Российская Зомбирация
Шрифт:
Полковник даже не обернулся и продолжал слушать охранника.
– Шеф, вы сами приказали генералам выдвигаться на оборонительные рубежи вокруг города, чтобы остановить надвигающихся тварей, в городе всего несколько дивизионов бронемашин, они заняты зачисткой в указанных вами кварталах близ рынков. Они не успеют прибыть сюда... Мы, не думали, что в городе откуда-то могут взяться мертвецы в таком количестве. Кроме того, они проявляют невиданную раньше ловкость и сноровку, знакомы с тактикой ведения боя. Было замечено, как они отклоняются от стрелкового огня, петляя зигзагами. Они врываются в доме. Их закидывают прямо в окна эти здоровяки.
Волин сжал кулаки так, что хрустнули пальцы и звук заглушил приблизившуюся
– Какова численность мертвецов?
Иван по-ученически поднял руку и ответил:
– Двадцать две тысячи в самом городе, не считая того количества, что замыкает внешний круг осады, – он помедлил, – так мне сообщили. Я имею ввиду разведку.
– Хорошо. Прикажите солдатам занять оборону, мы никуда отсюда не уйдем. Если сбежим, значит, покажем политическим противникам, что не в силах удержать контроль над городом. Разошлите на все радиостанции, новостные каналы, отпишите в интернет, что положение критическое и от каждого зависит, выстоит ли город сегодня или нет. Мы должны объединиться хоть с самим дьяволом, лишь бы победить. Все мужчины, вооружившись, чем хотят, должны проследовать на мобилизационные пункты согласно предписанию. Подготовить возможную эвакуацию гражданского населения. Выполнять.
– Есть!
Бой за стенами дома культуры усиливался и, казалось, что теперь он уже раскатисто, как горох, катится по мраморным коридорам дворца. Паника в зале нарастала, люди рвались к дверям, мешая организовать охрану входов и выходов.
– Оставайтесь на местах! Они не смогут сюда попасть.
Но было поздно, поднялся дамский визг, предвестник массовой паники и толпа, смяв охранников и затоптав кого-то из них, бросилась через двери по коридорам. Вход успели затворить. Образованные, интеллигентные люди, поддавшись паническому смешению, превратились в толпу, качество которой и поведение всегда доминантно, даже если бы она оказалась слеплена из обыкновенных людей. Стрельба стала слышней, но вместе с тем реже. Лишь немногие благоразумные люди остались в креслах под прикрытием судорожно сжимающих оружие людей.
– Бесполезно, – покачал головой Иван, – бесполезно. А может и полезно, если правильно питаться.
Закрытая массивная дверь резко распахнулась, как плащ эксбициониста, с силой ударив искуроченными створками о стены. Огромная мраморная плита, вырванная из холла и брошенная с нечеловеческой силой, в куче пыльных искр, врезалась в декоративную колонну. В дальний конец зала ворвалось огромное, издалека напоминающее человека существо, перевитое мышцами, как канатами.
Затрещали автоматы, не причинявшие особого вреда мертвецу. Охрана на сцене тоже открыла огонь, но ужасное существо понеслось навстречу сцене и пулям, со шлепаньем впивающимся в вязкое тело, расшвыривая в стороны кресла. Чудище хватало солдат, пыталось поделить их надвое, но не слаживая со столь сложным действием просто превращало людей в трепыхающийся, повизгивающий комок, из которого торчали переломанные руки и позвонки. Монстр с размаху опускал огромные кулаки на головы защитникам, так что череп входил в плечи и высвобождал растекающиеся по плечам мозги, оставляя на бронежилете одну сплющенную каску. Дорога к сцене была усеяна сжатыми, как снопы, трупами. Один солдат был схвачен, и визжащей куклой подкинут вверх, под самый потолок, где он сшиб огромную хрустальную люстру, упавшую вниз и похоронившую под собой нескольких гражданских, от ужаса не успевших улизнуть за кулисы.
– Бейте ему по голове! В голову стреляйте! – орал Волин, – он выхватил табельный пистолет и редко, но прицельно стрелял чудищу в голову.
