Россия выходит в мировой океан. Страшный сон королевы Виктории
Шрифт:
На третий день своего пребывания в Мартабанском заливе небольшая паровая яхта лорда Давенпорта сделалась призом крейсера. На ней шли сыновья лорда из Пенанга в Калькутту. Взяв этот приз на буксир, «Русская Надежда» пошла полным ходом к своему блокшиву у острова Саланги. Капитан теперь нашел возможным привести в исполнение свое намерение нападения на Сингапур.
Капитан знал, что для входа в Сингапур с юга или востока пришлось бы обойти Суматру и миновать Зондский пролив, причем неприятель мог узнать о приближении крейсера. С другой стороны, вход с запада узким Малакским проливом привлек бы внимание на крейсер стационеров Пенанга и Малакки. Поэтому для нападения капитан решил воспользоваться своим последним призом — яхтой лорда Давенпорта, не подвергая, таким
По приходе к месту стоянки за островом Саланги блокшива с пленными капитан «Русской Надежды» энергично принялся за приготовление к задуманной экспедиции. На яхте снесли долой рубку и взамен поставили две миноноски, взятые с парохода «Мур» в Атлантическом океане. Для быстрого спуска их на воду сделали две переносные стрелы и раскрепили шкафутный фальшборт яхты.
Миноносный катер с крейсера был поставлен на малайскую пирогу, купленную в тот же день в проливе в обмен на роскошные украшения пленной яхты. Пирога имела около 60 тонн водоизмещения, и на нее пришлось втащить миноноску на катках сзади, вырубив для этого отверстие в кормовой части наподобие лац-порта. В трюме пироги миноноска была установлена по наклонной плоскости к корме, так что спуск ее на воду делался удобным и легким, а импровизированный лац-порт был снова заделан досками. Сама яхта была вооружена двумя 37-мм орудиями Гочкиса и снабжена в изобилии провизией, углем и минами. Большой запас угля положили и на пирогу, чтобы яхта могла им пользоваться на своем переходе.
На яхту и пирогу капитан назначил 20 человек экипажа, трех офицеров и нанял одного из лоцманов, в изобилии снующих в Малакском проливе. Приведение в исполнение плана атаки было поручено старшему офицеру крейсера лейтенанту Кононову, который по окончании дела должен был бежать с миноносками на юг и встретиться с крейсером у северо-восточной оконечности острова Енгано. На экспедицию давалось семь или восемь дней.
Ранним утром при общих пожеланиях успеха яхта с малайской пирогой на буксире оставила остров Саланга и направилась к Суматре, а затем вдоль его берега — на юг. Во избежание подозрений при встрече сомнительных паровых судов приходилось бросать буксир, что очень замедляло и без того уже не быстрое плавание яхты. Офицеры очень боялись какой-нибудь неприятной случайности у Малакки, где пролив сужался, а судно их хорошо было известно местным властям и зорким стационерам. Поэтому, подойдя спустя 48 часов к острову Рупат, Кононов остался у него на целый день, отправив пирогу вперед под парусами и приказав ей стать на якорь под Суматрой тотчас же по прохождении Малакки. Сама же яхта пошла к югу не ранее захода солнца.
Миновав благополучно благодаря непроглядной темноте экваториальной ночи Малакку и найдя свою пирогу, яхта взяла ее снова на буксир и к 8 часам утра подошла к северной оконечности большого Каримона. Оставив его влево и разделившись снова, яхта и пирога вошли проливами Дурьяна и Филиппа в архипелаг Беланг. Рандеву было назначено у южной оконечности острова Паданга. Идя таким несколько ломаным путем, яхта избегала опасных встреч с неприятелем. Она сидела кормой 11 футов (3,35 м) и днем шла так близко от берега, как только это допускала глубина моря. Все подводные банки и мели были далеко видны и при внимании и бдительности представляли, конечно, меньшую опасность, нежели встреча неприятельского крейсера на прямом пути.
