Россия и современный мир №3 / 2016
Шрифт:
Миф о недостаточности средств. И, наконец, регулярно звучащий постулат о «существенной нехватке» бюджетных средств. Именно он служит обоснованием секвестра расходных статей и выдвижения разнообразных «инициатив», направленных на снижение социальных прав граждан: сокращение гарантированного объема бесплатных услуг; расширение спектра услуг, предоставляемых на условиях проверки нуждаемости; повышение пенсионного возраста; отмену различных надбавок, связанных с работой в тяжелых и вредных условиях и т.д.
Существуют две причины, в принципе не позволяющие заведомо согласиться с утверждением о «нехватке» средств. Причина первая: сложившийся за почти четверть века государственно-политический механизм с фактическим отсутствием разделения властей, реального парламентского контроля, выборной состязательности и т.п. не позволяет даже экспертам быть уверенными в полноте и достоверности информации об имеющихся у государства ресурсах и степени добросовестности распоряжения ими. Поступающие время от времени отрывочные сведения говорят лишь о явном отсутствии надлежащего порядка и высоком уровне волюнтаризма.
Вторая причина связана с тем, что сегодня в России
а) в стране уже второй десяток лет под надуманными предлогами сохраняется плоская шкала НДФЛ, регрессивная шкала для социальных отчислений, мизерные налоги на доходы от капитала и финансовых операций, нулевой (вместо прогрессивного) налог на наследование и дарение;
б) в течение десятилетий бюджет не получает налоговых доходов в силу чрезвычайной офшоризации российской экономики (4/5 активов крупного бизнеса, производящих более 80% ВВП, зарегистрировано в офшорах 21 ). Между тем и здесь есть давно апробированные зарубежной практикой инструменты – например, резкий рост налоговых ставок в случае нахождения в офшорной юрисдикции весьма небольшой (порядка 15%) доли акций. Теперь «офшорные капиталы» предлагается амнистировать – не спрашивая об их происхождении и не взимая (пусть задним числом) никаких налогов, что для мировой практики беспрецедентно;
21
Дегтев А.С. Суверенен ли российский бюджет. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:(Дата обращения: 14.11.2015.)
в) крайне неэффективным является использование богатейшего природно-ресурсного потенциала – в десятки раз ниже, чем в средне- и высокоразвитых странах 22 . Более того, в то время как в мире усиливается «ресурсный национализм» 23 , в России под предлогом привлечения иностранных инвестиций и дополнительных средств в бюджет планируется и реализуется снижение доли государства в крупных добывающих компаниях («Алроса», «Роснефть» и т.д.) 24 ;
22
Глазьев С.Ю. Несмотря на все проблемы, Россия самая богатая страна в мире. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://rusnovosti.ru/posts/375130
23
Концепция «ресурсного национализма» подразумевает укрепление государственного суверенитета над природными ресурсами, что проявляется в более жестком контроле за участием иностранных компаний в разработке природных ресурсов; увеличении роли государственной собственности в этой сфере; экспроприации и национализации шахт и скважин в случае, если разработка ресурсов инвестором не укладывается в оговоренные сроки или не приносит ожидавшихся модернизационных эффектов (передачи технологий, рабочих мест для квалифицированного труда и т.п.). Причем подобные тенденции наблюдаются не только в странах третьего мира, но и в развитых странах: в Японии право деятельности в добывающих отраслях, включая инвестиции в их развитие, предоставляется исключительно резидентам; в Австралии для новых проектов в области добывающей промышленности или переработки сырья с инвестициями на сумму в десять и более миллионов австралийских долларов установлена проверка на соответствие национальным интересам и т.д. – подробнее см.: Кондратьев В.Б. Ресурсный национализм и структура экономики. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:160351
24
Прогнозный план (Программа) приватизации федерального имущества и основные направления приватизации федерального имущества на 2014–2016 годы. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:doc/70308182/
г) отказ от использования хорошо известных в зарубежной практике инструментов контроля за трансграничным перетоком капитала генерирует отток финансовых ресурсов, исчисляемый многими десятками миллиардов долларов в год: в 2014 г. за рубеж было выведено 130 млрд долл., в 2015 г. отток составил порядка 60 млрд долл. Из них не менее трети – нелегальный отток, связанный с уклонением от налогообложения и наносящий бюджету ущерб размером до 1 трлн руб. в год 25 ;
д) продолжается аккумулирование в резервных фондах огромных по объему средств от продажи российских энергоресурсов, конвертированных в ценные бумаги иностранных государств. На 1 сентября 2015 г. совокупный объем средств Резервного фонда составил 4,7 трлн руб., или 70,7 млрд долл. (6,4% ВВП), в предшествующие годы объемы не допускаемых в российский бюджет средств были в основном на аналогичном и даже более высоком уровне 26 . Но при наличии таких резервов Россия постоянно заимствует, причем под проценты, существенно более высокие (порядка 7% годовых), нежели те, что получает на упомянутые выше ценные бумаги (порядка 0,5–1%). В результате огромные средства уходят на обслуживание госдолга: если в 2012 г. это были 32 млрд руб. (что соответствовало суммарным расходам бюджета на ЖКХ, культуру и кинематографию) 27 , то в 2014 г. – 415,6 млрд руб. 28 ;
