Ройхо Ваирский
Шрифт:
– Не знаю, но думаю, причина проста. Каждый из нас по своей натуре одиночка и сам за себя. Мы называем себя ваирцами, но на деле коренными жителями является лишь часть островитян, а нам с тобой и другим морякам всё равно. Да, Данце в любом случае жалко. Но кто мы с тобой для местной элиты? Отребье и эмигранты. Я бастард старого козла Эльвика от остверской рабыни, а ты потомок беглецов из империи, второе поколение. Поэтому, полагаясь только на себя, мы проводили в море по восемь-девять месяцев, и понятие родина для нас чуждо. Жизнь – вот наша основная ценность. Личное благосостояние – вот наш стимул к действию. Успех и преклонение неудачников – вот к чему мы шли и идём. Я прав?
Ланн не спорил:
– Ты, как всегда, зришь в корень, капитан.
– Вот то-то же.
– А по высадке что думаешь?
– Сначала
Седой снова оглянулся и увидел выходящего из капитанской каюты Уркварта Ройхо, который, лишь только оказался на палубе, сразу же был окружён свитой из близких к нему людей. Кстати, очень разных и не похожих друг на друга. Жрица Улле Ракойны, миловидная низкорослая девчушка лет семнадцати в тёмно-зелёном балахоне, то ли любовница графа, то ли наблюдатель, который следит за исполнением кровной клятвы. Боцман капитана Одноглазого, Влад Север, превосходный фехтовальщик и отчаянный боец, который иногда разговаривает со своим новым хозяином на непонятном языке. Бородатый жрец, суровый мужик, от которого прямо-таки разит магией смерти. Брат графа, хваткий и резкий паренёк, который с утра и до позднего вечера возится с оружием и бьётся с дружинниками на учебных клинках. Оборотень по имени Рольф, Ирбис, преданный Ройхо, словно собака. Маг из школы «Торнадо» Эри Верек, про которого Клифф Ланн сказал, что это достойный противник, который равен ему по силе и умениям, а это рекомендация серьёзная. Наёмник Хайде, ветеран многих войн и превосходный арбалетчик. И это не всё, так как верные люди и товарищи Ройхо есть и на других кораблях.
«Очень странная компания», – привычно подумал Седой и услышал окрик графа:
– Надеть броню! Приготовиться к бою! Воинам над бортом не появляться! После швартовки первыми на причал идут люди Седого! Следом все остальные!
Сержанты дружинников продублировали команды своего феодала-командира, а пиратам указания не требовались. Два десятка моряков готовились к проведению швартовной операции, а остальные самостоятельно надевали захваченные в бою со своими бывшими товарищами из армии Одноглазого доспехи. Эшли вышел к первой мачте, которая уже была убрана, оглядел покрытую кораблями эскадры просторную бухту, надел принесённые ему из судового арсенала превосходные латы капитана Мангуста и проверил заточку своей абордажной сабли. Всё! Он к бою готов! Берег продолжает приближаться. Близится и наступление ночи, и «Морская императрица» окажется у причала уже в темноте. Определённо, имперцы всё рассчитали правильно. В это время отдыхающие в Данце пираты наверняка в большинстве своём уже пьяны, а маги и богатые люди отдыхают по домам. Так что кроме портовой стражи, обленившихся старых морских разбойников и некоторого числа охранников из сопровождения богатых людей острова в самом начале высадки опасаться будет некого.
– Седой! – окликнул капитана Ройхо. – Подойди!
Пиратский вожак под настороженными взглядами своих моряков приблизился к графу, замер в полуметре от него, выставил вперёд левую ногу и изобразил независимость, а тот, уже в кольчуге, затягивая широкий кожаный ремень, на котором висел его превосходный меч, спросил:
– Что делать, не забыл?
«Ах ты, сопляк! – со злостью подумал капитан и по привычке положил ладонь на рукоять сабли. – Да я пиратствую с малых лет, и в море вышел, когда тебя ещё в планах не было!» Но, разумеется, промолчал, унял свою злость и согласно кивнул:
– Нет, я всё помню.
– Повтори, – потребовал имперец.
Снова волна злобы прокатилась в душе Эшли. Однако он сделал то, что ему было велено.
– Со своим отрядом в полсотни бойцов, оставив на борту один десяток, я первым высаживаюсь на причал и обеспечиваю высадку дружинников. Всех некомбатантов сгоняю к складам и зданию портовой управы, а вооружённых уничтожаю, иностранцев при этом стараюсь не трогать. Если отряду Наёмника понадобится помощь в блокировании выходов из порта, то оказываю её. Затем сдаю пленников егерям Канимов, жду появления каракки «Путник» и вместе с отрядом «Серая чешуя» начинаю наступление вверх по горе. Цель: захват телепорта
– Верно. – Ройхо кивнул капитану, словно старший командир младшему.
