Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы
Шрифт:
Указ об основании Берлинского университета был подписан королем Фридрихом Вильгельмом III 16 августа 1809 г., после чего Гумбольдт принялся за формирование профессорского корпуса. Реформатор рассматривал университет как собственное, любимое детище, писав близким: «Это новое учреждение доставит мне еще много забот и труда, но вместе с тем и много радости, так как оно действительно устроено исключительно мною». [1201] Подготовка к открытию университета проходила довольно быстро, и занятия смогли начаться уже в октябре следующего, 1810 г. К этому времени был подготовлен предварительный Регламент (введенный в действие 24 ноября 1810 г.), а окончательный Устав Берлинского университета подписан королем Фридрихом Вильгельмом III 31 октября 1816 г. и вступил в силу с весеннего семестра 1817 г., просуществовав без изменений в течение всего XIX в. [1202]
1201
Гайм Р. Вильгельм фон Гумбольдт. Описание его жизни и характеристика / Пер. с немецкого. М., 1899. С. 226.
1202
О его общемировом значении говорит, например, факт, что этот Устав оказал существенное влияние
Как предварительный, так и окончательный Уставы Берлинского университета разрабатывались комитетом его профессоров в составе Ф. Шлейермахера, Ф. фон Савиньи, А. Бёка. [1203] Все трое принадлежали к числу выдающихся немецких ученых, развивавших и воплощавших в своем преподавании идеи неогуманизма. Естественно поэтому, что хотя, как упоминалось, декларации В. фон Гумбольдта и его знаменитый меморандум не были тогда опубликованы и не стали фактом общественной мысли, но сходные идеи через его единомышленников вошли в нормативные документы этой эпохи.
1203
Ibid. S. 145.
Так, уже в предварительном Регламенте 1810 г. были зафиксированы два важнейших положения, отражавшие принцип свободы преподавания и принцип единства обучения и научного поиска. Свобода преподавания воплотилась в том, что Регламент, в целом очерчивая сферу каждого из четырех традиционных университетских факультетов (богословского, юридического, медицинского и философского), не представлял никакой их конкретной предметной структуры, т. е. кафедры как таковые отсутствовали. Напротив, в п. 6 Регламента утверждалось, что «даже если ординарный или экстраординарный профессор приглашен для чтения определенного предмета, он этим совершенно не ограничен, но имеет право читать лекции по всем принадлежащим к его факультету дисциплинам»; факультет же лишь отвечает за «полноту учебы» так, чтобы каждый учащийся в течение трех лет получил бы возможность выслушать лекции по всем основным предметам данного факультета. [1204] Единство науки и обучения закреплялось в п. 1 тем, что университет «образует органическое целое» с находившейся в Берлине Академией наук, научными институтами и собраниями. [1205]
1204
Предварительный Регламент Берлинского университета опубликован в работе: Ibid. S. 140–144, здесь цит. S. 141.
1205
Ibid. S. 140.
В соответствии с замыслом Гумбольдта в Уставе Берлинского университета прусский король провозглашал, что «ординарные и экстраординарные профессора приглашаются и определяются в должности Нами и Нашим министерством внутренних дел» (гл. 1, п. З). [1206] При этом система назначения профессоров дополнялась другой категорией преподавателей, появление которой служило важным развитием идеи свободы преподавания. Речь идет о приват-доцентах – преподавателях, стоящих вне штата университета и читающих лекции за плату, получаемую от слушателей (т. н. Honoraria). Чтобы стать приват-доцентом, необходимо было иметь ученую степень доктора и пройти процедуру Habilitation, для чего подать заявку на определенный факультет и согласовать с ним тему публичной лекции, которая «дана факультетом или выбрана соискателем» (обычно соискатель представлял руководству факультета на выбор три темы, из которых утверждалась одна). Сама лекция велась в форме свободного доклада (in freiem Vortrage), и объявление о ней публиковалось в университете, а по результатам факультет выносил окончательное решение о допуске кандидата к дальнейшему чтению лекций (гл. 8, п. 4). Следует подчеркнуть, что именно в Уставе Берлинского университета приват-доценты, т. е. ученые, читающие курсы по своему выбору, без каких-либо предписаний, впервые были «конституированы» как важная часть классического университета.
