Росток
Шрифт:
— А он будет выполнять свои обещания?
— Прошлым летом выполнил. Как поступит этим — не знаю. Но мы попробуем подготовиться. Если выставить к этому торгу полтора-два десятка человек с копьями и щитами — Арак не рискнет открыто шалить. Скорее всего, промолчит и отправит кого-нибудь набег, а это либо осенью поздней придет, либо по весне или даже ранним летом. Так или иначе, мыслю, этим летом торг вполне состоится с ромеями. Кроме того, быть может, удастся договориться с Араком за долю лично ему. Все-таки Златка, моя будущая
— Добро. — кивнул самый старый представитель.
— Чтобы вам не подставляться под удар роксоланов я предлагаю оставлять товар мне. Шкуры там и прочий промысел. То, что выручим с продажи, поделим пополам. Либо сразу берите долю моим железом, но поменьше — не пять частей из десяти, а четыре. В конце концов, это мне тут с копьями бегать и от всяких тварей отбиваться.
— А не много ты себе оставляешь?
— Можете сами с ромеями торг промыслом вести. — пожал плечами Беромир. — Полагаю, вы прекрасно знаете, чем это закончится.
Они все скривились.
Знали.
И судя по выражению лица, относились к этим обитателем степей ничуть не лучше, чем иные. Видимо, потому и приехали к нему.
— Может, сразу дашь нам половину?
— Вы хотите, чтобы я вам предложил условия лучше, тем иным шести кланам? Почему?
— Кланам?
— Я так, на кельтский лад, зову большие рода. Чтобы путаницы не было. Семьи собираются в рода, а те в кланы.
Собеседники покивали, принимая ответ. Беромир же продолжил:
— А что вы не отвечаете? Я ведь не против уступок. Просто объясните, почему я вам должен предложить более выгодные условия, чем иным кланам.
— Зачем тебе столько?
— Вы видели этих ребяток. — кивнул он в сторону учеников. — Их надо кормить. Их надо одевать. Их надо учить и вооружать.
— Их же кормят собственные рода и… кхм… кланы. — произнес молодой представитель.
— Так, да не так. Они их обеспечивают только чтоб не сдохли. По самой малости. А им тяжело трудиться надо. Укрепляться. Есть им нужно намного больше, чем простым пахарям. Молотом махать не языком чесать — здесь и сила нужна, и выносливость. Без доброго кормления ничего из них не выйдет…
Понимание пришло не сразу.
Поначалу ходили по кругу, переливая из пустого в порожнее. «Лед тронулся» только когда им дали посмотреть изделия Беромира, пощупав их руками. И сакс, и копье, и прочее. Тигельный металл вызывал у них не то, что восхищение, но очень близкие эмоции.
Цокали языками.
Постукивали ногтем, прислушиваясь.
Опробовали на всяком.
Испытывали на изгиб да удар.
И если поначалу они были весьма упрямые и тугие, то теперь, после демонстрации поделок, поплыли как масло в печи. За ТАКИЕ ножи да топоры они, пожалуй, и на треть согласились бы. Ибо стоили они существенно
Где-то до обеда так и проболтали. После чего гости расположились отдыхать, а сам Беромир вернулся к текущим делам.
— Ты приметил уже? — спросила Мила, отведя его в сторонку.
— Что?
— Ученики твои шепчутся. И зыркают на тебя недовольно.
— А о чем они шепчутся, слышала?
— Что, де, ты служишь лишь Велесу. Оттого и измываешься над ними, идущими по пути Перуна.
— Как интересно, — покачал головой Беромир. — А кто у них заводила?
— Я не знаю. Лишь шепотки слышала. Едва разобрав, о чем они говорили.
— С чего они вообще бурчат?
— Тут никакого секрета нет. — грустно улыбнулась Мила. — Тебе не простили то, как ты Дрочилу[4] унизил. Он сын самого влиятельного старейшины Быстрых медведей. А ты — из худородной семьи. И негоже тебе с ним так обходиться.
— А если бы я вызвал его в круг и убил?
— Слова бы никто не сказал. Но ты ведь его просто унизил. Сначала избил, а потом выгнал. Это страшный позор. Ведь в глазах родичей он провалил пробуждение.
— Инициацию… — тихо произнес Беромир.
— Что? — не поняла Мила.
— Неважно. Так что, быстрые медведи теперь со мной торговать не станут?
— Отчего же? Им сие полезно до крайности. Но будь уверен — камень за пазухой придержат. Теперь тебе с ними нужно вести себя осторожно. Да и среди этих, — махнула она головой неопределенно, — хватает сыновей из уважаемых родов. В их понимании ты поступил не по справедливости и не по обычаю. Теперь же их заставляешь вон — сок с берез да кленов собирать, а не делом добрым заниматься. И так во всем. Они, де, шли учиться как железо получать да ковать, а ты их за нос водишь.
Беромир смачно выругался на великом и могучем.
— Это что за язык? — поинтересовалась будущая теща.
— Неважно. — покачал головой он, а потом добавил с раздражением. — Я, вообще-то, не просил назначать меня ведуном и собирался, подготовившись немного, уходить. А меня во все это говно втягивать стали. Навязались мне на голову…
— Ты человек Велеса, — улыбнулась как-то по-доброму Мила. — Не понимаю, что и как разглядел Вернидуб, но я в тебе не сомневаюсь ни на удар сердце. Люди Перуна они другие.
— И почему ты так решила?
— Человек Перуна готов открыто бросить вызов, если считает дело справедливым. Как тот неудачливый ученик. А ты весь в земных заботах и продуманный.
— А чем я тут, по-твоему, занимаюсь? — нахмурился Беромир.
— Как чем? Жизнь свою устраиваешь.
— Нет. Готовлюсь бросить открытый вызов роксоланам…
В этот момент кусты невдалеке зашевелились. И Беромир не долго думая кинул туда копье, что держал в руке. На звук. Но мимо. Когда они туда зашли с Милой, никого уже не было. И следов не наблюдалось.