Роверандом
Шрифт:
Когда Морской Змей во сне разворачивал одно–два из своих колец, воды взбаламучивались, и сокрушали человеческие дома, и нарушали покой людей на сотни и сотни миль вокруг. И было, конечно же, очень глупо посылать ПАМа посмотреть, что там такое, потому что Морской Змей слишком огромен, и силен, и стар, и туп, чтобы кто бы то ни было вообще мог его контролировать. Примордиальный [Предвечный. — Прим. пер.], предысторический, Сама Морская Стихия [74] , легендарный, мифический и придурок — таковы были другие эпитеты, прилагаемые к нему, и Артаксеркс это слишком хорошо знал.
74
autothalassic — проистекающий
Даже если бы Человек–на–Луне работал без устали пятьдесят лет, он не состряпал бы заклинания столь развернутого и могущественного, чтобы оно оказалось способным сковать Морского Змея. Единственный раз он только попытался — когда в этом была уж совсем большая нужда, — и в результате по меньшей мере один континент ушел под воду [75] .
Бедняга Артаксеркс рулил прямо ко входу в пещеру. Но еще не успев выйти из экипажа, он увидел высовывающийся из устья пещеры кончик змеиного хвоста.
75
Надо полагать, имеется в виду Атлантида, так как упоминаемая фраза присутствует уже в раннем тексте «Роверандома», относящемся к 1927 году, когда в толкиновской мифологии еще не существовал затонувший остров с государством Нуменор.
Был он больше, чем целый состав гигантских цистерн для воды, и был он зеленый и склизкий…
Этого Артаксеркс вынести уже не мог [76] . Он хотел домой, и немедленно, прежде чем этот Червяк начнет поворачиваться [77] снова, — как все червяки, в самый случайный и неожиданный момент.
И тут все испортил маленький Роверандом. Он знать ничего не знал о Морском Змее и его чудовищной мощи. Он думал лишь о том, как бы досадить этому идиотскому волшебнику с его кошмарным характером. И когда подвернулся момент — а Артаксеркс стоял, как дурак, замерев и уставившись на видимый конец Змея, тогда как его скакуны ни на что особо внимания не обращали, — пес подполз поближе и укусил одну из акул за хвост, просто для смеха.
76
Ср. «Фермер Джайлс из Хэма»: «[Гарм] оказывается налетел прямо на хвост Хризофилакса Дайвза, который только что приземлился. Никогда еще ни одна собака не мчалась домой, задрав хвост, с такой скоростью, как Гарм» (Джон P.P. Толкин «Лист работы Мелкина» и другие волшебные сказки. М.: РИФ. 1991. С. 197).
77
Игра на пословице «даже червь повернется» (т.е. даже слабейшее из созданий повернется к своим мучителям, будучи вынужденным к этому), которая здесь приложима к могучему Морскому Змею буквально. В англосаксонской и норвежской мифологии «червь» (wyrm; англ. worm) было общим названием для драконов и змей.
Для смеха! Но какого смеха!
Акула подпрыгнула и устремилась прямо вперед, и повозка подпрыгнула и также устремилась вперед; и Артаксеркс, который только–только повернулся, чтобы влезть в нее, свалился на спину. Затем акула укусила единственное, до чего могла в тот момент дотянуться, а это был хвост впереди стоящей акулы. И та акула укусила следующую, и так далее, пока передняя из семи, не видя перед собой больше ничего, что можно было бы укусить…
О боже! Идиотка!!!
…Если б только она не бросилась вперед и не укусила за хвост Морского Змея!!!
Морской Змей совершил новый и весьма неожиданный поворот! И в следующий момент собаки почувствовали, как их, перепуганных до потери сознания, завертело волчком во взбесившейся воде, с размаху ударяя о
Становилось все ужасней и ужасней, потому что Змей продолжал поворачиваться.
И посреди всего этого вращался по всему пространству бедный старый Артаксеркс, кляня их последними словами.
Акул, я имею в виду.
К счастью для нашей истории, он так никогда и не узнал, что сделал Роверандом.
Я не ведаю, как собакам удалось добраться до дому. Во всяком случае, прежде чем это смогло произойти, прошло много, очень много времени. Сначала их вымыло на берег одним из ужасающих приливов, порожденных шевелением Морского Змея. Затем их выловили рыбаки и уже почти отослали в Аквариум (отвратительная судьба!), но в последний момент им удалось избежать этого ценой сбитых, не приспособленных к суше лап [78] , которыми им пришлось пользоваться изо всех сил все время, пока они пробирались сквозь бесконечный земной беспорядок.
78
by the skin of their feet… ссылка на перепончатые лапы псов; также игра на выражении из английской пословицы «ценой своих зубов» (skeen of their teeth).
И когда, наконец, они вернулись домой, там тоже был ужасный беспорядок. Весь морской народ столпился вокруг дворца, выкрикивая:
— Подать сюда ПАМа! (Да–да! Они называли его так прилюдно, без всякого уважения).
ПОДАТЬ СЮДА ПАМа!!
ПОДАТЬ СЮДА ПАМа!!!
А ПАМ прятался в подвалах.
В конце концов миссис Артаксеркс отыскала его там и заставила выйти наружу; и весь морской народ завопил, когда он выглянул из чердачного окошка:
— Прекрати это безобразие!
ПРЕКРАТИ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!
ПРЕКРАТИ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!!
И они устроили такой гвалт, что люди на всех берегах всего мира подумали: почему это море сегодня шумит громче обычного?..
И ведь так оно и было!
И все это время Морской Змей продолжал поворачиваться, бессознательно пытаясь засунуть себе в пасть кончик хвоста [79] .
Но хвала небу! Он не проснулся как следует, до конца, — а иначе он мог бы выползти наружу и в гневе тряхнуть хвостом, и тогда еще один континент пошел бы ко дну. (Конечно, насколько это действительно было бы достойно сожаления, зависит от того, что это за континент и на каком живете вы…)
79
Здесь Толкин вспоминает древний философский символ вечности, единства и обновления всего сущего, в форме змеи, свернувшейся кольцом и поглощающей свой собственный хвост — ouroboros.
Однако морской народ жил не на континенте, а в море, и прямо–таки в самом пекле событий…
…и там становилось чересчур жарко. И они требовали, чтобы морской царь обязал ПАМа произвести какое–нибудь заклинание, найти средство или решение, способное успокоить Морского Змея. Ибо они не могли дотянуться руками до лица, чтобы перекусить или высморкаться, — так сотрясалась вода; и каждый ударялся о кого–нибудь еще, и вся рыба заболела морской болезнью — так колыхалась вода; и все вокруг так завихрялось и было так много песку, что все поголовно кашляли и танцы пришлось прекратить.
Артаксеркс тяжело вздохнул. Но все–таки он был обязан что–то предпринять. И вот он отправился в свою мастерскую и заперся на две недели, во время которых произошли три землетрясения, два подводных урагана и ряд беспорядков среди морского народа. Затем он наконец вышел и испустил грандиознейшее заклинание (в сопровождении убаюкивающего песнопения) в некотором отдалении от пещеры; и все отправились домой и засели в подвалах в ожидании — все, кроме миссис Артаксеркс и ее незадачливого мужа. Волшебник был обязан остаться (на расстоянии — но не на безопасном расстоянии!) и наблюдать за результатом; миссис же Артаксеркс была обязана остаться и наблюдать за волшебником.