Россия нэповская
Шрифт:
Непрерывный рост занятости при одновременном росте безработицы характерен для всего периода нэпа. По данным ЦСУ, в 1923 году в промышленности было занято 2,3 млн чел., то есть всего 54 % довоенного числа фабрично-заводских рабочих, а остальные частью оставались в деревнях, куда уехали в поисках пропитания, частью возвращались в город, но не могли найти работу и пополняли ряды безработных [375] . Одновременно шел приток в города неквалифицированной рабочей силы из сельской местности и вовлечение в производство городской молодежи, достигшей трудоспособного возраста. Однако в большей степени спрос на рабочую силу удовлетворялся за счет детей крестьян, принесших с собой на заводы и фабрики деревенские особенности психического склада, в том числе и отношение к труду. По всей крупной промышленности рабочий в среднем оставался на одном предприятии около года, затем переходил на другое производство, нередко даже в другую отрасль. «Мигрировали» рабочие преимущественно в добывающих отраслях (в каменноугольной и железнорудной), где не требовалась высокая квалификация. Поэтому восстановление рабочих кадров, особенно квалифицированных, в тяжелой промышленности
375
Исаев А. Безработица в СССР и борьба с нею (за период 1917–24 гг.). М., 1924. С. 73.
376
Черных А. Указ. соч. С. 228, 246.
Еще медленней восстанавливались кадры инженерно-технических работников, сильно поредевшие в период военного коммунизма. Если за границей в передовых странах технический персонал составлял 10–15 % от общего числа занятых в промышленности, то в СССР — не более 2 %, что снижало уровень организации производства [377] . Социальное и материальное положение этой группы с переходом нэпу несколько улучшилось. Если в 1918–1920 годах зарплаты рабочих и высших промышленных служащих (инженеров и техников) сравнялись, а в некоторых случаях заработок рабочих был выше, то к январю 1922 года инженеры стали получать почти в 1,5 раза больше рабочих [378] . Но они по-прежнему оставались для массы рабочих классово чуждым элементов, терпимым лишь по необходимости. Много руководящих должностей занимали работники не имевшие необходимой профессиональной подготовки, главным образом бывшие рабочие-партийцы. Летом 1922 года в одной из центральных губерний была распространена анкета о профессиональной пригодности директоров фабрик и членов правления трестов. Выборка дала следующие результаты: 63 % опрошенных руководителей имели начальное образование, а по роду прежней деятельности более половины из них были рабочими, крестьянами и конторскими служащими [379] .
377
Югов А. Народное хозяйство Советской России и его проблемы // НЭП. Взгляд со стороны. М., 1991. С. 198.
378
Струмилин С.Г. Указ. соч. С. 37.
379
Экономическая жизнь. 1922. № 268.
Низкий образовательный и культурный уровень директорского корпуса резко снижал качество управленческих решений и порождал многочисленные производственные конфликты. О сохраняющихся главкистских замашках «завов и помзавов» свидетельствуют отложившиеся в большом объеме в российских архивах жалобы рабочих на несправедливые увольнения, часто не согласованные с фабзавкомами и профсоюзами. Административный произвол нередко сочетался с нарушением трудового законодательства и выливался в форму откровенных угроз со стороны дирекции. Распространенным и обычным явлением того времени стали жалобы на «жандармское» поведение «красных директоров» по отношению к рабочим: «Этот директор, если услышит от рабочего хоть одно слово, то он обыкновенно грозит ему воротами. «А на твое место у меня найдется людей много», — и так же выражается по матерному при рабочих, вообще при ком хотите, не стесняясь. При увольнении рабочих таким образом из завода делает расписку, что этот рабочий, которого он увольняет, против него ничего не имеет и насильно заставляет расписываться» [380] .
380
ГА РФ. Ф. 374. Оп. 21. Д. 5. Л. 234–234 об.
Конечно, несмотря на свои сложности, рассматриваемый в данной главе период несомненно стал временем развития и расширения хозяйственной основы нэпа. Основными показателями этого стали рентабельность промышленного производства и рост производительности труда. В 1923/24 году почти все отрасли промышленности (за исключением металлопромышленности) свели свой баланс с прибылью. Изменилось отношение рабочих к своему труду, резко сократилось число прогулов, стала укрепляться материальная база заводов и фабрик, восстанавливались старые хозяйственные связи. Окрепшие государственные предприятия за счет налогов пополняли местные бюджеты и казну страны, а оттуда, в свою очередь, средства шли на техническое переоборудование промышленности и пуск ранее законсервированных объектов.