1206
Устав Берлинского университета 31 октября 1816 г. опубликован сучетом различных редакций, возникших в ходе его обсуждения в Департаменте образования Пруссии, в кн.: Lenz M. Geschichte der K"oniglichen Friedrich-Wilhelms-Unversit"at zu Berlin. Bd. 4. Halle, 1910. S. 223—263. Далее в тексте сноски на главы и параграфы Устава.
Занятия новой Alma Mater Berolinensis начались в октябре 1810 г. без всякой помпы и праздника, в немногих только что отремонтированных комнатах дворца прусского кронпринца, где не хватало столов и стульев. [1207] В этом можно найти символическое отражение того состояния, в котором находилась Пруссия периода своего внешнеполитического унижения. Ничто при открытии Берлинского университета еще не говорило о каких-либо притязаниях стать образцом в национальном или даже интернациональном масштабе. Только накопленная здесь «критическая масса инфраструктуры и духа» [1208] (а об обеспечении и того и другого Гумбольдт успел позаботиться) привела затем к той признанной роли, которую сыграл этот университет в истории высшего образования и науки.
1207
Любопытно, что уже 11 октября 1810 г. на лекции записался студент из России Степан Подзорский, сын служителя православной церкви при дипломатической миссии — Андреев А. Ю. Русские студенты… С. 353.
1208
vom Bruch R. Die Gr"undung der Berliner Universit"at // Humboldt International. S. 73.
Между тем, сам В. фон Гумбольдт наблюдал за первыми шагами своего детища уже со стороны: еще в мае 1810 г. из-за разногласий в правительстве он был вынужден уйти в отставку (назначенный при покровительстве прусского реформатора К. А. фон Гарденберга, он, как и другие либеральные деятели, не выдержал в этот период напора консервативной партии при дворе). Поэтому часть его планов в отношении Берлинского университета пришлось оставить: так, Гумбольдт хотел передать ему определенный доход с недвижимости – но вовсе не в виде средневековой привилегии, а как некоторую гарантию независимости от государства в том случае, если прусское королевство будет окончательно ликвидировано Наполеоном (вероятность чего после Тильзита никто не мог сбрасывать со счетов). Однако преемник Гумбольдта на посту
1209
Boockmann H. Wissen und Widerstand. Geschichte der deutschen Universit"at. Berlin, 1999. S. 190.
Начало деятельности Берлинского университета проходило в атмосфере национального подъема после победы в Освободительной войне 1813–1814 гг. и провозглашения студенчеством из различных земель и государств на Вартбургском празднике 1817 г. идеи немецкого единства (интересно, что одно из студенческих знамен этого времени позднее стало национальным флагом [1210] ). В этих условиях Берлин, действительно, смог стать «университетом для Германии», по научному потенциалу повторив взлет Гёттингена, а по числу студентов – далеко превзойдя его (спустя десять лет после открытия Берлинского университета сюда поступало уже от 700 до 900 человек в год).
1210
Ibid. S. 199.
Идея немецкого Bildung, на которой покоился «классический» университет, также стала национальной. По сути, это была героическая попытка через науку воссоздать национальное самосознание после травм, нанесенных ему военным и политическим поражением. Гумбольдт писал, что его университет «поддерживает живым и деятельным тройственное стремление человеческого духа: 1) прежде всего, выводить все знание из одного первоначального Принципа; 2) затем, сопоставлять это знание Идеалу; 3) наконец, эти Принцип и Идеал скреплять в единую Идею», [1211] и далее подчеркивал связь этих философских построений с немецким национальным характером. По его мнению, сам «интеллектуальный строй» немцев уже имеет тенденцию к поиску и выявлению Идей. Иными словами, одна из главных целей нового университета – помочь как можно полнее раскрыться тому стремлению идти путем научных исследований к истине и идеалу, которое уже заключено в крови немецкого народа. Дальнейшая же история показала, что такое стремление «классический» университет помог раскрыть не только у немцев, но и у представителей других народов, которые в нем учились, создав основу многих национальных научных школ, в том числе и российской.
