Роверандом
Шрифт:
Итак, когда оба они слегка поостыли, он пригласил Артаксеркса на русалочью вечеринку, и вот так все и произошло. Они вытащили Артаксеркса поплавать под луной — и он теперь никогда уже не вернется ни в Персию, ни даже в Першор. Он влюбился в пожилую, однако премилую дочь очень богатого морского царя [49] , и они поженились на следующую же ночь.
Возможно, это и неплохо. В Океане некоторое время не было постоянного официального Мага. Протей, Посейдон, Тритон, Нептун [50] и прочие им подобные — все они давным–давно превратились в пескарей или в мидий; и в любом случае они никогда не интересовались ничем и не заботились ни о чем за пределами Средиземноморья: слишком уж увлекались сардинами. Старина Нйорд [51] тоже давным–давно отошел от дел. И потом, разумеется, он ведь мог уделять делу только половину внимания после своей глупейшей женитьбы на великанше. Ты, вероятно, помнишь, что она влюбилась
49
Игра на цитате из оперы «Испытание судей» Джилберта и Салливана (1871): «Итак, я влюбился в пожилую уродливую дочь богатого адвоката».
50
Протей и Посейдон — морские боги греческой мифологии. Нептун — аналогичное Посейдону божество римской мифологии. Тритон — также морской бог, сын Посейдона и одновременно «русал» (т.е. обладатель рыбьего хвоста) в греческой мифологии.
51
Норвежское морское божество. «Его дурацкая женитьба» — ссылка на историю, изложенную в «Младшей Эдде» в пересказе Снорри Стурулсона (1178/9—1241): боги обещали дочери великана, что она сможет выйти замуж за одного из них, в качестве компенсации за убийство ее отца Тора, но при этом ей разрешили перед выбором увидеть только ноги претендентов на должность будущего жениха. Она выбрала самые красивые ноги, надеясь, что это Бальдр, прекраснейший из богов, но это были ноги Нйорда. Комментаторы высказывают самые различные предположения, почему у Нйорда ноги оказались красивее, чем у Бальдра. Толкиновский комментарий, что великанша выбрала Нйорда, потому что у него были чистые ноги («это так удобно дома»), разумеется, шутка. Однако один из коллег Толкина в Лидсе, И. В. Гордон, в примечаниях к своему «Введению в старонорвежский» (1927), благодаря Толкина за советы, упоминает, что у Нйорда были самые чистые ноги, потому что он был морским богом (надо полагать, он имеет в виду, что тот регулярно их мыл).
Был, конечно, еще Старик–из–моря [52] [Протей, Посейдон, Тритон, Нептун — морские боги греческой и римской мифологии. Нйорд — норвежское морское божество. Старик–из–моря — персонаж из «Тысячи и одной ночи».]… Ну, этот хоть и мой двоюродный брат, но гордиться здесь абсолютно нечем. Та еще обуза: не желал ходить, вечно требовал, чтобы его кто–нибудь носил, — о чем, смею надеяться, ты слышал. Оттого и помер: сел год или два назад на плавучую мину (если ты знаешь, что это такое), прямо на одну из кнопок [53] ! Даже моя магия в данном случае ничего не смогла поделать. Это было хуже, чем с Шалтаем–Болтаем [54] .
52
Персонаж из «Тысячи и одной ночи», которого встречает потерпевший крушение в пятом путешествии Синдбад–мореход. Старик просит, чтобы тот перенес его через реку, и Синдбад соглашается, но затем оказывается, что он не может снять Старика со спины. Синдбад освобождается, напоив Старика допьяна и убив его камнем.
53
Род мины, плавающей в воде, во время Первой мировой войны. Ее шиловидные кнопки срабатывали в качестве детонаторов. (Очевидно, Старик–из–моря пытался заставить одну из мин «понести» его.)
54
Яйцо в детском стишке. «Вся королевская конница и вся королевская рать» не могут его собрать после того, как оно разбилось.
— А как же насчет Британии? — спросил Роверандом, поскольку он все–таки был английской собакой; хотя в действительности ему было скучновато слушать все это, а хотелось услышать еще что–нибудь о своем волшебнике. — Я думал, Британия правит волнами…
— В действительности она никогда даже ног не замочила. Она предпочитает фамильярно похлопывать на бережку львов по загривку и восседать на пенсе, держа в руке вилку для рыбных блюд [55] . И уж конечно, из моря можно извлечь нечто гораздо большее, нежели волны.
55
Британия, «правящая волнами» в популярной песне, являющаяся символом Великобритании, обычно изображается как сидящая женщина со щитом, трезубцем («вилка для рыбных блюд») и львом. Печатается на британских монетах и медалях со времен правления Чарльза II.
Ну, теперь–то они заполучили Артаксеркса, и, я надеюсь, от него будет хоть какая–то польза. Правда, я полагаю, что в первые несколько лет он попытается выращивать сливы на полипах, если ему позволят, конечно. И это будет гораздо легче, чем управлять морским народом.
Ну–ну–ну! О чем бишь я?.. Разумеется, ты можешь теперь вернуться, если хочешь. Вообще–то, отбрасывая церемонии, тебе просто необходимо вернуться, и как можно скорее. Твой первый
56
Буквально: не забывай произносить первую букву имени «Псаматос». Однако, поскольку история началась с того, что Роверандом не сказал Артаксерксу «пожалуйста» (please), а в английском существует выражение «не забывать свои «Пс» и «Кс»» (то есть «пожалуйста» и «спасибо», please and thanks. — Прим. пер.), то Человек–на–Луне делает из этого шутку.
