Россия и русские в мировой истории.
Шрифт:
А. Левицкий, посвятивший труд кризису и трагедии <свободы не осознавшей своей подлинной природы>, а значит, либерализма и заданной только для его обслуживания демократии в XX веке, сделал вывод: <Будущее принадлежит не индивидуализму и не коллективизму, а персонализму, где вековой конфликт между личностью и обществом имеет шансы быть разрешенным на основе утверждения свободы при императиве служения свободы ценностям сверхличного и сверхобщественного порядка – прежде всего ценностям религиозно-моральным>48 .
Вопрос об отношении к либеральным ценностям и демократическим формам функционирования общества слабо исследован во всей своей парадигме, ибо политологT и социология в России в целом основаны на западной философской основе. Русские
Подобные объяснения – приговор безответственности политиков, которые в своих программах и действиях считались с каким-то надуманным идеальным народом, а не с народом, реально существующим. Такая постановка ложна в самой сущности, хотя <прославленный за свою праведность народ настолько показал свой нравственный облик, что это надолго отобьет охоту к народническому обоготворению низших классов>.
Все же <народ> не может быть непосредственным виновником политических неудач по той простой причине, что он никогда не является инициатором и творцом политической жизни. <Народ есть
481 Левицкий С.А. Трагедия свободы. М., 1995, с. 365.
384
всегда, даже в самом демократическом государстве, исполнитель, орудие в руках… направляющего и вдохновляющего меньшинства>. Идеологи революций и реформ, <прежде чем обвинять народ в своей неудаче, должны вспомнить всю свою деятельность, направленную на разрушение государственной и гражданской дисциплины>, <на затаптывание патриотической идеи>, на <разнуздание под именем рабочего и аграрного движения> или рынка <корыстолюбивых инстинктов и классовой ненависти>482.
Воинствующие либералы оказались также и движущей силой реализации интересов Запада в области реструктуризации мира. Идеологическим инструментом стал возврат к революционной антиэтатистской философии права и истории.
Идеологическим зерном доктрины, новой внешнеполитической идеологией стал примат демократии и прав человека над национальными интересами и суверенитетом государства, что напоминает примат пролетарского интернационализма и целей мировой революции в историческом материализме. Новая философия мировой политики ориентирована на либеральную глобализацию, сменившую коммунистическую. Из нее по-прежнему следует ослабление роли национальных государств и их суверенитета, рост влияния и морального авторитета наднациональных структур и международных механизмов. Как в хрущевские времена СССР, теперь США стали претендовать на выражение общемирового идеала передовой страны будущей единственной мировой цивилизации. СССР был объявлен тоталитарным монстром и угрозой мировой демократии и прав человека.
Россия, СНГ и Запад:
геополитический и историко-философский аспект
Когда в декабре 1991 года был упразднен СССР и на его обломках провозглашено Содружество Независимых Государств, лишь 3. Бжезинский с присущей ему откровенностью заявил, что произошло крушение исторической российской государственности. Сегодня очевидно, что процессы на ее геополитическом пространстве, соединяющем многие цивилизации, очевидное соперничество ведущих сил мира вокруг ее обломков как в капле воды отражают глубинные противоречия мировой истории, глобальные геополитические и идеологические сотрясения XX столетия и катаклизмы своих наций. Это не только плачевный для коммунизма итог соперничества двух рационалистических проектов земного рая – марксистского и ли-
482 Из глубины.
25 – 2528
385
берального, отразившийся в глубоком кризисе и расколе элит и национального сознания посткоммунистических стран и обществ, но и очевидная борьба вокруг поствизантийского пространства, России и ее бывших сфер влияния. Это соперничество воплотилось как в новом всплеске Дранг нах Остен со стороны латинского Запада, далеко не исчерпывающегося геополитическими и военно-стратегическими задачами, так и в процессах общественного сознания, отразивших вновь духовную и религиозно-философскую дилемму <Россия и Европа>. От исхода этого соперничества немало зависит будущий вектор мировой истории.
Анализ проявившихся тенденций, вскрытие глубинных причин неадекватности СНГ требованиям времени и обстановки позволяют определить те реальные международно-политические и духовные условия, в которых приходится осуществлять главную геостратегическую задачу нынешнего Российского государства: сохранить геополитический облик ареала исторического государства Российского, воспрепятствовать кардинальной опасной переориентации новых государств на иных недружественных партнеров, устранить соблазн для третьих стран превратить территории исторического государства Российского в свои сферы влияния, противоречащие интересам России. Очевидно, что параметры нынешнего состояния СНГ и направление его динамики есть следствие как внутренних, так и внешних факторов и они неотделимы как от обстоятельств ликвидации СССР и его <трансформации>, так и от общего течения мировой политики, начиная с середины 80-х годов. Потенциал и будущее СНГ, как и его отдельных членов и перспективы взаимоотношений между ними, можно анализировать реалистически лишь в самом широком контексте. Такой панорамный взгляд на насыщенный событиями и идеями период мировой истории на пороге III тысячелетия может расширить парадигму оценки будущего.
Исторический и внешний контекст провозглашения СНГ на месте геополитического пространства исторической России, существовавшего в XX веке в форме СССР, во Многом определил его аморфное будущее. Создание СНГ объявлялось и многими воспринималось гарантией от конфликтов и хаоса, а также представлялось по меньшей мере в качестве действенного, соответствующего духу эпохи инструмента сохранения существовавших <многовековых> связей между народами. Немногие осмеливались открыто признавать, что распад СССР порождал конгломерат не всегда дружественных, нередко соперничающих и даже враждующих квазигосударств, ни одно из которых не имело ни бесспорных территорий и границ, ни однородного и единодушного населения, ни стабильных государственных институтов, гарантировавших бы от экстремизма вовне и внутри расколотых обществ. Ни одна республика не являлась продуктом самостоятельного исторического развития в основополагающих го-
386
сударственных категориях – территория, нация, государство. Практически все субъекты социалистической федерации никогда не имели бы ни той территории, ни тех границ, а некоторые вообще прекратили бы свое национальное существование, если бы странствовали по мировой истории самостоятельно.
Принято считать, что распад СССР был неизбежен, и такой точки зрения придерживаются не только те, кто считал его <тюрьмой народов> или <последним из вымирающих видов – реликтом> – <многонациональной империей>, как выразился эксперт по проблемам межнациональных отношений в СССР М. Мандельбаум в альманахе, выпущенном американским Советом по внешним сношениям в предверии распада СССР. Однако в этом же сборнике А. Мотыль замечает, что <вопреки широко распространенному убеждению народы Советского Союза вовсе не столько сами пробуждаются, как их пробуждают. Они самоутверждаются вплоть до требования независимости потому, что к этому их принудила перестройка. По иронии, не кто иной, как Михаил Сергеевич Горбачев, доморощенный пролетарский интернационалист par exellence, должен считаться отцом национализма в СССР>483.