Состряпав лепешки из солдат, монстр уже не так уверено подбирался к возвышению сцены, откуда точечными кинжальными выстрелами, направленными ему в голову, рубили визжащие свинцовые пули. Мертвец брел
От каждого попадания Иван кривился, как от зубной боли. Чудище подняло левую руку и заслонило уязвимую голову наростом мышц, но меткий выстрел Волина перебила сухожилие и рука опустилась, как плеть уставшего погонщика.
Вязкая черная кровь выступила уже на кривом, в каких-то роговых наростах и шишках черепе Нечто, и оно все неуверенней брело к отстреливающимся людям. Кончались патроны, и когда монстр уже занес огромные руки на сцену, как обычно перекидывают ногу, перелезая через забор, пытаясь забраться к попятившимся назад людям, только в обойме полковника, выверяющего каждый выстрел, осталось два патрона.
Один из телохранителей, быстро задышав, бросился вперед, перепрыгнул через руку, больше напоминающую ствол дерева и попытался вонзить нож в бычью шею гиганта, но был смят второй конечностью и вбит в доски пола, как погнувшийся, заржавленный кровью гвоздь.
– Бесполезно, – покачал головой Иван, – бесполезно.
Охранники медленно попятились и, не пытаясь больше защищать своего шефа, сбежали за сцену. Своя шкура в здании, исходящим воплями агонии, была им дороже. Хотя они и не могли знать, что у всех входов-выходов расставлены мертвые кордоны. Полковник же остался стоять спокойным и невредимым. Он участвовал в дуэли.
На мужчину не мигая, смотрел красный глаз. Он был полностью залит кровью, но через красную штору проглядывал печальный, словно не хотящий никакого зла хрусталик, по цвету напоминающий чернику. Делай добро, зло само получится. Монстр все неувереннее полз вперед и, казалось, что только глаза, вживленные в этого собранного из мертвых органов Франкенштейна из чужого, доброго человеческого тела, противились злой воле бешеной мышечной массы.
Военному стало жаль это существо, как может стать жалко несправедливо обиженного человека.
Еремей Волин сделал два шага вперед, чтобы не промахнуться. Он высился между двух огромных лапищ, которые могли переломить и такой крепкий дуб, каким был военный. Он приставил черное дуло пистолета почти вплотную к огромному вздернутому, как жалюзи, веку и надавил на спусковую скобу.
Монстру не вырвало затылок, пуля завязла где-то в извилинах. Тело дернулось и забилось в медленных конвульсиях. Пальцы заскребли по дощатому эшафоту, будто прося аплодисментов. Волин осторожно перешагнул через могучие руки существа и уставился на Ивана.
Тот почесал затылок:
– А все, потому что не надо было против меня строить заговор.
– У тебя многое вышло, – произнес мужчина, – но я оказался умней. Пристрелить тебя бы, как собаку, да больно непонятная ты птица. Понять хочу, что и зачем. Чтобы потом таких, как ты издалека убивать.
Военный наставил пистолет на Ивана. В разгоряченном члене ствола была еще одна пуля. В пробитый проход сунулся было буйный, привлеченный вкусной плотью, припал к ближайшему телу, вырывая из него сочные, долго тянущиеся кусочки, но завидев еще живого человека, ринулись к сцене. Волин онемев, смотрел на то, как молниеносно приближается к нему этот комок ненависти.
Иван произнес:
– Время выбора. Даже такому сильному человеку как ты не победить агрессивного мертвеца в рукопашной схватке.
Когда зомби уже был готов сходу вскочить на возвышение, Волин отвел руку с пистолетом и выстрелил прямо в развернутую пасть, отчего труп перекувыркнулся, сделал сальто в воздухе, и рухнул на первые ряды, хрустнув спиной о тела журналистов.
Брошенные телевизионные камеры продолжали работать в прямом эфире, и все происходящее жители Новосибирска могли видеть в теплых квартирах. Только вряд ли теперь их интересовали результаты каких-то там выборов.