Рота, подъем!
Шрифт:
– Чего смотришь, вторую руку возьми.
Юрий перехватил вторую руку и зажал ее своими лапищами. Я поднял голову и увидел вспышки фотоаппаратов иностранцев, которыми буквально была забита улица.
– Идиот ты, брат. Пошли.
Мы подняли валютчика и привели его в опорный пункт гостиницы, где сразу посадили в кабинет начальника.
– Пойду я, прогуляюсь, – сказал я и вышел на улицу.
– Я все видел, все видел, – крикнул по-русски какой-то мужик с фотоаппаратом. – И все заснял. Я на Вас.
– Стоять! – я кинулся
Мужик побежал по Невскому, время от времени выкрикивая спасительное "Милиция". Мы добежали до канала Грибоедова, где стоял, как статуя свободы, страж закона в сержантских погонах.
– Товарищ милиционер, товарищ милиционер, – кинулся к нему фотограф, прячась за спину сержанта – Я видел… Он меня… Товарищ милиционер…
– Привет, Сань, – протянул мне руку сержант. – Чего случилось?
– Привет, Сереж. Снимал оперативное задержание.
– Я…
– Сам пленку отдашь или помочь? – спокойствие сержанта не давало места для возражений.
– Сам, сам.
Мужик быстро вынул катушку и, выдернув из нее пленку, протянул сержанту.
– Себе оставь. Мне мусор не нужен. Свободен.
– Я буду жаловаться.
– Ваше право. Будь, – хлопнул мне по руке сержант. – Будут проблемы, мы на посту.
Я вернулся в опорный пункт. На подоконнике перед входом в оперпункт сидели и курили Ким и задержанный валютчик.
– Ким, что тут происходит?
– Разобрались. Это же Васильев-младший, чемпион Европы по боксу.
Мы с ним однажды на тренировке встречались. Вот разобрались. Чего своих-то задерживать?
– Но ты силен, братан, – покручивая плечо правой руки, сказал
Васильев. – Рука до сих пор болит. Профессионально.
Я не стал отвечать, считая ниже своего достоинства принимать знаки внимания или уважения от валютчика, даже чемпиона Европы. О братьях Васильевых уже многие знали в центре. Они держали под своим контролем всех спекулянтов и валютчиков. Тем более было бессмысленно задерживать человека, который не брал в руки ни от водителей, ни от туристов деньги. Оценить все произошедшее я смог только минут через десять, когда рассказал друзьям о случившемся. Если бы Васильев дотянулся до меня своей левой, то я бы не сидел за столом, а пытался бы подняться с асфальта с помощью врачей скорой помощи.
Невский проспект был местом, притягивающим не только иностранцев и профессиональных валютчиков, но и простых любителей, готовых получить банку пива, жвачку или значок от представителей не советской цивилизации. Молодые люди старались добиться с помощью своего английского или немецкого языков знаков внимания, что называлось милицейским выражением "приставанием к иностранцам".
Старались подходить в подземных переходах, где плотность потока людей увеличивалась и был слив, куда в случае необходимости можно было сбросить валюту. В таком месте мы с моими закадычными друзьями
Сергеем Сергейчуком и Климом, решили задержать
– Дернешься, я руку сломаю.
Такое задержание прошло бы на ура, если бы нарушитель не оказался сыном одного из отцов города. "Телега" быстро прикатила в горком комсомола, и меня с Сергейчуков вызвали на ковер к ответственному за оперотряды секретарю комсомольской организации города-героя Ленинграда.
Попасть на ковер мне не довелось. Забежав на пять минут домой, чтобы перекусить, и уже стоя в дверях, я был пойман громкой трелью телефонного звонка.
– С Вами говорит майор Сидоркин. Вы Александр?..
– Он самый, – ничего не подозревая, радостно ответил я.
– Вы студент? Верно?
– Студент.
– У нас начало июля, мы даем студентам отсрочки, а Ваша почему-то не оформлена. Вы можете зайти завтра в военкомат к 9 часам утра?
– Могу, а сколько времени это займет? Мне к 12:00 надо быть в горкоме комсомола.
– Всего полчаса, и Вы свободны.
Вечером я застал дома отходящего ко сну отца:
– Меня завтра в военкомат вызывают…
– Они тебя через три дня в армию заберут.
– В какую армию? У меня оперотряд, вызов в горком комсомола, совещание в райкоме в пятницу…
– В красную армию. Иди спать…
– У меня рейд, – не придал я значение его словам.
Утром в военкомате я уверенно подошел к прапорщику, который стоял при входе. Его внешний вид и знаки отличия демонстрировали, что он тут давно и, чувствуя себя царем, любое обращение будет рассматривать, как индивидуальную просьбу к нему лично, и еще подумает ответить ли. Я решил обратиться к нему на армейский манер:
– Товарищ гвардии прапорщик.
– А?
– Доброе утро, мне к майору Сидоркину. Он мне звонил вчера домой.
Где оформляют отсрочки студентам?
Прапорщик, уловив, что майор звонил лично, указывая пальцем в сторону дальнего окна коридора военкомата, произнес:
– А вон он идет по коридору.
Подходя к майору и пропустив мимо ушей его ругать в отношении парня со сломанной рукой, я вновь обратился, как учили на уроках по
НВП:
– Товарищ майор, Вы мне вчера звонили, я пришел оформить отсрочку. Чего надо сделать?