Рота, подъем!
Шрифт:
В восемь двадцать я провел инструктаж с дневальными:
– Товарищи курсанты. Кто является командиром роты?
– Лейтенант Салюткин.
– Ответ неверный. Командиром роты является капитан Коблень.
Салюткин является командиром взвода. А что орет дежурный при появлении командира роты?
– Рота, смирно! Дежурный по роте, на выход.
– Верно, а при появлении взводных?
– Дежурный по роте, на выход.
– Молодцы! Орлы! Так держать, и, если не медаль на грудь, то увольнительная в город вам
Вспомнив про увольнительную, подписанную "кэпом", я пошел в канцелярию штаба батальона.
– Олег, у меня тут пачка своих увольнительных в кармане. Я у тебя оставить хочу.
– Ну, нифига себе пачка, – восхитился Доцейко. – Даже у меня столько нету.
– Во-первых, тебе еще столько по сроку службы не положено.
Во-вторых, тебе и не надо. У тебя свободный выход в город с картой посыльного.
– Отменили. Начштаба дивизии отменил, пока ты в Москве был.
Теперь все. Только увольнительные. Дай парочку.
– Ты на две одновременно пойдешь? Надо будет – решим. А пока спрячь.
И я выложил все увольнительные в шкаф, кинул горсть конфет из лежащего там пакета в карман гимнастерки и вышел в расположение, где уже дежурный орал:
– Рота, смирно! Дежурный по роте, на выход.
По расположению роты шел улыбающийся Коблень.
– Товарищ гвардии капитан, за время вашего отсутствия в роте происшествий не произошло, – я был рад видеть улыбающегося ротного.
Человек, несущий хорошее настроение, не задумывается, что он передает его всем окружающим и тем более подчиненным. Но улыбающемуся хочется улыбнуться в ответ. И, закончив доклад, я тоже улыбнулся.
– Мне можешь уже не отчитываться. Это пусть Салюткину кричат
"Смирно!", он молодой, ему приятно будет. А я уже закончил свое.
Сейчас сапоги сменю на туфли, и буду утром ходить не в казарму, а на работу. Не личный состав, а сейф станет моим другом. Восьмичасовой рабочий день. Пять дней в неделю. Сам себе начальник. Лафааааа.
Коблень, капитан-афганец, награжденный двумя орденами Красной
Звезды и медалью "За боевые заслуги", просто святился от счастья.
– Я тут еще посижу немного и уйду, не обращай на меня внимания.
Как и когда капитан Коблень вышел из казармы, я даже не заметил.
Посмотрев на часы и оценив, что где девять без десяти, там и девять ровно, я перевел часы на десять минут вперед.
– Рядовой Касымов, ко мне! – крикнул я дневального.
Тот сразу подскочил ко мне, прикладывая руку к пилотке.
– Остаешься дневальным за дежурного. Понятно?
– Так точно.
– Что делает дневальный за дежурного?
– Докладывает, что происшествий не случилось.
– Не произошло. Не "не случилось", а "не произошло". Понятно?
– Так точно.
– Вперед. А у меня положенный четырехчасовой сон. Разбудишь
Поспать мне не дали. Без двух минут девять в роте раздался крик дневального:
– Дежурный по роте, на выход.
Крик означал, что пришел кто-то из командиров взводов или командир другой роты, и делать мне там нечего. Как же я глубоко ошибался.
– Ты чего кричал, солдатик? Чего кричал? – голос Салюткина, казалось, вот-вот сорвется. – И где этот гребаный дежурный по роте?
Где он?
– Спит.
– Спит? Кто ему позволил? Ко мне его. Немедленно.
Голос Салюткина я слышал хорошо и тянул время.
– Товарищ сержант, товарищ сержант, – потряс меня за плечо дневальный. – Вас товарищ лейтенант.
– Слышу, слышу, – зевая, я надел штаны и влез в тапочки.
Салюткин восседал за столом в каптерке.
– Это что за внешний вид, солдатик? Одеться.
– Нафига?
– Одеться – я приказал!!
Я вернулся к койке, так как спор мог только уменьшить время моего сна, надел армейскую рубаху, застегнул пуговицы, нацепил ремень и вернулся в каптерку.
– Кто дежурный по роте?
– Касымов.
– А ты кто? Хрен собачий?
– А я – отдыхающий дежурный согласно уставу.
– Почему крючок расстегнут? Почему ремень расслаблен? Опупел, солдатик?
– Сержант. Я сержант, товарищ лейтенант.
– Так скоро станешь солдатиком.
– Ну, это, слава Богу, не в Вашей компетенции.
– Ты совсем обурел. Крючок застегни.
– Я спать иду, зачем мне там застегнутый крючок?
– Ты совсем охренел, козел? Ты обязан стоять по уставу с застегнутым крючком.
– На себя посмотрите, товарищ лейтенант. Погоны неуставные, фуражка – тоже.
Фуражки с огромной площадью и загнутой вверх передней частью уже входили в моду среди генеральского состава, как и вышитые золотые звездочки на погонах, которые пристегивались поверх рубашки. Устав такую униформу не разрешал, жестко контролируя установленные правила, но отдельные офицеры, имеющие связи или высокопоставленных родственников, носили, как и генералы, вышитые погоны и фуражки именуемые "аэродромом".
– Мне погоны, между прочим, жена вышивала.
– Серьезный аргумент.
– А фуражка – подарок генерала…
– Да носите сколько угодно, товарищ лейтенант. Меня не трогайте.
– Ты вчера нарушил мой приказ.
– Я выполнял приказ "кэпа".
– А кто тебя в город отпускал?
– Комполка.
– Врешь. Комполка не отпускает в город. Ты подделал подпись. Я тебя посажу!! Вынуть все из карманов на стол!!
– Обыск? Несанкционированный обыск, товарищ лейтенант?
– Осмотр. Старший по званию имеет право провести осмотр содержимого в карманах своего подчиненного.