Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Глущенко Евгений

В самом начале мая Скобелев появился на восточном берегу Каспия, началась энергичная подготовка. Командующий решает не полагаться на железную дорогу, строительство которой будет сопряжено с огромными трудностями, – достаточно сказать, что шпалы, рельсы, телеграфные столбы и уголь, наконец, предстояло доставлять морем, с западного берега, – а потому ставка делается, как и в прежние времена, на верблюдов – жертвенных животных, чья гибель в конце или в середине предприятия всегда неминуема. Необходимо достать 20 тысяч вьючных верблюдов, и он обращается за помощью к русским подрядчикам, известным своей предприимчивостью, – верблюдов будут гнать из Хивы, Бухары, казахских степей.

Предстояло брать приступом глинобитное укрепление, сооруженное, однако, под руководством британских инженеров (одним из них был лейтенант Батлер), и Скобелев обращается за советом к российским авторитетам в области фортификации – к полковнику

Цезарю Кюи, генералам Э.И. Тотлебену и М.А. Зиновьеву. Он хочет знать в деталях, как лучшим способом вести траншейные и минные работы, пробивать бреши в глинобитных стенах, каким должен быть инженерный парк. В Красноводск фельдкурьеры доставляют чертежи крепостей и схемы осадных работ – Скобелев не доверяет чужому мнению и сам постигает основы военно-инженерного искусства.

Напутствуя, Император сказал: «Не бери лишних людей», и Скобелев отбирает людей, проверенных в деле. В свою команду он приглашает в качестве полевого обер-контролера лично ему известного по Ташкенту действительного статского советника Череванского, превосходного офицера Генерального штаба полковника Н.И. Гродекова и будущего прославленного адмирала, а тогда капитана 2-го ранга С.О. Макарова. Моряку поручалось исследовать мелководный Михайловский залив на предмет устройства грузового причала. Скобелев учитывал ошибку Ломакина, пустившего все свои войска одной походной колонной одним маршрутом по узкой караванной тропе, презрев правило: «Ходи врозь, дерись вместе». Батальоны мешали в походе друг другу, растянулись по всему маршруту и в результате не сумели сойтись в день Х на сборном пункте, отчего дрались врозь. Поэтому люди Скобелева направятся к месту сбора двумя маршрутами: от Михайловского залива, в котором Макаров отыщет судовой ход, и от Чекишляра в самой южной части Каспия.

Особая забота – снаряжение. Предстояло пользоваться соленой водой, потому были заказаны опреснители. Профессиональная любознательность молодого полководца пригодилась и на этот раз. Читая английские газеты с отчетами о войне в Афганистане 1878–1880 гг., он отметил для себя одну из операций англо-индийской армии, в которой решающую роль сыграл солнечный телеграф – гелиограф. С его помощью два отряда британцев сумели синхронизировать свои действия и одержали блестящую победу над афганцами, которые не умели читать сигналы по азбуке Морзе. Гелиограф отличали простота устройства и применения, портативность и отсутствие проводов, которые так легко перерезать. Несколько гелиографов были выписаны из Петербурга и даже из Лондона. В добавление к гелиографу – приспособлению, предназначенному для дневной службы, – были заказаны сигнальные фонари с распылителями скипидара, дававшими огромное яркое пламя, что обеспечивало круглосуточную связь на сравнительно большом расстоянии в условиях безлесной равнины. В Чекишляр и Красноводск были доставлены 3 паровые машины для искусственного приготовления льда, 30 ручных ледоделов, более 2 тысяч водяных фильтров.

Скобелеву очень нравился афоризм лорда Биконсфилда (Дизраэли): «Азию надо бить по загривку и по воображению», он стал его девизом. Сам он выражался еще лаконичнее: «Удивить – значит победить», то есть поразить воображение азиатского противника достижениями европейской техники, а для этого годилось все: и гелиограф, и электрические фонари Яблочкова, но главным образом артиллерия, к которой обитатели тех мест относились с особым почтением. По опыту зная, какое огромное преимущество дает артиллерия малочисленным русским войскам в Средней Азии, он поставил целью, чтобы на каждую тысячу его солдат приходилось 10–12 орудий. Ему это удалось. Требовал артиллерию он очень настойчиво и не гнушался даже пушками устаревших образцов, давно снятыми с вооружения. Взял даже мортирки ХУШ в. Кроме того, запасся 32 ракетными станками и многоствольными картечницами, предшественницами пулемета. Хорошо разбираясь в современных ему средствах ведения боевых действий, Скобелев требовал предоставить ему морские пироксилиновые пакеты, которые своим треском могли бы вызвать панику и рвать войлочные кибитки, требовал зажигательные гранаты со смесью бензина с керосином, только-только испытанные в Свеаборге и признанные непригодными. В бензиновых гранатах ему отказали.

