Ройал
Шрифт:
Не задумываясь, я отстраняюсь и ударяю его по челюсти правым хуком. Он спотыкается, опрокидывая пустой горшок для растений, и с силой ударяется затылком о стену, отчего на той остается вмятина.
Кажется, он отрубился на секунду, поэтому я хватаю Мисти за руку и тащу ее к двери.
— Мы уходим, — я зол, сжимаю ладонь до боли в кулак, отчего та пульсирует.
Она дергает руку назад.
— Я не хочу.
Рик поднимается, встает на ноги и натыкается на меня, смотря так, словно он полузащитник и в двух секундах от того, чтобы наброситься на квотербека. Почти как в замедленной
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Она сжимает локоть другой рукой и кивает, зубами впиваясь в нижнюю губу.
— Все, пойдем, — я поднимаю ее на ноги. Как только посажу ее в грузовик, сразу позвоню в полицию, чтобы поговорить с ними. И я сделаю все, чтобы быть уверенным, что его посадят на долгий срок за изнасилования. Хранение и распространение наркотиков. Нападение. Все на свете.
— Ты никуда с ней не поедешь, — Рик хватает Мисти за запястье, чуть не ломая его, и вырывает ее, как чертову тряпичную куклу.
Бьюсь об заклад, Мисти весит не больше тридцати шести килограммов.
— Детка, ты же знаешь, я люблю тебя. Я никогда не сделаю ничего, чтобы причинить тебе боль, — Рик приглаживает свои волосы мясистыми пальцами, и она смотрит в его глаза одновременно с любовью и страхом. — Там, наверху, случилось недоразумение. Это был не я. Ты настолько чертовски сексуальна, что я не мог устоять. Я не мог ждать. И ты была так хороша.
Меня сейчас стошнит.
— Детка, ты мне нужна. Не уходи с ним. Он твой брат, но ему наплевать на тебя. Появляется только тогда, когда у тебя проблемы, словно он какая-то нянька.
Моя грудь горит. Я чертовски ненавижу то, что Рик прав. Я должен был больше находиться здесь, рядом с сестрой. Я должен был быть рядом и в хорошие времена, а не только в плохие.
— Ты все еще любишь меня? — спрашивает Рик, смотря на мою сестру обманчивыми, щенячьими глазами. Уверен, она изголодалась по этим словам. Не удивлюсь, если она сможет посчитать на пальцах одной руки, сколько раз в своей жизни ей приходилось слышать эти слова. И я уверен, что Рик это знает. Он извлекает выгоду из этой сломанной, хрупкой девушки, которая не хочет ничего больше, чем кого-то, кто смог бы позаботиться о ней.
— Ты знаешь, я бы все для тебя сделал, детка, — Рик целует ее в лоб, притворяясь, что меня здесь вовсе нет. Его голос мягкий и нежный, как у любящего партнера, как у того, кто хочет защитить ее, сохранить в безопасности, тепле и радости. Он ведет себя так, словно не насиловал и не избивал ее час назад. — Ты мой мир, Сахарная пчелка.
Мисти дарит ему улыбку.
Гребаную улыбку.
— Он манипулирует тобой, — я пальцами цепляюсь за шлевки и качаю головой. — Не слушай его, Мисти. Он нахрен изнасиловал тебя. Ты уезжаешь со мной. И я звоню в полицию. Рик — гребаный монстр, и я хочу быть уверенным, что его запрут на долгие, долгие десятилетия.
Улыбка Мисти исчезает, и ее глаза округляются. Она поворачивается к Рику, хватая ткань его
— Не позволяй ему, Сахарная пчелка, — кричит Рик. — Если приедет полиция, они запрут меня навсегда. Увезут. И ты меня больше не увидишь, может, только когда будешь давать показания против меня в суде. Ты бы не хотела этого делать сейчас, не так ли? Отпустить меня? Никто не полюбит тебя так, как я. Ты же знаешь это.
Мисти кивает, облизывая слезы с губ.
— И тебя они тоже закроют, — добавляет Рик. — Ты же знаешь, они найдут основания засунуть тебя в тюрьму для несовершеннолетних, а тебе там не место. Ты же не хочешь уезжать отсюда, да, детка?
Она смотрит на меня, потом на Рика, потом снова на меня.
— Я люблю его, Ройал, — говорит она надрывно. — Я знаю, ты не это хотел услышать, но я безумно его люблю. И он прав. Ты приходишь лишь тогда, когда у меня проблемы. А Рик всегда был здесь, за моей спиной, и он любит меня, словно я величайшая женщина в мире.
Захватив горсть своих волос, я дергаю концы и вглядываюсь в грязный ковер настолько внимательно, что у меня начинают болеть глаза. Она думает, что влюблена, и чертов Рик — ее первая любовь. Я знаю из первых рук, насколько сильной может быть первая любовь. Эта связь, будь то рациональная или иррациональная, неразрывна.
— Ты, детка, — добавляет Рик, гладя ее костлявую спину, — ты самая лучшая женщина в мире. Черт, детка, ты мой мир.
Я отказываюсь стоять здесь и смотреть на то, что он делает с ней. Она слишком молода, чтобы понимать происходящее, и слишком зависима от заботы.
Но мне не все равно. Я чертовски волнуюсь и виню себя за происходящее.
У меня был грузовик с того дня, как мне исполнилось шестнадцать. Я мог бы приезжать чаще. Конечно, поездка занимает три часа, но я мог бы приложить больше усилий, чтобы чаще находиться рядом, чтобы иметь большее влияние и проводить с ней больше времени.
Это все моя вина. Я подвел ее как старший брат. Но я собираюсь исправить это сейчас.
— Пойдем, Мисти, — я дергаю ее за руку и в последний раз тащу ее к дверям. Моя хватка на ее запястье жесткая, такое чувство, что даже сломать, но я не отпускаю. Она поедет со мной, и ни черта она с этим не поделает.
— Ройал, отпусти! — Мисти корчится и отбивается, сопротивляясь мне, как щенок, сражающийся с поводком. — Я не хочу идти с тобой! Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя!
Мисти бьет меня и пинает по ногам, вертит головой из стороны в сторону, отчего волосы прилипают к ее заплаканному лицу.
— Успокойся, черт побери, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Не отбивайся от меня.
— Остановись! Ты причиняешь мне боль, Ройал, — кричит она. — Не делай этого. Не делай этого, пожалуйста…