Рота, подъем!
Шрифт:
Типичное серое двухэтажное здание с небольшим козырьком, под которым стоял старлей и ругал солдата с красной повязкой на руке.
– Я тебе что сказал убрать? Я тебе сказал территорию убрать. А ты чем занимаешься? А ты ерундой маешься.
Солдат молчал, тер под большим носом рукавом грязной рубахи и глупо улыбался.
– Байсаров, чего ты лыбишься? Ну, чего ты лыбишься, как девка на
Привозе? Наводи порядок, нефиг мне тут лыбиться.
Старлей говорил спокойно и даже как-то дружелюбно.
– Вы
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – поднял я руку к фуражке. – Прибыли из учебки по обмену…
– Опытом? – рассмеялся собственной шутке старлей. – Или вы взамен уехавших москвичей?
– Так точно.
– И это правильно. Нам грамотные бойцы нужны. Проходите в строевую часть.
В строевой сидел младший сержант и печатал что-то на старенькой машинке. Двигая каретку, он высовывал язык, и все время непонятно для чего слюнявил палец. От ударов по машинке дрожала не только вставленная туда бумага, но и сама машинка и даже стол, на который она была поставлена.
– Вам чего?- очень внимательно посмотрел он на нас, давая понять, что мы отрываем его от очень важного и несомненно срочного занятия.
– Вот, – протянул я ему документы.
– Ага. Ясно. Секунду, – отрывисто проговорил солдат и снял эбонитовую трубку старого черного телефона. – Товарищ майор, тут четыре сержанта… Из учебки… Не знаю… Я не спрашивал… Ладно.
Он повесил трубку.
– Сейчас, Машков спустится.
Майор Машков – невысокого роста плотный мужчина, вошел в строевую часть буквально через минуту. Я отметил про себя, что все планки этого офицера получены за выслугу лет или являются юбилейными и поднял руку к фуражке:
– Товарищ майор…
– Вольно, вольно. Пополнение – это хорошо. Пополнение – это даже замечательно. Да еще два сержанта. Отличники, наверное. Только я не ждал пополнения. Чего это вас раньше прислали?
– Мы по обмену, – прервал я его радость.
– Как по обмену? Вместо москвичей? Ты хочешь сказать…
– Так точно, товарищ майор. Меня сменил сержант Зарубеев…
– Ясно, – почесал затылок майор и, скорчив рожу, посмотрел на писаря. – Оформи его во вторую роту первого батальона.
– В качестве кого?
– Кого? Заместителем командира взвода. Вместо Зарубеева. И остальных проверь вместо кого… куда.
Нас распределили совершенно в разные подразделения части.
Андрейчик попал в роту разведки, которая находилась в соседнем корпусе. Машков пожелал нам дальнейших радостей в службе, и мы направились по дороже, идущей мимо солдатской столовой и полкового клуба в казармы.
Я стоял около тумбочки дневального и ждал командира роты, которому обязан был доложить о прибытии и вступлении в должность.
Вещевой мешок с личным барахлом валялся на полу у стены. Каждый входящий в расположение натыкался
– Новенький? С учебки? В какую роту, "душара"? Откуда родом, зёма? – сыпались вопросы. – Тут тебе не учебка. Тут "выкать" не будут, даже если ты сержант и отличник. Тут сразу в "пятак" схлопочешь. Понял, земеля?
Я старался не реагировать на провокационные вопросы, бросая взгляд поверх голов вопрошающих, которым, как мне казалось, должен был смотреть дед советской армии.
Дверь открылась и вслед за чумазыми солдатами, явно похожими на механиков, ввалился огромного роста узбек в черном комбинезоне танкиста. В узбеке чувствовалась сила и уверенность. Весь его вид говорил о том, что он отслужил положенные ему два года и готов продолжать жить той же жизнью столько, сколько понадобиться.
Механики загалдели, увидев меня, но тут же замолчали, как только узбек открыл рот:
– Сколько прослужил? – показывая всем своим видом, что он действительно старший среди всей этой братии, спросил он.
– Сегодня приказ о полутора.
– Дед?
– Дед.
Перепроверяя ответ, узбек переспросил:
– Домой когда?
– Весной, надеюсь.
– Это сержант из учебки, – вдруг влез солдат, физиономия которого был мне знакома. – Он в нашей роте был сержантом и… писарем.
Только я в другом взводе был.
– Цыц, – остановил его узбек и протянул мне руку. – Так ты отделением командовал?
– И отделением тоже. Замок, плюс и.о. старшины роты.
– Или ты все же писарь?
– И это было поначалу…
– В общем так. Ты тут никого не бойся. И если вдруг кто из моих чурок слышать не будет, ты не тушуйся и сразу мне говори, я порядок наведу и слух им поправлю.
С этими словами он повернулся к механикам, которые, слыша слова старшего, жались друг к другу и, как Балу волчатам, размахнувшись, треснул рукавом всех разом по носам.
– Всем понятно? Это не молодой сержант после "учебки", а дед.
Старшина роты. С опытом обучения таких придурков, как вы. Если кто его приказа не услышит, звиздец всем. Это я сказал. А теперь быстро мыться. Бегом, я сказал!
– Что это за чудо такое? – спросил я дежурного по роте, который был из соседней третьей роты, расположенной на одном этаже со второй, куда меня направили.
– Мамаев. Старший механик роты. Прапорщицкая должность. Сержант.
Спец. первого класса. Дембель.
– Ну, что дембель, я и так вижу.
– Он своих механиков в ежовых рукавицах держит. Это хорошо, что ты с ним сразу подружился. С Зарубеевым он все время ссорился. Тот москвич чурок просто ненавидел, месил их при любой возможности. А