Россия век XX-й. 1901-1939
Шрифт:
Правда, прежде чем анализировать этот состав, целесообразно предвосхитить вероятные возражения. Дело вовсе не в том, утверждают нередко, каково было национальное, этническое происхождение тех или иных правящих лиц, а в том, что они были последовательнейшими интернационалистами, по существу отвергавшими все национальное как своего рода «пережиток», долженствующий в не столь уж отдаленном будущем полностью отмереть. Многие современные авторы, решительно протестующие против обсуждения «еврейского вопроса» в связи с исследованием высшего состава большевистской власти, говорят, что Троцкого, Зиновьева, Каменева, Свердлова и др. вообще нельзя рассматривать как евреев. И это как бы подтверждают, например, характерные высказывания самого Троцкого, вроде следующего: «…национальный момент, столь важный в жизни России, не играл в моей личной жизни почти никакой роли», обстоятельства этой жизни «помогли моему интернационализму всосаться в плоть
265
Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. — М., 1991, c. 329.
Итак, согласно утверждению Троцкого, он — не еврей, а интернационалист, для которого национальное происхождение не имеет «почти никакого» значения. В дальнейшем мы еще увидим, что дело обстояло не совсем так. Но нетрудно заметить определенное противоречие уже и в самом этом высказывании Троцкого. Ведь он отрицает сколько-нибудь существенную роль «национального момента» в его «личной жизни», но признает, что этот «момент» имел очень весомое («столь важный», — определяет он) значение в «жизни России». И тут он был всецело прав.
Впрочем, обратимся непосредственно к составу верховной власти, сосредоточенной в ЦК большевистской партии. При этом ради более объективного представления о положении вещей мы рассмотрим не какой-либо один из составов ЦК, но возьмем в целом пять его составов, правивших страной с октября 1917 до апреля 1922 года.
Всего членами ЦК побывали за эти четыре с половиной года 48 человек. 27 из них являлись русскими или украинцами (либо, по крайней мере, всеми считались таковыми), 10 — евреями и 11 человек принадлежали к другим национальностям. Обилие «русской» части членов ЦК (более половины при всего лишь одной пятой части евреев) может смутить тех, кто на основе всяческих слухов и домыслов (а не фактов) проникся убеждением, что ЦК был в те годы чуть ли не целиком «еврейским». Однако стоит сразу же заметить, что многие русские члены ЦК имели весьма малый вес. Это, в сущности, видно невооруженным глазом: такие, например, имена русских членов ЦК в 1917–1922 годах, как М. Ф. Владимирский, Г. Е. Евдокимов, Н. П. Комаров, И. И. Кутузов, В. П. Милютин, В. М. Михайлов, М. К. Муранов (не путать с Мураловым), Е. А. Преображенский, И. Н. Смирнов, явно несопоставимы по своей значительности с именами нерусских «цекистов»: Дзержинский, Зиновьев, Каменев, Радек, Рудзутак, Свердлов, Сталин, Троцкий, Урицкий, Фрунзе и т. д. Среди русских членов ЦК было, пожалуй, только трое могущих «соперничать» с этими нерусскими — Бухарин, Рыков, Томский.
Могут напомнить, правда, что в 1920–1921 годах членами ЦК стали такие гораздо более известные русские, как Андреев, Ворошилов и Молотов. Однако они приобретают первостепенное значение лишь впоследствии, во второй половине 1920-х годов.
И есть основания полагать, что те или иные из перечисленных выше русских членов ЦК были введены в этот верховный орган в те годы прежде всего для соблюдения определенных «национальных пропорций» (в дальнейшем я еще коснусь этой темы), а их реальная роль во власти не была первостепенной. Наконец, некоторые известные члены ЦК, считавшиеся русскими (или украинцами), исполняли — по крайней мере, в период 1917–1922 годов — главным образом, «техническо-секретарские» обязанности — например, Е. Д. Стасова и Н. Н. Крестинский, которого Ленин называл «управделами», осуществлявшим «техническую работу». [266] Власть в собственном смысле слова была сосредоточена в других руках.
266
Сто сорок бесед с Молотовым, с. 181.
Как уже говорилось, многие сейчас уверены в том, что власть была «еврейской». Но, не отрицая исключительно большую роль евреев в тогдашнем «руководстве», считаю необходимым сосредоточить внимание прежде всего на иной стороне дела, которая, как я постараюсь доказать, имеет наиболее существенное значение для понимания судьбы России в послереволюционный период.