1211
von Humboldt W. Op. cit. S. 258.
В конкретном облике Берлинского университета 1810—40-х гг. приведенные слова Гумбольдта воплотились с поразительной точностью и глубиной. Берлинский университет представил не только Германии, но и всей Европе эталон научного знания в его единстве, раскрывавшем взаимосвязи различных отраслей науки, а также на единой методологической основе. Имя одного из берлинских профессоров – Г. В. Ф. Гегеля, преподававшего здесь в 1818–1831 гг., обозначило целую эпоху в развитии человеческой мысли. [1212] Впрочем, масштаб личности Гегеля не должен загораживать и другие фигуры берлинских ученых этого периода, каждый из который внес решающий вклад в создание фундаментальных основ своей науки, и притом во многом благодаря тому, что смог сделать ей «философскую прививку».
1212
См., например: Althaus H. Hegel und die heroischen Jahre der Philosophie: eine Biographie. M"unchen, 1992.
Это и основатель «исторической школы» в юриспруденции Ф. К. фон Савиньи (1779–1861); [1213] «отец исторической науки», разработавший методику критики источников, Л. фон Ранке (1795–1886); [1214] филолог-классик, создатель современной греческой эпиграфики, уделявший много внимания методологии филологической науки, А. Бёк (1785–1867); [1215] теолог Ф. Шлейермахер (1768–1834), на протяжении четверти века, с 1810 по 1834 гг., возглавлявший богословский факультет и единодушно признаваемый самым влиятельным протестантским теологом в период от завершения эпохи Реформации до начала XX в.; [1216] терапевт К. В. Гуфеланд и физиолог И. Мюллер на медицинском факультете, сочетавшие глубокие теоретические исследования и преподавание с активной практической деятельностью в университетских клиниках (по словам Н. И. Пирогова, именно И. Мюллер дал новое развитие физиологии, положив в ее основу «микроскопические исследования, историю развития, точный физический эксперимент и химический анализ» [1217] ); создатель математической школы, автор фундаментальных работ в области теории чисел и сходимости рядов П. Г. Л. Дирихле (1805–1859); первооткрыватель закона изоморфизма кристаллической структуры вещества в химии Э. Мичерлих (1794–1863); географ К. Риттер (1779–1859), автор 19-томного труда «Наука о Земле», который считается основателем современной географии, отделившим ее предмет от других наук и показавшим необходимость специального изучения среды обитания человечества, и др.
1213
Тщательный анализ вклада Савиньи в юридическую науку приведен в кн.: R"uckert J. Idealismus, Jurisprudenz und Politik bei Friedrich Karl von Savigny. Edelsbach, 1984.
1214
Iggers G. Leopold von Ranke and the shaping of the historical discipline. Syracuse; New York, 1990.
1215
Horstmann A. Antike Theoria und moderne Wissenschaft: August Boeckhs Konzeption der Philologie. Frankfurt a. M., 1992.
1216
Novak K. Schleiermacher: Leben, Werk und Wirkung. Gцttingen, 2002. О вкладе ученых в начальную историю Берлинского университета см. также: Lenz M. Geschichte der K"oniglichen Friedrich-Wilhelms-Universit"at zu Berlin. Bd. 1. Berlin, 1910; Muhlack U. Die Universit"aten im Zeichen von Neuhumanismus und Idealismus // Beitr"age zu Problemen deutscher Universit"atsgr"undungen der fr"uhen Neuzeit / Hrsg. von P. Baumgart und N. Hammerstein. Wolfenb"utteler Forschungen 4. Nendeln; Liechtenstein, 1978. S. 299—340.
1217
Пирогов H. И. Дневник старого врача // Сочинения. Т. 2. Киев, 1910. С. 497.