Седой отошёл, принял от одного из матросов круглый щит, накинул его на левую руку и замер. Спустя миг к нему присоединились Ланн, Ломаный и бойцы, которым предстояло вместе с ним сойти на причал.
Солнце тем временем спряталось за горой Охор. На залив перед городом опустился глубокий сумрак, а спустя пару минут ночная темнота. До берега оставалось всего сто метров, и в этот момент, по команде начальника порта, авторитетного пирата из Совета капитанов Бонзы-старшего, чей сын был убит Торвальдом Топором, зажглись большие масляные фонари. Корабли эскадры тоже засияли огоньками на баке и юте, а на палубу вынесли заранее приготовленные факелы – длинные смолистые сучья с примотанными в оголовье кусками свиного сала. Пираты и дружинники, которые в начале боя, до применения магических световых шаров, должны были стать факельщиками, разобрали их, а все остальные приготовились к бою.
Перед самым причалом галера развернулась к берегу правым бортом, и вёсла были убраны. На большой центральный пирс, где скопилось около четырёхсот человек, преимущественно мужчин, полетели швартовы. Портовые работяги и добровольные помощники из встречающих потянули их в темноту, и вскоре тяжёлая туша корабельного корпуса навалилась на причал, который отозвался тяжёлым скорбным скрипом. После этого на берег скинули широкий трап. Седой оглянулся на Ройхо, и граф взмахнул затянутой в тонкую кожаную перчатку рукой. Пора.
С тихим скрежетом сталь абордажной сабли покинула ножны. Седой вскинул клинок над головой и выкрикнул:
– Вперёд, ребята! Сделаем, что должны!
– А-а-а! – поддержали его нестройным рёвом моряки.
– Сделаем!
– Давай, Седой!
– Слово перед богиней ведёт нас!
– Не корысти ради в бой идём!
– Не дрейфь, мужчины!
– Возьмём город!
Зажглись факелы, и полсотни морских разбойников вслед за своим вожаком, обнажив оружие, с дикими кличами, разжигая в себе боевой запал, по трапу толпой хлынули с корабля на берег. Шум за спиной подгонял Седого. Он злился на себя за свою слабость и проклинал несчастливую судьбу. Но спустя мгновение, лишь только ноги Эшли коснулись твёрдой поверхности, все лишние эмоции выветрились из его головы. Капитан оказался перед толпой встречающих, где в первых рядах находились самые уважаемые люди города Данце, которые хотели лично встретить Одноглазого. И, глядя на раскормленные лица гильдейских купцов, авторитетных старых капитанов и заморских купцов, по сути своей шпионов, его охватила ненависть. Это чувство захлестнуло его полностью и без остатка, и он уже не думал о Ройхо и имперцах, а хотел дорваться до горла тварей, которые толкнули в безрассудный и неудачливый поход флотилию Одноглазого и его самого.
– Круши!!! – выкрикнул вожак, сделал два широких шага на людскую массу, и наотмашь врезал своим щитом в физиономию одетого в шёлковый восточный халат полного мужчины, кажется одного из самых богатых купцов Данце Филиаса Мену.
Торговец, не ожидавший ничего подобного, отлетел назад и наверняка упал бы. Но позади него были люди, которые своими телами погасили инерцию крупного тела. Одновременно с этим на Седого и его людей, которые встали с ним рядом и начали свой кровавый труд, кинулась охрана купцов и капитанов.
Завязался по-настоящему серьёзный бой. Однако он был недолгим, и понятно почему. Телохранители не были готовы к стычке. Биться против отряда пиратов в броне подручными средствами, такими как дубинки, короткие мечи или кинжалы, они, естественно, не могли.
Хрясь! – клинок Седого, описав широкую дугу, врезался в голову ещё одного знакомого ему человека, капитана Феркона по прозвищу Маяк. Старый пиратский вожак, захлебнувшись криком, упал под его ноги, а Эшли двинулся дальше. Он махал саблей направо и налево. Бил и сёк напирающие на него со всех сторон тела. Отбивал щитом попытки местных мужчин сдержать его и пырнуть чем-то острым. И в этот момент он был сама смерть. Кто-то хотел вцепиться в него руками, и он отрубил их. Моряк в добротной робе, наверняка портовый служака, кинулся ему под ноги. Однако Седой сдержал его встречным ударом своей ноги и краем щита раскроил ему голову.