«Роза» Исфахана
Шрифт:
— Чем могу служить, ханум? — осведомился он, учтиво поклонившись.
— Меня зовут Аматула Байян. — Джин представилась намеренно тихо и скороговоркой, чтобы кроме Тарани её никто не услышал. А ему её имя должно было быть известно от Дэвида.
Она не ошиблась. Выражение глаз Тарани на мгновение изменилось, но он быстро взял себя в руки.
— Очень рад, ханум.
— Я из миссии Красного Креста, — продолжила она уже громче и отчетливее. — Землетрясением у нас повредило систему водопровода, и мы остались без воды. Мне рекомендовали вас как хорошего мастера, Хочу попросить вас отлить свинцовую трубу.
— Что ж, заезжайте во двор,
— Благодарю.
Джин вернулась в машину, села за руль. Краем глаза отметила, что ставни на окнах соседних домов уже распахнуты, и число зрителей у окон наверняка увеличилось. Включила зажигание, отпустила педаль сцепления и плавно завела машину во двор. Хозяин быстро затворил ворота.
— Мои все ушли на базар, — сообщил он вполголоса, когда Джин вышла из машины, — так что говорить можно свободно, мы здесь одни. Очень рад, что обо мне наконец вспомнили, хочется уж хоть что-нибудь сделать. Проходите в дом, ханум, — снова поклонился Тарани.
Держа в руках портфель с чертежами и образцом трубы, Джин миновала узкий коридор и оказалась на кухне. На очаге стоял котелок с рисом, рядом на сковороде дымились уже готовые бараньи отбивные.
— Мамаша моя, так сказать, наготовила перед уходом, — кивнул Тарани на еду. И смущенно предложил: — Может, отведаете?
— Благодарю, но времени у меня мало, а задержка в вашем доме может вызвать излишнее подозрение, — отказалась Джин. — За мной следят, почти до самой вашей деревни сопровождал «хвост». Теперь ждут, когда поеду обратно, и мое время прибытия к вам тоже, надо полагать, засекли. Так что обсудим все предельно осторожно и кратко. Вы, верно, хотите узнать о своих?
— Да, конечно. — Взгляд собеседника умягчился нежностью. — Как они? Здоровы ли? Как дочка?
— К сожалению, у меня нет писем от них, иметь их при себе очень опасно…
— Да я и не жду. И всё понимаю, ханум. Дэвид ведь предупреждал меня, что так будет. — Мастер опустился на табурет, но тут же вскочил и почти галантно придвинул табурет Джин: — Присаживайтесь, ханум.
— В машине насиделась, — отмахнулась Джин. — А ваши здоровы. Дочка перешла в выпускной класс. Они ни в чем не нуждаются, им регулярно выплачивают ваше жалованье. Просили лишь передать, что ждут вас и очень скучают. Если захотите передать ответ, скажете мне устно, а я сообщу Дэвиду.
— Да разве обо всем в двух словах скажешь, — вздохнул Тарани, снова опускаясь на табурет.
— Ну, если надумаете, сообщите перед моим отъездом. А теперь — к делу. — Джин раскрыла портфель. — Вот чертеж, технические характеристики металла и образец трубы, которую надо изготовить по заказу миссии, — выложила она содержимое портфеля на стол. — Надеюсь, вы справитесь. Взгляните.
Мастер развернул чертеж, пробежал глазами по бумагам.
— Да, вполне, — кивнул он. — Обычный старинный сплав свинца и олова, ничего сложного. Форма, конечно, нестандартная, придется вытачивать и подгонять, но меня это не пугает. Через два-три дня всё будет готово, ханум.
— Это поздно, — покачала головой Джин. — Мне надо уже завтра.
— Завтра?! — с недоумением взглянул на нее Тарани. — Отчего такая срочность?
— Дело в том, господин Тарани, что труба — не единственный и не главный мой заказ, — понизила голос Джин. — Мой приезд к вам связан в первую очередь с заказом вот такого маленького, как на крупных четках, — она изобразила размер пальцами, —
— Радиации?! — широкие брови Тарани подпрыгнули вверх.
— Именно, — кивнула Джин. — Это очень важное задание, господин Тарани. Очень. Я положу в этот шарик волосы умирающего от радиоактивного заражения человека, а вы потом должны будете передать его через своих товарищей в Ирак, на нашу базу. Вы поддерживаете с ними связь? Сможете передать?
— Да, — подтвердил он. — У нас есть договоренность для таких случаев.
— Прекрасно, — снова кивнула Джин. — Так вот этот шарик нужен мне именно завтра. Иначе послезавтра больной может умереть, и тогда вся моя затея окажется бесполезной. Сможете изготовить такой шарик? Ведь это не труба, это почти ювелирная работа…
— Согласен, работа тонкая, но думаю, что я справлюсь, — произнес Тарани твердо. — Не волнуйтесь, ханум, сделаю обязательно. Ради своих. Ради того, чтобы Иран снова стал свободной страной. Ради того, чтобы дочка когда-нибудь вернулась на родину и узнала, какая это красивая и прекрасная страна. И трубу тоже сделаю. Буду работать всю ночь, но к завтрашнему дню ваше задание выполню, обещаю.
— Спасибо, господин Тарани, — улыбнулась Джин. — Я почему-то и не сомневалась в вас. Впрочем, больше мне и рассчитывать-то не на кого. Но имейте в виду, Тарани, что задание это очень секретное и опасное. Формы, в которые будете отливать шарик, сразу уничтожьте. И главное, никому ни слова. Даже своим домочадцам. Вы ведь не хуже меня знаете, что с особой тщательностью здешнее «Министерство информации» отслеживает именно то, что связано с атомной программой Ирана. Малейшая оплошность, и вездесущие «министерские» агенты явятся с допросами и обысками. Поэтому повторяю: будьте, пожалуйста, предельно осторожны.
— Не извольте беспокоиться, ханум, я всё понимаю, — серьезно ответил Тарани. — И насчет слежки, и насчет радиации, и насчет секретности. И особенно — насчет опасности. Знаю: прижмут хвост, и пикнуть не успеешь. А мне ведь хочется снова увидеться с семьей. А если повезет, то и привезти её когда-нибудь сюда.
— За это мы все и боремся. Однако мне уже пора, — взглянула Джин на часы. — Сами понимаете: чтобы оставить заказ, много времени не требуется. И помните, господин Тарани: формально мы торопимся из-за срочности починки водопровода. Ведь жертвы землетрясения продолжают поступать ежедневно, а без воды во время операций врачам не обойтись. Это послужит оправданием вашей ночной работе. Всё. Я ухожу. — Она направилась к двери, Тарани последовал за ней. — Завтра приеду в это же время.
— Всё будет готово, ханум, — повторил он уверенно.
На пороге Джин остановилась, обернулась к мастеру, улыбнулась ему.
— Надеюсь, вы все-таки надумали передать своим что-нибудь на словах? Тогда я сегодня же отправила бы Дэвиду шифровку. Специально ради вас. Чтобы вас вдохновить, возможно.
— Передайте, что я… люблю их, — голос Тарани дрогнул. — Что помню… — Глаза его увлажнились, и он смущенно потупился. — И даже не то, чтобы помню… Нет, они постоянно вот здесь, — Тарани прижал руку к сердцу. — И всё время перед глазами. Ради них и ради моей дорогой Персии я готов рисковать жизнью. Ради будущих внуков готов сгинуть в тегеранской тюрьме. Так и напишите, ханум. Ну, а если погибну, — вздохнул он, — мое место займет кто-нибудь другой…