Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона)
Шрифт:
Е. Тарле, подробно описывая Германию Вильгельма II, личности Гольштейна много внимания не уделил, но уровень его влияния понимал, потому что написал: "Все четыре канцлера, занимавшие этот пост между отставкой Бисмарка и на чалом мировой войны, т.е. и Каприви (1890-1894 гг.), и князь Гогенлоэ (1894-1900 гг.), и Бюлов (1900-1909 гг.), и Бетман-Гельвег(1909-1917 гг.), были в сущности орудиями и исполнителями воли императора, точнее - мысли стоявших за ним лиц, вроде барона Фрица фон Гольштейна"...
Но кто стоял за Гольштейном? Тарле - обычно очень чуткий к психологическим и личностным аспектам исторических событий, - этим вопросом почему-то
Правда, в одном месте своей "Европы в эпоху империализма" Тарле дал хотя и сжатую, ущербную своей краткостью, но важную характеристику барона. "Отметим, к слову, что в 1890-1907 годах за спиной императора стояло одно лицо, громадная роль которого только сравнительно недавно (Тарле писал это в 1927 году - С.К.) выявлена, - барон Фриц фон Гольштейн, скрывавшийся в тени... Этот человек, очень работоспособный и дельный, в сущности и составлял доклады, представлявшиеся канцлерами императору, и, в совершенстве изучив натуру Вильгельма, искусно подсказывал императору его резолюции, подсказывал самим построением доклада. В 1925 году выяснилось документально, что Гольштейн вел широкую биржевую игру и был в постоянных сношениях с биржей; он отражал интересы наиболее агрессивно настроенных сфер крупного капитала Он был очень важной, хотя и скрытой пружиной, посредством которой капитализм создавал империалистическую внешнюю политику".
Но Тарле тут же прибавлял: "Это - только деталь, конечно. Империалистическая, агрессивная тенденция в германской внешней политике была неизбежна".
Замечу, что артистическая натура либерала Тарле плохо выносила германский практицизм, зато была доброжелатель на к англо-французскому образу мыслей. Небеспристрастный взгляд - ограниченный. И поэтому Тарле не смог понять, что агрессивная тенденция во внешней политике Германии была действительно неизбежной, а вот антирусская тенденция была совсем не обязательна.
Линия Гольштейна проводилась как подчеркнуто антибисмарковская, то есть, в конечном счете антироссийская. Но какова же была здесь роль лично кайзера? Ведь Вильгельм не раз и не два пытался договориться с Николаем II (а еще раньше - с Александром III). Да в том-то трагедия и была, что как в Петербурге, так и в Берлине активно действовали силы, готовив шие открытый военный антагонизм двух ранее дружественных стран. Фактор Гольштейна здесь если и был деталью, то принципиальной. Тарле невольно дал образ очень точный - Гольштейн был пружиной. Пружина задает движение, без нее не работает весь механизм, но ее в свою очередь заводят! И уже не деталью, а сутью эпохи становилось то, что в Германии даже вопреки намерениям монарха некто заводил пружину для движения против России.
"Венцом" (не по значению, а по времени) официальных усилий барона стал подрыв позиций Германии в Марокко и конфликт по этому поводу с Францией. Данный факт исчерпал кредиты доверия к Гольштейну у Вильгельма, и барон был вынужден уйти в отставку - за три года до своей смерти. Почти семидесятилетний "добряк" (по оценке Палмера) оказался
Между прочим, еще в начале своей "антикарьерной" карьеры фон Гольштейн, ведя 26 апреля 1871 года переговоры с военным делегатом Парижской коммуны Клюзере о возможном признании коммунаров германским правительством, сорвал их в пользу версальской контрреволюции. В общей картине жизни барона мелочь, но многозначительная и тоже разоблачающая.
Редкие и скупые советские оценки Гольштейна объясняют его "просчеты" приверженностью к окостенелым доктринам и схемам, но вряд ли удачливый биржевой спекулянт, ловко превращающий дипломатические тайны в золото, оказался так уж неспособен к ломке своих взглядов. Нет, просто схема, в которую была вписана политика Гольштейна, никакого от ношения к интересам Германии не имела изначально, потому что она изолировала Германию, вела ее к войне и создавала ей образ будущего "поджигателя войны".
При внимательном рассмотрении "великий незнакомец" оказывается особо доверенным лицом транснациональных сил. Так что "graue Eminenz" не направлял внешнюю политику рейха. Нет, это им, как рулем, целенаправленно, десятилетиями, ее подправляли в нужном Золотому Интернационалу направлении. Курсовых же целей было две: разрыв с Россией и недопущение альянса с Англией.
Бисмарк, хотя и поздно, разобрался в "под-над-диванном" бароне. И предостерегал кайзера от "человека с глазами гиены". Увы, Гольштейн интриговал и властвовал беспрепятствен но. Причем властвовал до самой смерти, потому что до послед них дней был частным советником фон Бюлова и внес свою долю в последний Боснийский кризис 1908-1909 годов, ставший преддверием скорой войны. Состоял он в следующем.
Австро-Венгрия аннексировала славянские провинции Турции - Боснию и Герцеговину. Сербия начала протестовать, по тому что рассчитывала на эти земли как на часть будущего южнославянского государства. Россия поддержала Сербию, а Германия - австрияков. Англо-французы остались в стороне, не желая подыгрывать России и тем самым усиливать наше влияние на Балканах. В результате авторитет русских упал, и разногласия между русскими и немцами получили дополнительную подпитку. Гольштейн сыграл в этом существенную роль.
Будучи, безусловно, выдающейся личностью, он действо вал с безукоризненным знанием своего ремесла, дипломатической истории, придворной жизни и тайн. Его положение было таким, что, как правило, не ему, а он грозил отставкой, и угроза каждый раз срабатывала.
Жил он таинственно, открыто почти ни с кем не встречаясь, избегал журналистов и всякой публичности. Не существует даже его подлинной фотографии. Зато подлинную его роль проявила сама история.
"Гольштейны" были и во Франции, и в России, и в Англии. И везде их руками обеспечивалось одно - война. Но лишь германский Гольштейн оказался настолько загадочным, что его вызывающая загадочность превратилась в свою противоположность.