Снабжение войск провиантом и обмундированием было предусмотрено по высшему разряду. Пароходы везли и везли самые разнообразные грузы. Каждый солдат имел по две пары сапог, три пары холщовых и одну пару суконных портянок, на зиму заготовлено было еще 17 тысяч пар сапог; кроме того, на непредвиденный случай в Красноводске и Чекишляре было припасено 10 процентов необходимого обмундирования и обуви. Поскольку экспедиция была рассчитана на два года, заготовили зимние вещи – 25 тысяч полушубков, 10 тысяч вязаных фуфаек, теплые сапоги, рукавицы из верблюжьей шерсти, теплые кибитки, печи, в том числе

печи на нефти. Массу хороших вещей и продуктов, например теплые набрюшники, байковые одеяла, разнообразные консервы, лимоны, сгущенное молоко, портвейн и коньяк, доставили представители Красного Креста. Пожалуй, никогда еще русские войска не снабжались так роскошно. Учитывались, во-первых, негативный опыт недавней Русско-турецкой кампании и, во-вторых, особое положение временнокомандующего Закаспийским отделом генерал-адъютанта М.Д. Скобелева, который имел право докладывать через головы всех промежуточных начальников не только военному министру, но и самому Государю.

Скобелев стремился обеспечить в максимальной степени боеспособность своих войск, зная, что это качество зависит от многих причин, в том числе от настроения солдат в период между боями. В Закаспийском крае, в условиях скучной пустыни, солдатская служба была тяжелой, однообразной. Представление о жизни военных дает офицерское письмо того времени: «Пытка ужасная, жизнь непонятная, тоска, скука, апатия заедают человека своею мертвенной монотонностью и однообразием, словно вся ваша жизнь отрезана навсегда от остального мира, – особенно когда видишь пароходы на открытом рейде проходящими мимо, что бывает осенью и зимой, когда пароходы не могут приставать к берегу. Тогда, кажется, и жизнь, и мысль, и все далекое родное и все заветное уносится с этими пароходами в неведомую даль, в чужие края, чтоб еще больше истиранить ваше нудное и заболевшее терпение. А там между тем ясными точками на горизонте носится на своих аргамаках неприятель, быстро и неожиданно нападает на наши транспорты и караваны и безнаказанно исчезает в своих степях, так как мы не всегда имеем возможность его преследовать с успехом» [272] .

272

Там же. С. 162.

Скобелеву, несколько лет прослужившему в Туркестане, все это было хорошо известно, и оттого помимо забот о провианте, фураже, снарядах и минах он озабочен и душевным здоровьем подчиненных. Очень характерны для него замечания на полях доклада санитарного врача:

«По опыту минувшей войны знаю все разрушающее действие на войско продолжительных сидений на одном месте. Война не война, мир не мир. В таком положении одно: неустанная сердечная заботливость непосредственного ближайшего начальства. Солдата нужно бодрить, веселить и не киснуть с ним вместе. Прошу сделать распоряжение теперь же, в счет экстраординарной суммы, выписать скорее игры для солдат по числу укреплений на обеих коммуникационных линиях и в оазисе. Полезными играми я признаю игру в мяч, причем необходимы мячи различных размеров, прочные и красивые. Кегли можно устроить почти везде на месте, и надо выписать лишь несколько деревянных или костяных шаров. У нас солдат молодой. Начальники частей, которые почти вдвое старше массы солдат, не должны этого забывать. Там, где по числу гарнизона это возможно, предписать устроить солдатский театр, для чего можно выписать несколько либретто из балаганных репертуаров.

Вопрос о публичных женщинах является очень важным. Необходимо иметь прачек и вообще практиканток в тыловых укреплениях для солдат. А для этого нужно их достаточное количество. Буду ожидать доклада начальника штаба» [273] .

Получив предписание командующего, начальник Атрекской (от пристани Чекишляр по реке Атрек до Кизыл-Арвата) линии укреплений полковник А.Ф. Арцишевский обратился к подрядчикам, которые взялись навербовать «практиканток». По его отчету на это мероприятие им было истрачено 3 тысячи рублей. Сколько «практиканток» приехало в осваиваемый край, неизвестно, но, судя по затраченной сумме, немного.

273

Цит. по: Гродеков Н.И. Указ. соч. Т. II. С. 120.

Авторы, писавшие об Ахал-Текинской экспедиции, единодушно восхваляли скобелевскую заботу о войсках, но стыдливо умалчивали о его распоряжении касательно «практиканток», хотя оно характеризует его как человека трезво мыслящего, свободного от ханжества.

До появления в Закаспийском крае прачек, «практиканток» и солдатского театра с балаганным репертуаром было еще далеко, однако войска заметно взбодрились при известии о назначении Скобелева командующим экспедицией – к тому времени он уже был народным героем – и еще более в связи с его прибытием. В солдатской среде появилась тема для обсуждений, а слухи о его активности разносились по гарнизонам очень быстро. Особенно грели солдатские души рассказы о том, как он взял в оборот «вампирное ведомство» – ненавистное интендантство.