25
Глазьев С. Преодолеть спад. [Электронный
26
Информационное сообщение Министерства финансов РФ от 3 сентября 2015 г. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.minfin.ru/ru/perfomance/reservefund/statistics/volume/index.php#
27
С. Степашин: Рост госдолга является риском для бюджетной системы РФ. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:11.shtml
28
Госдолг России вырос на 92% – Татьяна Голикова. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ach.gov.ru/press_center/news/23 623
е) наконец следует отметить такое типичное явление, как внедрение в систему исполнения бюджетных назначений посреднических, по сути, паразитических структур, отвлекающих на себя существенную часть средств, предназначенных для финансирования социальных отраслей, предприятий реального сектора экономики и т.д. Так, до 40% средств ОМС уходит на содержание страховых компаний и оплату банкам за проведение транзакций – перечисление медицинским учреждениям положенных им средств за оказанную медицинскую помощь 29 . Другой пример – формирование задолженности регионов и муниципалитетов перед коммерческими кредиторами, в том числе иностранными: на 1 января 2015 г. совокупный долг субъектов РФ и муниципальных образований составил более 2 трлн руб., при этом около 27 млрд руб. – долг перед зарубежными кредитными учреждениями 30 . Когда во многих регионах уровень задолженности достиг критической черты, было принято решение выделить им льготные бюджетные кредиты – на обслуживание (даже не погашение) кредитов коммерческих. Таким образом, вместо своевременного направления средств задыхающимся от социальных обязательств субъектам РФ, бюджетные ресурсы направляются в далеко не бедствующий банковский сектор, в том числе зарубежный.
29
Механик А. Пирамида Семашко. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://expert.ru/expert/2011/30/piramida-semashko/
30
Фаляхов Р. Не размазать тонким слоем. –24/6425197.shtml
Представляется, что только перечисленных неиспользуемых резервов пополнения казны, а также примеров непродуктивного отвлечения бюджетных средств и потакания выведению материальных ресурсов за рубеж более чем достаточно для того, чтобы решительно не согласиться с выдаваемым за аксиому утверждением о «нехватке» бюджетных средств. И, соответственно, с теми затрагивающими социальную сферу мерами, которые, основываясь на этой «аксиоме», подаются как неизбежные.
Таким образом, сложившийся в России уровень избыточного неравенства является, с одной стороны, тормозом экономического роста, а с другой – мотором депопуляции. При этом даже в случае экономического роста, но без снижения дифференциации доходов, принципиально решить проблему избыточного неравенства и порождаемых им негативных эффектов невозможно. Соответственно, никаких иных способов снижения избыточного неравенства и масштабов бедности до нормальных величин, кроме хорошо известных механизмов перераспределения доходов (прогрессивного налогообложения доходов, имущества, средств от наследования и дарения и пр.), не существует.
Прямое или опосредованное сокращение социальных расходов или, как минимум, их консервация на низком уровне отнюдь не является адекватным ответом на кризис. Следование подобной парадигме – не заблуждение, а идеологическая установка. Очевидность этого вывода подтверждается уже тем, что тезис о негативном влиянии социальных расходов на экономический рост неоднократно опровергнут, причем как авторитетными международными исследованиями, так и различными заслуживающими доверия рейтингами, в топ-листе которых обязательно присутствует «великолепная скандинавская четверка» (более полувека реализующая наиболее затратную универсальную модель социального государства). Более того, можно говорить об искусственном характере бюджетного дефицита: без каких-либо объективных причин в России не используется широкий арсенал методов, позволяющий мобилизовать в государственный бюджет существенный объем финансовых ресурсов, не применяются хорошо известные за рубежом меры, пресекающие отток капитала или непродуктивное использование имеющихся средств и активов. Все это приводит к выводу: в современной России отсутствуют условия, которые вынуждали бы политико-экономическую элиту считаться с интересами других социальных групп и не позволяли бы ей преодолевать экономический кризис исключительно за счет населения.
1. Милль Дж.Ст. Основы политической экономии. Т. 1–3. – М., 1980–81.
2. Шевяков А.Ю., Кирута А.Я. Неравенство, экономический рост и демография: Неисследованные взаимосвязи. – М., 2009.
3. Canto V., Jones D. and Laffer A. Tax rates, factor employment, market productivity and welfare / Canto V., Jones D. and Laffer A. (eds.) Foundation of Supply-side Economics. – N.Y.; Academic Books, 1983.
4. Kell M. Top Rate Tax Cuts, Incentives and Revenue // Economic Review, 1988, September.
5. Mishra R. The Welfare State in Crisis. – Brighton, 1984.
6. Rothstein B. Just Institutions Matter: The Moral and Political Logic of the Universal Welfare State. – Cambridge, 1998.
7. Social policy in Western Europe and the USA, 1950–80: An assessment / Ed. by Girod R. et al. – Basingstoke; L., 1985.
8. Taylor-Gooby P. Social change, social welfare and social science. – N.Y., L., 1995.
Модернизация экономики России: В поисках субъекта