Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Глущенко Евгений

13 ноября Скобелев издал один из своих самых вдохновенных приказов: «Объявляю войскам, что если бы даже шел необыкновенный дождь, то транспортов остановить нельзя: они все-таки пойдут: остановить исполнение Высочайшей Государя Императора воли не могут ни невзгоды зимнего похода, ни усиленные болезни, ни кровопролитные столкновения с неприятелем. Еще есть время; пусть по честному убеждению все недостаточно сильные духом и телом оставят ряды наши: без них, слабых энергией, мы станем еще дружнее, еще крепче и вновь прославим отечественные знамена, вверенные Государем Императором нашей стальной выносливости, нашему русскому мужеству» [280] .

280

Цит.

по: Терентьев М.А. Указ. соч. Т. III. С. 127.

Предложение слабодушным оставить ряды относилось конечно же к офицерам (о солдатах речи быть не могло), для которых в то время считалось честью участвовать в боевой экспедиции; многие попали в отряд Скобелева по собственному желанию в расчете на ускоренное чинопроизводство и награды, надеясь на легкое и быстрое одоление несерьезного противника. Действительность разрушила эти надежды. Надо думать, что то была последняя в русской военной истории кампания, когда не желавшим нести тяготы боевой службы предлагалось добровольно покинуть экспедиционные силы.

Через три дня, 16 ноября, за подписью Скобелева появился еще один приказ. Историк М.А. Терентьев не без пренебрежения писал: «В приказе 16 ноября № 479 даны наставления, отличавшиеся крайней мелочностью: тут был и осмотр перед походом сапог, одежды, оружия, шанцевого инструмента; полудка котлов и чайников; приказание запастись деревянным маслом; смазывать портянки и чулки салом; осматривать на дневках сапоги и чинить немедля, для чего люди должны иметь шило, дратву, нитки, иголки и прочее» [281] .

281

Там же. С. 128.

«Мелочностью» названа забота военачальника о здоровье солдата, отчего напрямую зависит его боеспособность. В этих двух приказах – возвышенно одухотворенном и «мелочном» – проявился цельный характер истинного полководца, знающего цену победы. Российской армии пришлось заплатить морями крови своих солдат за пламенные призывы горе-полководцев, с презрением относившихся к солдатским портянкам, как к незначащим мелочам. Потому и побеждал молодой генерал Скобелев, что заботился о ногах и желудке своего солдата.

Наконец в Бами были собраны необходимые для решительного наступления на Ахал-Текинский оазис силы и средства. С 26 ноября по 1 декабря отряд вторжения выступил из Бами тремя эшелонами и встал лагерем в 20 верстах от Геок-Тепе. Был создан опорный пункт, названный Самурское. К тому времени сведения о неприятеле были таковы: в укрепленном районе Геок-Тепе и его сердцевине – крепости Денгиль-Тепе собралось до 35 тысяч текинцев, включая женщин и детей. Около 10 тысяч воинов были на конях. Защитники Геок-Тепе имели на вооружении медную пушку, 5 тысяч ружей, в том числе более 600 захваченных в деле 28 августа 1879 г. берданок. Шашки и пики – у всех защитников. Удалось также получить сведения о размерах цитадели и ее конструктивных особенностях от бежавшего из туркменского плена русского солдата – он даже вылепил из глины ее макет. Длина стен по периметру четырехугольной крепости составляла около 3 верст.

Скобелев сделал то необходимое, что во все века определяло успех любой военной кампании и чем пренебрег Ломакин, – он организовал разведку, которая и доставила ему необходимые сведения об основном укреплении текинцев. В скобелевском отряде состояло несколько офицеров разведки. В приказе № 216 от 21 августа 1880 г. дается поручение: «Штабс-капитан NN должен широко пользоваться лазутчиками для возможно полного ознакомления с намерениями противника и вообще положения дел в Геок-Тепе и даже далее, насколько это возможно. Для уплаты лазутчикам и на покрытие других необходимых расходов штабс-капитану NN

предписываю выдать из состоящей в моем распоряжении экстраординарной суммы пятьсот рублей банковским серебром» [282] .

282

Приказы генерала М.Д. Скобелева (1876–1882). СПб., 1913. С. 115.

В целях конспирации имя офицера-разведчика не упоминается – оно было известно очень немногим. Надо отдать должное туркменам: завербовать лазутчиков в их среде безымянному штабс-капитану не удалось. Текинцы были неподкупны, а туркмены из других племен смертельно боялись беспощадных теке, так что сведения разведывательного свойства удалось получить от персов и курдов, смертельно ненавидевших текинцев за их хищничество. Весьма способным разведчиком оказался телеграфист Вачнадзе. В разговорах с туркменами он притворялся подневольным инородцем, которого «проклятые русские» заставили служить на себя. Вачнадзе не распространялся о своем вероисповедании, а его собеседники не имели представления об особом положении православных кавказцев в Российской империи, о том, что офицеры-грузины верно служили российской Короне. В войске Скобелева, кстати, находился отряд грузинских добровольцев, приехавших сразиться с прославленными текинскими разбойниками.

Сам начальник экспедиции обладал, кстати, незаурядными качествами разведчика. Тому причиной были и специальная подготовка в Академии Генерального штаба, и богатый военный опыт, опыт службы в Туркестане в том числе, и, наконец, ум и талант прирожденного военачальника. В 1878 г. после заключения перемирия с турками, переодевшись в штатское платье, Скобелев днями бродил по улицам Стамбула – изучал его улицы, записывал наблюдения в книжку, готовясь к штурму турецкой столицы. Так же основательно он будет через три года собирать сведения о германской армии, используя не только свою отличную профессиональную подготовку, но и личное обаяние. Теперь же, накануне решительного наступления на Геок-Тепе, он учил своих офицеров обращать внимание на самые незначительные мелочи. «Если торговцы заволновались и покидают наш лагерь, – наставлял Скобелев, – ждите ночного нападения неприятеля, он близко. Следите за их поведением».

В опорный пункт Самурское продолжали прибывать части отряда вторжения. Вновь прибывшие войска Скобелев несколько раз самолично выводил на рекогносцировки вблизи Геок-Тепе, чтобы познакомить с противником. И каждый раз из крепости Денгиль-Тепе выскакивали туркменские всадники и пешие воины, но их порыв каждый раз гасили оружейные залпы. Отрабатывались боевое и походное построения, последовательность вступления в бой и взаимодействие родов оружия. В конце декабря Скобелев вывел на рекогносцировку командиров частей, что было весьма рискованным предприятием. Казачье прикрытие взяли совсем небольшое (пять сотен), только четыре ракетных станка и ни одного орудия, так что если бы туркмены, привычно выскочившие навстречу, поняли, что перед ними практически все старшие офицеры отряда, включая четырех генералов – в том числе сам командующий и его начальник штаба, если бы эти превосходные наездники были настойчивее в своем порыве, то они одним ударом могли бы обезглавить русскую экспедицию. Свой шанс текинцы упустили: как всегда, не выдержали силы залпового огня.

В результате тщательного изучения подступов к туркменской твердыне, а также многих боевых тренировок Скобелев составил план действий на завершающем этапе и способы его воплощения. Готовился этот план не только в ходе разведок боем, но главным образом по ночам за рабочим столом. Заходившие в кибитку командующего офицеры заставали его за столом, на котором стояли десять и более зажженных свечей, лежали груды книг и чертежей. Порой он не выдерживал напряженной умственной работы и засыпал. Во сне подавал команды, с кем-то спорил.