Ройал
Шрифт:
Ногтями она царапает кожу на моих руках до такой степени, что начинает идти кровь. В течение нескольких секунд я становлюсь весь покрыт царапинами.
— Отпусти ее, Ройал, — кричит Рик.
Я оглядываюсь на него, он стоит, скрестив руки на груди, со своей классической самодовольной ухмылкой и с телефоном в руке. Он не пытается прийти ей на помощь, а просто стоит там, будто смотрит на гребаного Джерри Спрингера.
— Какого черта ты делаешь? — спрашиваю я.
— Убеждаюсь, что ты не сделаешь ничего глупого, —
Я отпускаю Мисти, и она с взъерошенными волосами падает на пол в кучу потрепанной одежды.
— Что, черт возьми, это значит? — я мчусь через всю комнату, и он засовывает свой телефон в задний карман, поднимая руки и пожимая плечами.
— Ты попадешь к полицейским, — говорит он, — и я удостоверюсь в том, чтобы именно ты был тем, кого закроют на очень долгое время.
— Я ничего не делал, — выплевываю я слова.
Он вытаскивает свой телефон, включает аудиозапись, которую только что успел записать, с кричащей сестрой, умоляющей меня остановиться, и что я делаю ей больно.
— Пошел ты, Рик, — рычу я. — К черту. Тебя.
Он смеется, указывая на то, что моя сестра идет к нему. Они плюхаются на диван вместе, и она поднимает свои ноги вверх, прижимаясь к нему, как собачка к его ногам.
Я не могу поверить, что это происходит.
— Лучше бы тебе уехать, сынок, — Рик кивает на дверь, затем обнимает мою сестру, положив руку на ее задницу, как будто владеет ею.
К черту это.
Я не могу заставить ее пойти со мной.
И я уверен, черт возьми, что не хочу сесть в тюрьму за то, чего не совершал.
Боже, я даже не могу представить, что подумали бы Роузвуды, если бы меня обвинили в том, что я что-то сделал со своей младшей сестрой. От одной этой мысли мне становится плохо.
— Отлично. Я ухожу, — я берусь за ручку входной двери. — Но ты должна знать, Мисти, что этот человек тебя не любит. Он использует тебя. Манипулирует тобой. А я? Я семья. Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что.
Затем я ухожу.
Мне больше нечего делать здесь, но надеюсь, что она придет. Надеюсь, она одумается. И надеюсь, что она не умрет от передозировки, прежде чем у нее появится возможность что-то сделать самой.
Я на полпути к Рикстон Фоллс, нервы до сих пор на пределе, и тело все еще дрожит от ярости, когда красно-бело-синие огни начинают мелькать в зеркале заднего вида. Быстрый взгляд на спидометр говорит мне, что я едва превысил скорость.
Привстав, я вытаскиваю свой кошелек из заднего кармана и достаю права. Мои руки покрыты кровью и царапинами, оставленными ногтями Мисти.
Блядь.
Ничем, кроме джинсов и футболки, невозможно это скрыть.
Ослепительно-желтый свет от фонарика направлен мне в лицо, поэтому я не могу разглядеть лицо полицейского.
— Ройал Локхарт? —
— Да?
— Сэр, выйдите из машины и положите руки так, чтобы я могла их увидеть.
Я практически ощущаю, как вся краска уходит с моего лица, и когда я пытаюсь проглотить ком, ничего не происходит. У меня перехватывает дыхание. Грудь болит.
Это не простая остановка из-за превышения скорости.
Я медленно выхожу и поднимаю руки вверх. Другой автомобиль с полицейскими припаркован за машиной заместителя шерифа Мартинес, а третий появляется в облаке пыли.
Что. За. Херня. Происходит?
— Ройал Локхарт, вы арестованы за сексуальное нападение на несовершеннолетнюю, — в ее голосе присутствует недовольство, и от звука ударов сердца в ушах я слышу ее словно издалека, при том, что она стоит прямо за мной. От звона наручников мои внутренности сжимаются в узел. — У вас есть право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. У вас есть право на адвоката…
Я глотаю воздух, будто тону. Когда металлические манжеты сжимаются вокруг моих запястий, я закрываю глаза.
Это все плохой сон.
Нет, это кошмар.
Заместитель шерифа Мартинес подводит меня к задней части ее машины и давит своей рукой мне на макушку, когда толкает меня внутрь. Я приземляюсь на колени и, с руками за спиной, принимаю нормальное положение.
Наручники врезаются в костяшки на моих запястьях. Я оглядываюсь на заднюю дверь грузовика. Обе двери в кабину открыты, и два полицейских осматривают его, словно что-то ищут.
Они возвращаются с белым мешком, предназначенным для улик, заполненным хрен знает чем. Все, что у меня было, это пара толстовок, несколько пачек жевательной резинки, полупустая бутылка «Геторейд» (Прим.: Энергетический напиток компании PepsiCo) и дополнительная пара кроссовок.
Спустя некоторое время заместитель шерифа Мартинес забирается на переднее сиденье и подносит рацию к губам.
— Мы поймали его. На обратном пути.
На заднем сиденье ничего нет, кроме металла. Металлическое сиденье. Металлические стержни.
Я как животное, запертое в чертовой клетке.
С каждой ямой на дороге меня откидывает на спину, голова бьется о сетку на окне. Мартинес ничего не говорит, но я не уверен, чего ожидать. Вряд ли полицейские должны выразить свою признательность за мое сотрудничество.
Я делаю четыре глубоких вдоха и снова закрываю глаза, сопротивляясь желанию кричать на эту женщину, что я невиновен.
Я не сделал ничего плохого, кроме как попытался спасти свою сестру от того гребаного хищника, которого она считает любимым.