Россия выходит в мировой океан. Страшный сон королевы Виктории
Шрифт:
Рангоут и парусность были достаточными, и крейсер мог при благоприятных обстоятельствах идти под парусами.
К сожалению, крейсер во многом уступал проекту, представленному в «Морском Сборнике» автором статьи «Военные суда будущего». Но в оправдание Морского министерства надо сказать, что этот автор проектировал свой крейсер гораздо позже спуска на воду «Русской Надежды».
Таким образом, вымышленный Беломором крейсер «Русская Надежда» был очень близок по своим характеристикам к броненосным фрегатам «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской», вступившим в строй в 1883–1885 гг.
Крейсер «Русская Надежда» пересек океан и приблизился к берегам Бразилии. Командир решил зайти в порт Пернамбуко. Стоянка должна была быть кратковременной, чтобы крейсер не был захвачен британской эскадрой, базировавшейся на островах Вест-Индии.
Еще до входа в гавань Пернамбуко капитан вызвал лейтенанта Кононова.
— Прошу вас садиться, — обратился он к вошедшему в каюту Кононову. — Перед вами план Пернамбуко с внутренним рейдом. Вот форт на конце рифа с маячным огнем, который вы увидите с крейсера, если еще не рассмотрели
Капитан остановился на минуту, как бы давая время Кононову запечатлеть в своей памяти расположение улиц и поворотов.
— Теперь выслушайте, что от вас требуется, — начал он снова. — Переоденьтесь в штатское платье, прикажите вельботным надеть купленные в Тулоне шапки без ленточек и кокард, также спрятать воротники своих белых рубах. Под парусами вы будете через три четверти часа у форта, а затем подойдите незаметно и тихо к пристани. Отсюда идите прямо на Rua da Cruz и по ней к мосту. На этой улице вы обратите внимание на второй дом от моста, направо. Он очень высок, впрочем, как и большая часть домов, в шесть этажей. Четыре крайние окна в третьем этаже, с зелеными шторами, находятся в той квартире, куда вы должны попасть, не обращая на себя ничьего внимания. Наружная дверь обита зеленой клеенкой и носит № 7. Электрический звонок прижмите несколько раз, но, словом, сделайте приготовительныйсигнал. Двери вам отворит, вероятно, сам Сомин, которого вы узнаете сразу, хотя и не ожидаете там встретить. Он сообщит вам положение дел, передаст приказания адмирала, инструкции и, может быть, еще что-нибудь. Если война уже объявлена, то скажите ему, что я уже знаю, где встречу угольный транспорт. Но вы спросите Сомина, нет ли на этот счет какой-либо перемены. Конечно, все должно быть записано вами, если Сомин еще не приготовил памятной записки. По окончании переговоров он доведет вас до пристани и сам доставит на джингадасе [134] на ваш вельбот. Вы же заранее прикажите вельботным, высадив вас, отвалить немедленно и ожидать вас на якоре у форта. Если в окнах Сомина вы не увидите света, то идите той же улицей в S. Antonio, и у первого перекрестка в этой части поверните налево. Придерживаясь левой стороны, вы увидите в третьем доме от угла табачную лавочку. Войдите в нее, купите что-нибудь и вместе с деньгами передайте эту карточку. Вас поймут тотчас же и укажут, где Сомин. Помните, что если война объявлена, то малейшая ваша оплошность может во многих отношениях испортить наше дело в самом начале. Внушите вельботным, чтобы они были немы, как мертвые. Поторопитесь. Мы до рассвета должны уйти из вида Пернамбуко. Теперь все, отправляйтесь, и да благословит вас Господь.
134
Джигандас — бразильская лодка.
Капитан встал, пожал руку Кононову и отпустил его.
Через несколько минут вельбот несся к ярко освещенному городу, оставляя позади себя крейсер, а через час Кононов вышел незаметно на пристань в S. Pedro и направился к Rua da Cruz. Хорошо зная план города, он без затруднения отыскал дом и квартиру, описанную капитаном. На приготовительный сигнал звонка дверь отворилась, и Кононов был встречен на пороге самим Соминым. Он провел своего посетителя в крайнюю комнату и тогда только заговорил с ним.
— Вы пришли, однако ж, ранее, нежели я ожидал вас. Все ли благополучно? — спросил он.
Получив удовлетворительный ответ, Сомин продолжал:
— 5 мая война началась. Начали ее англичане и, конечно, без объявления, просто захватом нескольких пароходов «Русского общества» в Александрии и Суакиме, значит, опять-таки самым наглым нарушением всяких международных прав. Из Бахии и Рио-де-Жанейро я имею сообщения, что там видели неприятельские военные суда, но неопасные — типа «Comus». Впрочем, сюда должны прийти, вероятно, скоро и более сильные, так как есть известия, что из Портсмута вышли в море «Меркурий» и «Ирис». Этих, конечно, следовало бы избегать. Ведь даже при лучшем исходе боя могут потребоваться исправления, а они отнимут время и очень затруднят нас. Это наша самая слабая сторона. Вот в этом пакете для капитана вложены: копия телеграммы об объявлении войны, приказание адмирала начать действия крейсерскому отряду, расписания угольных плавучих станций и другие необходимые известия. Надобно отдать справедливость адмиралу, он удивительно энергичен и изобретателен. Как ловко и вовремя он командировал меня из Тулона и устроил здесь. Вот и теперь все его приказания кратки, ясны и точны. А вот вам и новый устав о морских призах и репризах, как раз оконченный, наконец, и утвержденный. Он окончательно развязывает вам руки. Я читал его и нашел, что, слава Богу, он много отличается от проекта устава о том же международного института. Берите и уничтожайте неприятеля и его груз где угодно, только в нейтральных водах. Передайте капитану, что уголь и провизия будут ждать его в условленном месте, на подветренной стороне Тринидада, ровно через неделю от сегодняшнего дня. Приказания адмирала Казанцева я уже получил и распорядился. Вот вам и копия условия с капитаном германского парохода «Доротея», который обязался выйти с углем из Бахии
— Такой же блокшив я видел в Иокогаме, — заметил Кононов.
