Роза для герцога

Соул Таня

Пытаться излечить герцога ещё раз Розалин не решилась. Очевидно, против его болезни дар инары оказался бессилен.

Андриан дёрнулся, скинул с себя одеяло и начал шептать что-то в бреду. Вопреки всем доводам рассудка, Розалин стало жаль этого теперь беспомощного и страдающего мужчину. Как инара помочь она ему не могла, но вспомнила, как однажды в детстве сама свалилась с жаром и мама обтирала её влажной тканью.

Розалин выглянула из комнаты: стражник мерно посапывал, опершись спиной о стену и то и дело касаясь подбородком груди.

Вместо того чтобы ещё раз попытаться сбежать, она растолкала его:

— Найди слугу или сам принеси широкий сосуд с водой и небольшой отрез ткани. — Остаться и помочь человеку, у которого и так целый замок слуг, — глупее решения не придумаешь. Позже Розалин будет дивиться ему и ругать себя, но сейчас она просто не могла поступить иначе.

Когда Жак выполнил её просьбу, она поставила воду рядом с кроватью и, смочив в ней ткань, приложила её к горячему лбу Андриана. Потом, вздохнув и окинув полным сомнений взглядом измождённое болезнью тело, решилась развязать рубашку на груди герцога.

Прежде ей никогда не приходилось раздевать мужчин, и теперь её щёки раскраснелись от стыда. Стараясь не обращать на это внимания, она взяла мокрую ткань в левую руку и осторожно провела ею вдоль шеи герцога, опускаясь ниже к ключицам и застывая на груди, едва заметно поднимавшейся и опускавшейся в такт дыханию Андриана.

Сама не понимая зачем, она отложила в сторону мокрую ткань и провела пальцами вдоль ключиц герцога. На его коже появились мурашки, и Розалин, усмехнувшись, уже смелее приложила левую ладонь к его груди. Её кожу странно защекотало и начало жечь, а спустя мгновение из её пальцев, а потом и из самой ладони начал струиться голубоватый свет. Инара, ахнув, отдёрнула руку.

Всегда она лечила лишь правой ладонью. Ещё в детстве Розалин решила, что она какая-то неправильная, бракованная инара и может лечить только одной рукой.

Набравшись смелости, она вернула левую ладонь на грудь Андриана. Её кожу вновь обожгло, от руки начало исходить голубое свечение, а по её телу почему-то растекалась приятная лёгкость сродни эйфории. Сама Розалин такого не видела ни разу, но все и так знали, что голубым светом Сатрэм, Южный источник, наделяет элимов, своих потомственных служителей, способных очищать тела и предметы от скверны.

Поскольку из года в год Сатрэм слабеет, элимы теперь рождаются редко. Во всей Южной половине их найдётся не больше десятка. Кроме как от родителей дар очищения получить неоткуда, но у Розалин в роду не было ни одного служителя источника. Её мать обычная крестьянка. Хотя своего родного отца Розалин не видела ни разу, она сомневалась, что он мог оказаться одним из элимов. Все служители богатые и родовитые люди, среди них не бывает простолюдинов.

Когда свет, исходивший от пальцев Розалин, погас, Андриан глубоко вздохнул и приоткрыл глаза.

— А говорила, не будешь помогать, — прошептал он и, не дожидаясь ответа, взял её едва погасшую ладонь и, поднеся её к губам, поцеловал.

Розалин

застыла в изумлении, почти забыв, как дышать, и лишь спустя долгое мгновение опомнилась и отдёрнула руку. Щёки её пылали, как и широко раскрытые от возмущения глаза.

— Да как вам… — она подскочила с кровати. — И это вместо благодарности? Да вы… — Она бросила на него уничижительный взгляд и, не сумев подобрать подходящего его поведению эпитета, развернулась и собралась броситься к двери, но её подвёрнутую лодыжку обожгло болью. Ей пришлось торопливо прохромать через всю комнату.

— Что с твоей ногой? — крикнул Андриан ей вслед, но она молча толкнула тяжёлую дверь, и та, резко раскрывшись, ударила стоявшего за ней Жака в плечо.

— Что с Его Светлостью?

— Всё с ним в порядке, — процедила Розалин сквозь зубы и, обернувшись, бросила на Андриана ещё один гневный взгляд. — Зато я устала и не выспалась.

Даже не думая просить у стражника или у герцога разрешение пойти к себе, инара решительно похромала в свои покои. Благо Андриан позаботился о том, чтобы они были по соседству с его комнатой.

Она с грохотом захлопнула за собой дверь и сжала кулаки, борясь с собственным гневом и смущением.

— Не надо было ему помогать! — крикнула она в пустую комнату, и откуда-то сбоку донеслось:

— Ох, госпожа. Что же мы наделали?

Розалин вскрикнула и испуганно обернулась: справа, прижавшись спиной к стене, стояла бледная Дори.

— Теперь нас обоих выпорют. А меня точно до смерти, — пролепетала служанка.

Розалин сделала глубокий вдох, чтобы хоть немного оправиться от испуга, прежде чем начнёт успокаивать бедную служанку.

— Тише ты, не трясись, никто тебя не выпорет. Его Светлости сейчас вообще не до этого. — Розалин прижала дрожащую руку ко всё ещё заходившемуся от страха сердцу. — А ты как сюда ночью попала?

— Меня стража привела, — ответила она, чуть не плача. — Я думала всё, в темницу тащат. А они говорят, мол, постель перестели. — Служанка покачала головой. — Госпожа, прошу вас, не сбегайте вы больше.

Розалин вздохнула, но обещать служанке ничего не стала.

— Постель я перестелила, — сказала Дори. — А портьеры, — она бросила взгляд на ничем не завешенное окно, — завтра тогда. Мне без лестницы не дотянуться. Как вы вообще умудрились их снять?

— Сама не знаю. От страха и не такое сделаешь. Ладно, иди спать. И я тоже отдохну немного.

Служанка кивнула и направилась к двери, но, прежде чем открыть её, спросила:

— А он сильно ругался?

— Нет, — ответила Розалин. — Утром проснётся и доругается. — Наверняка об её побеге ему не станут докладывать, пока он окончательно не поправится после горячки.

Когда Дори наконец ушла, Розалин устало опустилась на кровать и задумчиво посмотрела на левую ладонь, которой всего несколько минут назад касались губы Андриана. Казалось, кожа на ней до сих пор горела от того короткого поцелуя.