Роузлинд (Хмельная мечта)
Шрифт:
– Чепуха, – сонно пробормотала она.– Все, что от тебя требуется, – это только сказать королю, что когда я уеду, ты, оставшись без партнера, снова вернешься к нему.
И это сработало как волшебство. Король понял намек Саймона. Действительно, если Элинор уедет, почему бы Саймону не возобновить свои обязанности? Хотя сейчас Ричард был менее осторожным, чем прежде, у него не было желания давать повод для открытого скандала. Саймон переживал оттого, что не смог разогнать облака на небосклоне Элинор. Хотя они не нависли над ней плотной и опасной стеной, а так, стелились туманом в виде постоянного нытья Беренгарии, это приводило Элинор в
– Любовь моя, – нежно прошептал ей Саймон однажды ночью, когда она отвернулась от него, сказав, что очень устала.– Почему бы тебе не сказаться больной на день или два? Это бывает с молодыми женами.
Элинор повернулась к нему, прижалась и хихикнула.
– Да, и у нас есть свидетельство тому, что ты грубо со мной обращался.
Саймон тоже засмеялся:– Ну откуда же я мог знать, что этот проклятый порез снова откроется ночью и чуть не затопит нас кровью! Но, тем не менее, тебе необходимо несколько дней отдыха от Беренгарии, ведь на корабле это будет невозможно!
Его предсказания оказались более точными, чем они оба могли предположить. Хотя Саймон и Элинор ухитрились найти на корабле укромное местечко, где бы они могли спать вместе, Беренгария категорически запретила Саймону даже близко подходить к женской половине после захода солнца. На все протесты Элинор Беренгария невозмутимо отвечала, что у Саймона репутация распутника, и Элинор не первая женщина у него, и что в Сицилии он вел себя так, что мужчины только и говорили о его «подвигах». Саймон был взбешен и готов был вызвать еще больший гнев со стороны Беренгарии, но Элинор пожалела королеву и не позволила Саймону проявлять открытое неуважение к власти.
И все-таки им удалось урвать несколько часов наедине, когда они стояли в разных портах, но, в общем, плавание превратилось для них в кошмар, несмотря на необычно спокойное море и попутный ветер. Их прибытие в Бриндизи принесло всем облегчение, но только не Беренгарии. Она и здесь нашла повод для неудовольствия и тоски, когда Элинор заявила ей, что будет ночевать у Саймона.
– Но ведь ты – моя фрейлина и должна выполнять свой долг, – заскулила Беренгария.
– Он мой муж, и супружеский долг для меня превыше всего.
– Но ведь он жестоко обошелся с тобой.
– Жестоко? Саймон?
– Да, – многозначительно ответила Беренгария.
– Саймон? – повторила Элинор в недоумении и вдруг поняла, что королева имела в виду залитые кровью простыни, которые все видели на следующее утро после их первой брачной ночи. В ту ночь рана в паху Саймона вновь открылась, и крови было больше, чем следовало бы.– Но ведь это было давно, и получилось случайно, – запинаясь, пробормотала Элинор.
Беренгария по-своему истолковала причину замешательства Элинор. Она смягчилась.
– Оставайся со мной, – настойчиво повторила она.– Он не сможет силой забрать тебя у меня. У него будут твои владения, а мы будем жить вместе: ты, я и Джоанна. Мы будем музицировать, петь и читать.
Элинор так и подмывало сказать Беренгарии правду в надежде, что хоть это отвлечет ее от печальных мыслей, но она передумала. Неудачный опыт замужества сделал Беренгарию озлобленной. Обычно она была доброй, но иногда опасные вспышки злобы проявлялись в ее действиях. И, вместо того, чтобы сказать правду, Элинор ответила:
– Простите меня, мадам. Вы и я – разные люди. Я замешана из муки более грубого помола, и меня не устроит такая жизнь, которая подходит Вам: с музыкой и пением. Мне
– Я найду тебе работу, – заметила Беренгария. Элинор вздохнула. Видит Бог, она не хотела говорить ей открытым текстом, но она поняла – что бы она ни сказала, у Беренгарии на все найдется готовый ответ.
– Вы неправильно меня поняли. Скажу открыто: у меня такое же сильное желание, как у Саймона, спать с ним. Он доставляет мне такое же удовольствие, как и я ему, и так часто, как мне этого хочется.
– Да, ты действительно не такая, как я думала, – презрительно произнесла Беренгария.– Но ведь это Божье проклятие над женщинами за первородный грех Евы, и необходимо только для продолжения рода, а не для получения удовольствия!
После этого разговора Элинор испытывала чувство, вины за то, что огорчила Беренгарию, но оно сменилось облегчением, когда они достигли Рима. Там Беренгария вызвала Саймона и объявила ему, что больше не нуждается в его услугах. У Джоанны в Италии много друзей, и они без труда смогут нанять людей для охраны. Саймон сомневался, имеет ли он право оставить службу, но Беренгария ответила, что намерена остаться в Риме на некоторое время, многозначительно добавив, что у нее есть важное дело к папе. Саймон ничего не ответил на это, но про себя подумал, что вряд ли этот визит принесет ей удовлетворение. По крайней мере, он был уверен, что Ричарду наплевать на это. Саймон предусмотрительно получил письменное освобождение от службы, подписанное Беренгарией и Джоанной, и разыскал двух кардиналов, которые собирались вскоре отправиться в Нормандию. Заручившись обещанием Беренгарии, что она не будет пренебрегать их помощью, Саймон со спокойной совестью передал свои обязанности кардиналам.
Тоска по родине подгоняла Саймона, Элинор и их людей. Они смогли пересечь Альпы до снегопадов и, наконец, в середине декабря успешно приплыли домой, в гавань Роузлинд. Элинор так расчувствовалась, что упала на колени и целовала грязную уличную жижу, обнимала крестьян, которые прибежали встретить их и выражали бурную радость по поводу их прибытия. Сэр Андрэ честно и исправно нес свою службу, но в отсутствие Элинор он запретил всякие торжества. Теперь же все знали, что будет большой праздник, где можно будет досыта поесть мяса и хлеба, выпить пива и вина, можно будет веселиться на улицах и даже в замке.
И праздник, конечно, состоялся. Не могла же Элинор разочаровывать своих людей только потому, что ей самой это было не нужно. Саймона не будет на празднике. Они договорились между собой, что не будут объявлять о своей женитьбе, пока Саймон не сообщит об этом королеве. Он взял брачный контракт, подписанный королем в качестве свидетеля, и отправился в Лондон на следующий день после их приезда в Роузлинд.
Элинор скучала без него, но, слава Богу, у нее хватало забот. Сэр Андрэ не мог постоянно находиться при ней, так как у него были свои обязанности на посту заместителя шерифа. А у Элинор накопилось много дел: рассмотрение споров о земле и прочие мелкие разбирательства. Элинор занялась всем этим и проводила часы за слушанием скорбных историй о плохом урожае и потерянных рыбацких лодках, пытаясь разобраться, кому действительно не повезло, а кто нес наглую ложь. К тому же оказалось, что в ее отсутствие прядильщицы, ткачихи и вышивальщицы работали не в полную силу, их нужно было проучить, и Элинор дала им разгон.