— Вероятно, подобных блокшивов у них много разбросано по всему свету. Ну, посмотрим, как наши дипломаты будут бороться против этих ухищрений. Мне же кажется, что самым действительным средством против этого будет утопить такой блокшив на нейтральном рейде, после первого же случая перегрузки с него чего бы то ни было англичанами. О блокшивах я уже сообщил адмиралу и слежу за ними. Где ваша шлюпка?
— На дреке [135] , у форта. Но капитан мне сказал, что вы меня проводите до пристани и далее, до вельбота, на местной шлюпке.
135
Дрек — небольшой якорь (до 50 кг), бывает 3-, 4- и 6-рогим (примеч. ред.).
— Да, это будет лучше и вернее. Теперь все готово. Идемте, уже поздно и надобно торопиться. На улице не говорите ни слова по-русски. В Пернамбуко, как говорят, английский консул далеко не разиня, и надобно быть осторожным.
Они вышли из дома и безмолвно направились к пристани. Там Сомин взял джингадас, отпустил ее хозяина, уселся вместе с Кононовым и довез его до вельбота, где и простился с ним, пожелав счастья и успехов.
Далее Беломор осуждает Парижскую декларацию от 4 (16) апреля 1856 г., которая «сильно парализовала деятельность крейсеров» и отняла у них половину добычи, признав неприкосновенность нейтральных грузов под неприятельским флагом. С открытием военных действий неприятель легко мог заключить множество незаконных и подложных сделок в этом смысле, трудно уловимых для призового судна и спасительных для самих призов. Подобный приз с нейтральным грузом, или даже с частью его не мог быть уничтожен, а следовательно, значительно ослаблялась та паника, которую должны производить крейсеры. При отпуске приза за выкуп затягивались выгоды взявшего его. Все условия со шкиперами и выкупные обязательства были бы рассмотрены только после войны, — и Господь ведает, до какой степени они имели бы тогда силу и значение.
Такая льгота для нейтральных грузов, конечно, ни для кого не была так невыгодна, как для России, почти не имеющей своего торгового флота и получающей едва ли не все заморские грузы исключительно на иностранных судах. И обратно, она была очень выгодна и удобна для английского торгового флота, осуществлявшего 70 % морской торговли всего мира и общим оборотом в миллиард рублей. Английский торговый флот — это мировой монополист-перевозчик. Чтобы разорить или совсем убить его, мало было сжечь или утопить несколько десятков пароходов, надобно было лишить его возможности работать в течение более или менее продолжительного времени. Надобно было сделать этот весь миллиардный капитал мертвым, приносящим даже убыток, а людей, зарабатывающих службой на пароходах свой хлеб, обратить в излишнюю тягость для государства, лишив их этого заработка.
Все это было бы возможно сделать, только отказавшись от той невыгодной для нас части парижской декларации, которая охраняла нейтральный груз под неприятельским флагом.
Если бы Россия отказалась от 3-го пункта парижской декларации, то английский флаг с объявлением войны моментально потерял бы свой кредит на всех морях, так как ни один торговый дом нейтрального государства не вверил бы этому флагу свои товары и богатства, и английские пароходы, лишившись половины работы, остались бы без дела, а в случае продолжительной войны это дело и вовсе могло бы выскользнуть из их рук, как это случилось с торговым флотом Северной Америки. Нет сомнения, что такое отступление от парижской декларации было бы осуждено институтом международного права в Турине, Милане или Женеве, а самое действие крейсеров было бы названо несовременным и негуманным. Но это были бы тщетные и ошибочные рассуждения, так как подобная мера была бы, в сущности, самой гуманной, она колотила бы англичан по карману, являясь самым радикальным средством для окончания с ними войны.
К сожалению, Россия не отказывалась пока от третьего пункта и строго придерживалась парижской декларации, а морское министерство, имея это в виду, добросовестно подготовлялось на всякий случай.
Далее от действительного состояния дел в русском флоте Беломор начинает фантазировать о том, что-де наши адмиралы берутся за ум.
…Когда наши газеты кричали о каперах, о легкости приобретения союзников выдачей каперских свидетельств всем желающим, о Кельпорте и Гамильтоне, которые легко могли быть блокированы англичанами и лишены всяких средств, Морское министерство уже обеспечило себя готовыми крейсерами, добытыми богатыми сведениями и предположенными станциями, врагу неизвестными. По берегам Америки тотчас по объявлении войны проектировалось послать агентов, назначенных из энергичных и сведущих морских офицеров. В обязанности этих агентов входило тайно нанимать нейтральные пароходы для доставки угля и провизии крейсерам на условленные места в Атлантическом океане, а также сообщать необходимые сведения как адмиралу, так и судам его эскадры в море.