Придерживаясь костровам Белан и Батанг поставив с левой стороны бесчисленное множество прелестных и живописных островков, яхта и пирога шли малым ходом, постоянно теряя друг друга из виду и определяя свое место на карте. Только благодаря внимательности офицеров, а также и самим картам оба наши судна благополучно соединились в назначенном рандеву и стали на якорь вскоре после полудня.
Здесь, кстати, мы упомянем о той предусмотрительности,
Придя на место, Кононов первым делом воспользовался остатком дня для осмотра места предстоящего действия. Для этого все переодетые офицеры, взяв лоцманскую шампунку и поставив на нее паруса, пустились на сингапурский рейд. Они оставили Самбо справа и пошли между островами Св. Иоанна для исследования пролива. Пролив был найден самым удобным местом стоянки яхты в ночь атаки. Для большего удобства решено было на северной оконечности западного острова поставить два фонаря для обозначения входа в пролив миноноскам при возвращении их после дела. Отсюда до Новой гавани 5 миль и до города 4 мили.
Пройдя по восточной стороне Сикукури, шампунка направилась на рейд, где между массой коммерческих судов резко выделялись военные английские. Проходя под кормой первого из них лейтенант Злобин прочел надпись «Пингвин». На «Пингвине» в это время происходило учение у кормового и носового орудий. Их банили и заряжали примерно, все внимание прислуги и офицеров было поглощено этим делом.
Шампунка выбралась на ветер, поворотила оверштаг и полетела к большому корвету. Так как в это время дня по рейду между судами ходило множество таких же шампунок, то нашим офицерам нечего было бояться чего-либо неприятного, что могло их скомпрометировать.
— Смотрите, господа, внимательно на этот корвет. Пожалуй, он стоит того, чтобы ночью поработать над ним, — промолвил Кононов.
— Это корвет «Бритон», деревянный, стоит около миллиона рублей и имеет четырнадцать 64-фунтовых нарезных орудий, — отвечал Злобин, хорошо и подробно знакомый с судовом списком английского флота и снова прочитавший кормовую надпись корвета.
— Над ним действительно стоит поработать, а потому мы осмотрим его поподробнее, — решил Кононов.
Для этого он поворотил снова оверштаг и, спустившись под носом «Бритона», прошел по его правому борту саженях в десяти. У кормы стояли под парами два катера, вооруженные шестовыми минами.
— Практикуются, — прошептал Михайлов.
— Ничего, пусть их практикуются, а на ночь успокоятся и прекратят пары, — отвечал Злобин.
— Ну, вряд ли они так сделают, — возразил Михайлов. — Но я полагаю, что нам было бы очень полезно пройти еще раз этим путем, чтобы убедиться, как они стоят ночью.
— Непременно так и сделаем. Времени у нас впереди много, — отвечал Кононов, направляясь к третьему судну.
Это была канонерская лодка «Филомел», под флагом дежурного на рейде. На канонерке тоже шло артиллерийское учение, и в этот момент среднее громадное орудие лодки перевозилось на правую сторону. Все сигнальщики лодки были поглощены переговорами с фортом Каннинг, и на шампунку никто не обратил ни малейшего внимания.
— Ну, господа, здесь мы высмотрели все интересное, а теперь заглянем в Новую гавань, — говорил Кононов, уже несколько раз бывавший в Сингапуре.
Нашим путешественникам встречалась масса всевозможных шлюпок, нагруженных фруктами, раковинами и попугаями. С одного купеческого барка усиленно требовали их к борту, показывая шиллинг, вероятно, приглашали для отвоза на берег капитана или его помощника. Злобин отмахнулся очень серьезно, за что получил «god damn» («черт тебя дери»). Прошли вдоль весьма красивой набережной, спускающейся от батареи Фуллертона, и вошли в узкий пролив между островком Брани и Сингапуром. Этот пролив образует так называемую Новую гавань, заключающую в себе угольные и товарные пристани и склады различных пароходных и торговых компаний. Здесь стояло множество паровых и парусных судов. Английский флаг, раздуваемый морским бризом, гордо царил над гаванью.