Итак, в состав ЦК в 1917–1922 годах входили 27 русских, из которых, правда, большинство играло тогда второстепенную роль, 10 евреев и 11 людей других национальностей. При этом необходимо сознавать, что вхождение людей различных национальностей в состав верховной власти не было и не могло быть неким малосущественным фактом, ибо при всех возможных «случайностях» эти люди, прежде чем оказаться в правящей страной верхушке, проходили достаточно длительный и многоступенчатый «отбор». Приведу хотя бы один показатель: со времени создания РСДРП в ее высшем руководящем органе побывало в общей сложности 65 человек, но только 13
И присутствие в ЦК в 1917–1922 годах одиннадцати человек — около четверти общего состава, притом очень влиятельных, — принадлежавших к различным национальностям, как бы выявляет чрезвычайно важную особенность тогдашней власти в России. Казалось бы, «многонациональный» состав ЦК был совершенно закономерен, даже естествен в стране, населенной многими народами, и впоследствии — скажем, в 1950–1980-х годах, когда в ЦК постоянно входили своего рода «представители» народов Закавказья, Средней Азии, Прибалтики и т. п., — это было не могущим вызвать никаких вопросов положением вещей.
Однако в 1917–1922 годах в состав ЦК входили и играли в нем первостепенную роль «представители» таких народов или, точнее, стран, которые либо и фактически, и юридически отделились после революции от России, превратившись в самостоятельные государства, либо вообще никогда не принадлежали к ней, — «представители» Польши, Латвии, Литвы, Бессарабии (ставшей с 1918-го и до 1940 года частью Румынии), Болгарии, Австрии: Ян Берзин, Феликс Дзержинский, Карл Радек (австрийский еврей). Христиан Раковски, Ян Рудзутак, Ивар Смилга, Петерис Стучка и т. п. Нельзя не сказать еще (об этом обычно забывают), что до 1922 года самостоятельными государствами (и даже нередко весьма враждебными!) являлись по отношению к России и Грузия с Арменией, и потому члены ЦК Сталин (Джугашвили), Орджоникидзе и Шаумян — так же, как и перечисленные выше лица — были тогда, по существу, эмигрантами, вершившими власть не в своей стране! (Стоит отметить, что многие из тех властителей, о которых уже сказано и будет сказано ниже, до 1917 года не жили непосредственно в России, плохо знали русский язык или, по крайней мере, говорили на нем с сильным акцентом; словом, это в самом деле были «чужаки».)
Но пойдем далее. Дело не только в составе ЦК. Не менее или даже еще более «многозначителен» тот факт, что во главе — то есть именно на самых высоких постах — собственно «силовой» и карательной власти — ВЧК-ГПУ-ОГПУ — находились поляки Дзержинский и Менжинский, а также латыши Мартин Лацис (это псевдоним; настоящее имя — Ян Судрабс) и Якоб Петерс.
И, наконец, третье: многие фактические «эмигранты» играли важнейшую роль и в Красной армии. Военное командование как таковое во всем главном и основном подчинялось созданному 8 апреля 1918 года Всероссийскому бюро военных комиссаров, преобразованному позднее в Политуправление Реввоенсовета Республики. И при каждом командующем фронтом или армией находился член Реввоенсовета (а при начальниках корпусов, дивизий и т. д. — военный комиссар); эти названия должностей звучат вроде бы не очень уж внушительно, но на деле занимавшие такие посты лица имели поистине чрезвычайные, диктаторские полномочия. И очень многие из членов Реввоенсовета при основных фронтах гражданской войны были, в сущности, «иностранцами»: Бела Кун, Карл Данишевски, Оскар Стигга, Юзеф Уншлихт, Рейнгольд Берзиньш (Берзин), а также уже упоминавшиеся выше Христиан Раковски, Ивар Смилга и т. д.
Подобных иностранных «диктаторов» менее крупных составных частей красных войск (армий, корпусов, дивизий и т. д.) здесь невозможно перечислять, но следует добавить, что в их полном распоряжении были особые подразделения так называемых «интернационалистов», подобранных, в основном, из проникшихся большевистскими идеями военнопленных (попавших в плен во время войны 1914–1917 годов), а также различных эмигрантов и беженцев; ведь всего к октябрю 1917 года в России находилось около 5 миллионов(!) иностранных граждан» [267] (разумеется, «интернационалистами» стала лишь небольшая, но все же значительная часть этих людей).
267
См: Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1983, c. 234.
Проблема эта изучена до сего дня совершенно недостаточно. Сошлюсь для примера на уже упоминавшуюся книгу Владимира Солоухина, хотя не могу не подчеркнуть, что его явно очень слабое знание фактов присуще и подавляющему большинству других авторов, пишущих о революционной эпохе. Он утверждает: «Дисциплина в Красной армии держалась на расстрелах, осуществляемых ЧОНовцами, то есть… латышскими стрелками… Впервые, наверное, в истории человечества были придуманы и практиковались заградотряды. То есть сзади красноармейцев, идущих в бой, сидели „чоновцы“ с пулеметами. В знаменитой Чапаевской дивизии, как стало теперь известно, тоже были заградотряды». [268]
268
Солоухин В. При свете дня. — М., 1992, с. 179.