Рота, подъем!
Шрифт:
– А что Самсон скажет?
– Он молодой. Чего он сказать может? Пусть радуется, что вообще из части выехал на день.
– Ну, поговори с ним… Обидно, даже родителей не повидал…
Я встал и пошел искать Самсонова.
Самсонов стоял перед военным патрулем, старший которого рассматривал документы, явно принадлежавшие младшему сержанту. Я кинулся к патрулю, на ходу поднимая руку к фуражке и делая строгое лицо:
– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? Гвардии сержант Ханин.
– Вы старший? – посмотрел на мою увешанную значками грудь старлей.
– Так точно. Старший команды новобранцев. Мы сегодня непонимающих по-русски больше сотни на пункт привезли, а теперь команду новобранцев назад…
– А где ваши новобранцы.
– В зале ожидания сидят. Кто где может. Вы бы помогли нам их вместе пересадить…
– Что с этим делать будем? – перебил меня старлей, указывая военным билетов на Самсонова.
– А что он натворил?
– Ходит расстегнутый…
– Опять? Самсонов, ты опять разгильдяйничаешь? – начал я орать на
Самсона. – Я тебе сколько раз говорил? Тебе приказы старшины пофиг?
Мы в роту вернемся, ты у меня из нарядов не вылезешь. Понял?? Ты у меня вечным дежурным по роте ходить будешь!!! Ты понял, солдат?!!
– Вы – старшина роты? – уточнил старлей.
– Так точно. А этот только что учебку закончил, первый раз из части вышел, расслабился. Я еще решу, как его наказать построже, товарищ старший лейтенант. И, как положено, ротному доложу.
На лице старлея выразилось сострадание к большому, как медведь, младшему сержанту, которому достался зверь-старшина.
– Ладно, свободны, – вручил он мне документы.
– Самсон, – сказал я молодому сержанту, – я тебя от "Алехинских казарм" спас. Ты мне по гроб жизни обязан.
– Ну…
– В общем, все по Гомеру: я – тебе, ты – мне. Духов повезете без нас. Ты назначаешься старшим. Понял?
– Как это?
– Что как это? Мы вас посадим, там вы выйдите. Довести их до части сможешь?
– Ага.
– Сдашь документы дежурному по спортзалу, свои в строевую часть.
Скажешь, что мы еще солдат раскидываем. Понял? И радуйся, что через пять часов в нашей казарме, а не в…
Минут через двадцать, когда призывники, получив разрешение, по очереди бегали позвонить домой, я вытащил и второго сержанта из лап того же патруля.
– И этот ваш?
– И этот… тоже молодой… – устало ответил я. – А, может быть, вы его заберете? Как они мне надоели.
Старлей только махнул рукой, отвернулся и пошел в противоположную от нас сторону.
Команду в поезд мы посадили без проблем.
– Ну, что Сань, к тебе?
– Ой, боюсь я, – честно признался Денискин.
– Своих увидеть не хочешь?
– Хочу, но…
– Тогда все. Бегом!
Мы выскочили на улицу и, чтобы не привлекать
Отец Денискина работал летчиком международного авиаотряда.
Просторная четырехкомнатная квартира была обставлена по последнему слову. Дом не просто был "полная чаша", но и был напичкан разной самой современной техникой. Видеомагнитофон, огромный фирменный телевизор, телефоны с громкой связью, всякие журналы и прочие недоступные простым советским гражданам вещи были пределом любой мещанской мечты второй половины восьмидесятых.
– Сашка, я хочу к своим съездить, – сказал я. – Я у тебя
"гражданку" возьму…
– Да мы же только на день собирались. Завтра назад уже поедем. Ты не успеешь.
– Так поедем не завтра, а послезавтра. Я сегодня ночью выйду, на пару дней, потом ночью обратно, у нас еще день будет в запасе.
– А если нас раньше хватятся? За дезертирство очень не хочется в
"дизель" попасть. Давай не рисковать. Отдохнем и поедем назад.
Завтра, завтра же вечером и поедем в часть.
Ни на следующий день, ни через день мы в часть не поехали. Завтра переносилось на послезавтра и так далее с постоянными Сашкиным обещаниями. Каждый раз он говорил настолько уверенно, что именно завтра мы обязательно должны уехать, так как нас давно ищут, что я не находил в себе силы ему возражать и соглашался отдыхать в Москве, в его шикарной квартире. Отдыхать у Денискиных дома было круто. Его отец звонил то из Греции, то из Болгарии, то из какой-то другой страны, советуясь с женой, привозил вечером разные заграничные фрукты и сладости. У нас с Сашкой оказался один размер ноги.
Незначительная разница в комплекции позволила мне, сбросив армейское обмундирование, облачиться в его фирменные кроссовки, джинсы и футболку. Прихватив с собой только комсомольские билеты, мы катались по Москве, наслаждаясь свободой.
– Сашка, а как нам на Красную Площадь попасть?
– Не знаю.
– Ты чего не коренной москвич?
– Коренной. Но чего на Красной Площади делать?
– Ну, хочется мне. Побывать в Москве и не пройтись по Красной
Площади, это, как говорил Ленин: "Быть в Кремле и не зайти в
Мавзолей"…
– Ленин про Мавзолей?
– Совсем у тебя с шуткой юмора, как говорит начальник вещевого склада, плохо. Ну, тезка, везешь меня на место парадов и гробниц глав политбюро всея Руси?
– Ладно, черт с тобой, поехали.
Путешествуя по городу мы наткнулись на парня из школы, в которой я учился, и на моих старых знакомых из Питера. Мы разговорились, я передал приветы и разошлись.
– Кто у кого в гостях, – поражался сослуживец. – Ты у меня в
Москве или я у тебя?