Очевидно и другое. 1923 год — это не только время развития и расширения нэпа, но и период первого серьезного структурного кризиса, проявления коренных противоречий нэпа, связанных с его становлением. Подобная «кризисная модель» порождала административные методы управления, особенно в отношении «командных высот». То есть нэп развивался лишь до тех пор, пока нэповские принципы не приходили в открытое столкновение с хозяйственным механизмом госсектора. А монополия государства на подавляющую часть предприятий промышленности разрывала целостность народнохозяйственного организма, лишая его необходимой гибкости и подвижности. Центральные органы в своем стремлении обеспечить максимально быстрый подъем промышленного производства не сумели, да и особенно не старались, найти соответствующий баланс между мерами административного и экономического характера. Вся государственная политика сосредотачивалась на перераспределении продукции предприятий. Особенно это касалось легкой промышленности, откуда путем директивного ценообразования
Глава V
Проблемы единой экономики
Перестройка экономики на «социалистический лад» к началу 1921 года резко разошлась с задачей выхода народного хозяйства из кризиса. Именно преодоление последнего потребовало возврата к рыночным отношениям. Но не нэп «развязал» рынок, а скорее загнанный в подполье рынок породил и подталкивал нэп дальше. Материалы 1918–1920 годов показывают неустранимость рынка из хозяйственной практики этого периода. Чекистские источники представляют богатую информацию относительно того, что во время Гражданской войны на советской территории жил полнокровной жизнью рынок земельных угодий, строений, предприятий, ценных бумаг и пр. Показательно, что почти все обвиняемые в середине 1920-х годов в крупных хозяйственных преступлениях в 1918–1921 годах служили или в Красной армии или в государственных учреждениях. Нелегальный частный капитал этой поры вырос в годы Гражданской войны: снабжение армии было «золотым дном» [381] .
381
См.: Крицман А. Героический период Великой русской революции (Опыт анализа так называемого «военного коммунизма»). М.—Д., 1926. С. 246; Павлюченков С.А. Военный коммунизм — в плену большевистской доктрины // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996. С. 232; Он же. Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа. М., 1996. С 5; Суворова Л.Н. За «фасадом» «военного коммунизма»: политическая власть и рыночная экономика // Отечественная история. 1993. № 4. С. 51.
После перехода на продналог развитие страны, рассчитанное на товарообмен через Наркомпрод и кооперацию, во многом под давлением неурожая и голода пошло по пути дальнейшего развития рыночных отношений. К осени 1921 года планы «социалистического обмена» окончательно трансформировались в идею государственного регулирования торговли и денежного обращения. Партия становилась на позиции «государственного регулирования капитализма», причем последний воспринимался уже не как один из укладов хозяйственного строя, а как целостная, хотя и противоречивая, система. Поэтому процесс реанимации рыночных отношений сопровождался восстановлением или созданием государственных учреждений, которые должны были взять на себя функции регулирования рынка. Так, в октябре 1921 года в распоряжении государства появился новый действенный инструмент регулирования хозяйства, и в первую очередь его государственного сектора, — Госбанк. Первоначально, при учреждении главного банка страны предполагалось, что он будет пользоваться монополией в области банковского дела. Но уже в 1922–1923 годах монополия Госбанка была существенно ограничена созданием Банка потребкооперации, Российского коммерческого банка, Торгово-промышленного банка и сети коммунальных и городских банков [382] .
382
Пастухова Н.С. Финансово-кредитная и налоговая политика // Организационные формы и методы государственного регулирования экономики в период новой экономической политики. М., 1992. С. 73–77.
Однако ощутимые изменения в хозяйственном механизме произошли только в 1922 году: было ликвидировано фондовое и нарядовое распределение, резко сократилась натурализация обмена и зарплаты, начал проводиться курс на сокращение эмиссии и создание твердой конвертируемой валюты, возродилась оптовая торговля, были ликвидированы пайки, упразднены трудовые армии, трудовые повинности и милитаризация отраслей. В мае 1922 года при СТО была создана Комиссия по внутренней торговле (КВТ), распоряжения которой на местах проводились через местные органы СТО — экономические совещания.
Формирование рынка с переходом к нэпу шло стихийно и весьма противоречиво. Характер и темп восстановления товарно-денежных отношений и рынка определяла частная торговля и вышедший из подполья частный рынок, которые придавали этому процессу спекулятивный характер. Начало процессу утверждения частника в торговле, как наиболее доходной сфере, было положено летом 1921 года: в июле установлен разрешительный порядок открытия торговых заведений, а декретом «О взимании платы за товары, отпускаемые государством для частного хозяйства» была заложена правовая основа договора купли-продажи. До 1922 года крупный капитал не решался выйти из подполья. Характерными признаками частной торговли первых лет нэпа были ее распыленность и небольшие размеры торговых предприятий. Первоначально формы частной торговли были достаточно примитивными: преобладала лоточная торговля, а торговля из стационарных помещений составляла менее 1/5 всех оборотов. Только с весны 1922 года разносных и разъездных торговцев начали постепенно заменять частные лавки и магазины.
Если в начале своей деятельности торговцы выступали под вывеской всевозможных товариществ и объединений, то вскоре нэпман вступил в оборот под собственной фирмой. А конкурентная борьба наметила тенденцию поглощения мелких предприятий крупными и перелив частного капитала из розничной торговли в оптовую. Менялась и география частной торговли: из сельских и периферийных районов она переносилась в городские центры. В 1922 году на долю частников приходилось 95 % розничных торговых заведений и 75 % розничного товарооборота, в оптово-розничной — 50,4 % товарооборота, а в оптовой — 14,5 %. Однако по характеру своих операций частная торговля была на 80 % посреднической [383] .
383
См.: Исаев И.Л. Нэп: рыночная перспектива // Нэп: приобретения и потери. Мм 1994. С. 89–90; Крон Ц.М. Частная торговля в СССР. М., 1926. С. 15.