желали признавать Якуб-бека, пока само китайское правительство не согласится признать существующий факт, или пока не сделается очевидным бессилие Китая покорить себе отпавшую провинцию. Наконец Якуб-бек до сих пор постоянно стремился к завоеваниям и потому нам тем неудобнее связывать себя какими бы то ни было политическими узами с этим искателем приключений. — Факт непризнавания выражался в том, что никаких договоров с Якуб-беком не заключали и послов от него к Высочайшему двору не допускали.
Необъяснимо с какою целию Якуб-бек обставил с самого начала нашу торговлю такими стеснениями, что сделал ее почти невозможною. Купцы наши не выходили из под караула все время, пока находились в его владениях; товары их оценивались по произвольной таксе, значительно ниже существующих на рынке цен и отбирались в пользу самого Якуб-бека, который, взамен их, отдавал купцам по высокой цене шелк — сырец и грубые бумажные материи туземного происхождения, так что в конце концов оказывалось, что торговля с заезжими иностранными гостями составляла монополию Якуб-бека и как-бы правительственную регалию.
В сущности это та-же самая система, которой придерживались, во время оно, и московские государи, точно также отбиравшие в казну, через целовальников, известные товары. Некоторые наши купцы считают такую странную торговлю, с самим владетелем страны, вовсе не обременительною и не безвыгодною: дело в том, что при сделках с частными лицами товары, большею частью, приходится сдавать в кредит и затем ждать уплаты весьма долго, а с Якуб-беком дело идет на чистоту и без задержек. По отношению к коканским купцам, этот своеобразный способ торговли применялся с такою непреклонностью, что торговые сношения между Коканом и Кашгаром, одно время, совершенно прекратились, ныне же вновь возобновляются по немногу.
Англичане повидимому не теряют надежды воспользоваться этими обстоятельствами и еще с 1868 года завели с Якуб-беком полуторговые полуполитические сношения, через посредство особого правительственного комиссара Дугласа Форсейта. В отчете своем г. Форсейт между прочим говорит: «английская торговля видимо развивается в Средней Азии; Якуб-бек заявил себя покровителем торговли, а потому желательно, чтобы он оставался владетелем Восточного Туркестана и чтобы, в случае его просьбы, ему было оказано содействие». Далее, в видах противодействия влиянию России и в видах обеспечения Ост-Индии от вторжения русских через Яркенд, Форсейт советует войти в дружеское соглашение с Россиею и образовать в восточном Туркестане нейтральную территорию. Эта комбинация казалась ему тем важнее для Ост-Индии, что, в случае занятия русскими Алтышара, Индия подвергается большой опасности со стороны каракорумского хребта, где для вторжения в Ладак, имеется весьма удобный караванный путь по долине Чан-Ченму. Перечисляя все преимущества нового пути, сравнительно с путем через Гималаи,
Все эти доводы однакоже не такого свойства, чтобы расположить нас в пользу, предлагаемой англичанами, нейтрализации Алтышара. При том же, веденные г. Форсейтом в 1868 году, переговоры не привели его, по этому вопросу, ни к какому результату.
Чтоб быть готовым ко всякой случайности со стороны Алтышара, генерал-губернатор счел необходимым возвести на р. Нарыне укрепление, которое-бы охраняло устроенный на этой реке постоянный мост и обеспечивало-бы караваны, направляющиеся в Токмак. Укрепление это начато было в 1868 году.
Долина на р. Нарын признана русскою территорией по пекинскому трактату 1860 года, но фактическое занятие этой территории относится лишь к 1863 г., когда наш отряд занял, покинутое при его приближении коканцами, укрепление Куртка. Выстроенное на нашей земле оно служило пристанищем коканскому зякетчи, незаконно собиравшему зякет с караванов, двигавшихся далеко вне пределов коканского ханства. Якуб-бек однакоже не признает наших трактатов с китайцами и потому устройство нами Нарынского укрепления считает нарушением границ и угрозой Алтышару.
Во время войны нашей с Бухарою в 1868 году, Якуб-бек вошел с нею в соглашение, по которому обязывался начать против нас неприязненные действия одновременно с бухарцами. План этот, со стороны Алтышара, выразился начавшимися волнениями на границе, но усиление выставленных там отрядов, а главное, наши быстрые успехи над бухарцами, совершенно расстроили дела союза, и Якуб-бек притих.
В начале августа 1868 года прибыл в г. Верный, вместе с купцом М. Хлудовым, племянник Якуб-бека Шади-Мирза, с письмом на имя генерал-губернатора, который в это время уже выехал в С.-Петербург; по этому генерал Колпаковский не счел нужным отправлять кашгарского посланца в Ташкент, тем более что Якуб-бек написал ему не вполне учтивое письмо {43}. Относительно стеснений, делаемых торговле, Якуб-бек приводил следующее: «земля русского Великого Царя велика и обширна, она полна всевозможными учеными и мастерами, какие только есть в семи великих землях. Наша-же земля в сравнении с вашей есть бедная развалина… теперь, после уничтожения власти Китая, в течении 6-ти лет уничтожилось и все, что было дорогого китайского, которое ежедневно вывозилось, так что и признаков былого не осталось — вот причина почему не пропускались ваши богатые купцы, которые ничего бы здесь не нашли кроме развалин».
Генерал Колпаковский уведомил Якуб-бека об отъезде генерал-губернатора и, заметив ему несоблюдение в письме известных правил вежливости, потребовал выдачи разбойников Омара и Койчи, ограбивших Токмакского уездного начальника {44} и возвращения захваченных ими пленных.
Якуб-бек тотчас же послал отряд в кочевье этих разбойников, захватил их, но оставил у себя в Кашгаре, как бы в залоге до возвращения Шади-Мирзы, за которого он как будто боялся. Так можно заключить, во-первых по этой мере и, во-вторых, по выражению: «один человек куда ни шел». Пленных же (писаря Розлина и волостного управителя Кельдыбека) прислал в Верное.
Между тем генерал-губернатор разрешил посланцу ехать в С.-Петербург, где и принял от него письмо Якуб-бека, уведомлявшего, что купец Хлудов принят им хорошо, и что если торговля была запрещена, то лишь потому, что государство его весьма бедно и не может доставить русским никакой выгоды. В ответе своем генерал-губернатор изложил взгляд на значение торговли вообще, без отношения к богатству или бедности стран, входящих в сношения; за тем высказал необходимость равноправности этих сношений для обеих сторон, и предложил подписать взаимные обязательства, относительно: 1) свободного допуска купцов во все города Кашгарии и России, 2) учреждения караван-сараев везде, где это будет признано полезным, 3) учреждения караван-башей, где пожелает купечество, 4) равномерности пошлин в 1/2 стоимости или в 2 1/2 и, одинаково с туземных и русских купцов и 5) свободного пропуска чрез Джитышарские земли в соседния с ними страны.