Мью возвратился на следующий же день и принес новую почту — бесчисленное количество писем для Человека–на–Луне и связки газет «Иллюстрированную еженедельную прополку водорослей», «Океанские взгляды», «Русалочью почту», «Моллюск» и «Утренний всплеск». Во всех газетах были помещены (на правах исключительной публикации) совершенно одинаковые фотографии свадьбы Артаксеркса: на берегу, при полной луне, в присутствии мистера Псаматоса Псаматидеса, известного финансиста (просто титул, в знак уважения), ухмылявшегося на заднем плане. Надо сказать, качество фотографий было получше, чем в наших газетах. По крайней мере, они были цветные [57] , и на них было видно, что невеста–русалка действительно очень красива (ее хвост был в пене).
57
В то время в газетах не было цветных фотографий. Название газеты «Иллюстрированная еженедельная прополка водорослей» в списке подводных газет является переделкой названия «Иллюстрированные лондонские новости».
Настало время прощаться. Человек–на–Луне лучился улыбкой, глядя на Роверандома. Лунный пес старался выглядеть безразличным. У самого Роверандома был слегка поджат хвост. Однако он лишь сказал:
— Счастливо, щен! Береги себя. Не приставай к лунным зайчикам, не убивай белых кроликов и не переедай за ужином!
— Сам ты щен! — отвечал лунный Ровер. — И прекращай есть брюки волшебников!
И все. Тем не менее я верю, что с тех пор он беспрерывно приставал к Человеку–на–Луне, упрашивая послать его на каникулы к Роверандому, и что тот несколько раз разрешал ему такое путешествие.
И затем Роверандом улетел с Мью, а Человек ушел в свои подвалы. А лунный пес все сидел на крыше и смотрел, пока они не скрылись из виду.
4
Дул ледяной ветер, срываясь с Полярной Звезды, когда они пересекли край мира, и холодная пыль водопадов обдавала их.
Путь назад давался с трудом, потому что на сей раз в магии Псаматоса не было спешки. Поэтому они рады были отдохнуть на Острове собак. Однако из–за своей все еще заколдованной величины Роверандом не получил от этого посещения особого удовольствия. Все собаки были чересчур большими и шумными и чересчур презрительно отнеслись к нему, а кости на костяных деревьях оказались слишком крупными и крепкими для его зубов.
Был рассвет послепослезавтрашнего дня, когда они, наконец, завидели вдали черные скалы дома Мью. Когда же они приземлились в бухте Псаматоса, солнце мягко грело им спины, а верхушки бугорков песка у воды уже посветлели и высохли.
Мью коротко крикнул и стукнул клювом по лежавшей на земле деревяшке. Деревяшка немедленно встала вертикально и обернулась левым ухом Псаматоса, к которому присоединилось и другое ухо, а затем, очень быстро, — и вся голова колдуна вместе с шеей.
— Эй, вы, двое, что вам угодно в это время дня? — грозно прорычал Псаматос. — Это мое лучшее время для сна!
— Мы вернулись! — произнесла чайка.
— И ты, я вижу, позволил, чтобы тебя всю дорогу тащили на спине? — сказал Псаматос, поворачиваясь к песику. — После драконьей охоты я мог бы предположить, что такой небольшой перелет для тебя — сущая ерунда.
— Извините, пожалуйста, — промолвил Роверандом, — но я оставил мои крылья там: в действительности они не принадлежат мне. И я бы предпочел снова стать обыкновенной собакой.
— О! Прекрасно. Тем не менее, надеюсь, тебе понравилось быть Роверандомом. Тебе непременно должно было это понравиться [Не исключено, что Толкин здесь намекает на еще один источник происхождения имени «Роверандом»: «Roverandom» созвучно «reverence» (ср.: «реверанс») — почтение, уважение, что в сочетании с суффиксом «dom» возможно перевести как «царство почтительности» (ср. «kingdom») — намек на то, что приключения приучили–таки Ровера быть вежливым. — Прим. пер.]. Впрочем, теперь ты снова можешь быть просто Ровером, если ты этого действительно хочешь. И, конечно, ты можешь отправляться домой и играть там своим желтым мячиком, и спать на креслах, когда представится случай, и сидеть на коленях, и вообще быть респектабельной маленькой пустолайкой.
— А как же мальчик? — спросил Ровер.
— Но я думал, ты сбежал от него, дурачок, аж на Луну, — промолвил Псаматос, делая вид, что удивлен и раздосадован, однако в одном из его знающих глаз мелькнул веселый огонек. — Я сказал: домой, и я имел в виду твой дом. Не заикайся и не возражай!
Бедный Ровер заикался, потому что пытался выговорить очень вежливое «мистер П–саматос». На это ему понадобилось некоторое время.
— П–п–пожалуйста, мистер П–п–псаматос, — наконец произнес он как можно более проникновенно, — п–п–пожалуйста, п–простите, но я снова с ним встретился, и я больше не стану убегать, и потом, ведь я действительно принадлежу ему, разве не так? П–поэтому я просто обязан вернуться к нему!