Роза Тибета

Дэвидсон Лайонел

"Я должна увидеть это место", - сказала девушка.

Потребовалось несколько часов, чтобы добраться. Тропа постепенно сужалась и внезапно сузилась еще больше, так что это была уже не тропа, а скорее расщелина в горах. Ветер дул им в спину с необычайной силой, словно какой-то покрытый подушками паровоз тянул их вперед. Он дул ровно, без порывов, на одной высокой ноте, особенно сильно действовал на нервы, и Хьюстон, спотыкаясь, идя гуськом в кромешной тьме, хорошо понимал, что его можно принять за злобный голос какого-нибудь дьявола.

Однако он был

совершенно не готов к самому месту дьяволов. Расщелина так резко сузилась, что настоятельнице пришлось спешиться, чтобы взвалить на мула тюки, застрявшие по бокам. Она пошла дальше. Через несколько минут они снова остановились. Тропа оборвалась. Он вышел на небольшую поляну, впадину, просто пространство голых скал и льда с каменным столбом в центре. Луна могла проникать сюда, и Хьюстон был рад этому, потому что, если бы он не мог видеть собственными глазами, он бы подумал, что там полно диких животных. Был фантастический рев, вой, стон; ветры вырывались и встречались из похожих расщелин в окружающих скалах. Он думал, что может с ясностью различить отличительные ноты дюжины зрелых кошек в ряду.

Он видел, как девушка что-то говорила ему, но ее слова уносились ветром. Мула нельзя было обойти или перелезть через него; он прополз под ним на четвереньках.

‘Что это?’

‘Чао-ли, дьяволы разгневаны!’

‘Сахиб, они всегда злы’.

‘Он знает, где находится дыра?’

– Это ниже чортена, сахиб, - груда камней в центре. Кости святого отшельника находятся в чортене. Пол поднимается вверх, и есть ступеньки вниз.’

"Он когда-нибудь слышал, чтобы дьяволы так злились?’

‘Сахиб, я слышал их только один раз. Они были так же злы. Видишь, они не сердятся на святого отшельника. Ни один камень не упал.’

‘Отшельник заключил с ними мир, Чао-ли’.

‘Только потому, что Мать позволяет, сахиб. Святой отшельник жил здесь пятьдесят лет, и Мать защищала его от всех бед. Она также может защитить нас.’

‘ Хорошо, ’ сказал Хьюстон. Он хотел, чтобы она взялась за это. Пронизывающий холод и жуткий скандал внезапно объединились, чтобы снова довести его до состояния полного изнеможения.

Девушка посмотрела на него, отвернулась и вышла из расщелины. Она была сбита с ног сразу. Хьюстон попыталась помочь ей, но мальчик удержал ее. Она поднялась и снова была сбита с ног, но поднялась, согнувшись пополам, и пошла дальше. До чортена было не более пятидесяти ярдов, но ей потребовалась добрая часть минуты, чтобы добраться до него, ветер швырял ее то туда, то сюда, а один раз и вовсе закружил. За несколько футов дочортен, она внезапно выпрямилась, и Хьюстон услышал, как мальчик ахнул ему в ухо, но то ли от боли, то ли от удивления этим проявлением власти над ветром, он не мог сказать. Он уже подсчитал, что, поскольку каменный столб стоит вертикально, он должен находиться вне ветра; возможно, в самом эпицентре беспорядка. И это действительно оказалось так, потому что, когда настоятельница поклонилась чортену и обняла его своими руками, она повернулась и поманила их, и после нескольких мучительных и удушливых секунд на ветру Хьюстон обнаружил, что он тоже может стоять прямо. В радиусе примерно шести футов вокруг чортена воздух был совершенно неподвижен; мертвый ледяной штиль.

Большая плита образовала дверной проем. Мальчик

опустил ее, и настоятельница вошла. Несколько мгновений спустя они последовали за ней.

3

Пещера отшельника Бухри-бо – так называлось это отвратительное место – была высечена в цельной скале, примерно в десяти футах под землей. Узкий входной коридор вел в одну большую комнату, двадцать на десять футов. Имущество отшельника не было тронуто; оно состояло из трех деревянных мисок, небольшого мешочка тсампы, лампы и кувшина дешевого горчичного масла для сжигания. Отшельник не пользовался одеялом или кроватью. Он также не пользовался утопленным камином, потому что в нем не было золы. Он держал календарь на стене с помощью кисточки для письма; он остановился на восьмой день четвертого месяца Земляной Мыши, два лета назад. Мальчик сказал, что он был мертв четыре месяца, когда его нашли. В комнате пахло именно так.

Они разогрели снег над вонючей лампой с горчичным маслом и заварили чай. Они спали в своих мешках на полу. Мул спал с ними.

Они отправились, как только стемнело, и, как и обещал мальчик, им потребовалось шесть часов, чтобы добраться до перевала. Они развернулись, когда добрались туда, и сразу же вернулись обратно. Китайцы расположились лагерем на перевале.

По возвращении мальчик крепко спал полтора дня, и Хьюстон позволила ему. У него больше не было порошков, чтобы нанести на рану, и она выглядела ничуть не лучше. Плечо раздулось, как футбольный мяч. Он вспотел, пока спал.

‘ Сахиб, - сказал мальчик, когда проснулся. ‘Я должен вернуться на перевал. Я пойду один, днем. Так будет быстрее.’

‘Что ты хочешь сделать?’

‘Перевал скоро будет заблокирован. Мы должны знать, как долго китайцы будут оставаться.’

‘Как ты можешь это выяснить?’

‘С ними были носильщики. Поблизости должна быть деревня. Я спрошу в деревне.’

‘Какая альтернатива, если проход действительно окажется заблокированным?’

‘Мы должны перейти через горы и найти другого’.

‘ Понятно, ’ сказал Хьюстон. Для него было совершенно очевидно, что мальчик еще долго не будет подниматься ни на какие горы. Но он не видел, как он мог сказать ему это; и поэтому он не видел, как он мог остановить его от поездки.

Он вышел сам, пока мальчика не было, чтобы найти дрова. Мальчик взял единственный нож, и он не мог сломать кожистые ветки, которые он нашел. Он отламывал маленькие веточки и проводил изнурительные часы, гоняя их по ветру. Но он наполнил пару рюкзаков, и в ту ночь у них был костер.

Мальчик не вернулся к утру, и Хьюстон отправился его искать. Прошло несколько часов, прежде чем он нашел его. Он просто сидел на рельсах. Он стоял спиной к ветру, и его лицо было искажено от напряжения.

– С тобой все в порядке?

‘ Хорошо, сахиб, хорошо.

‘Какого черта ты здесь сидишь?’

‘ Отдыхаю, сахиб. Просто короткий отдых.’

‘У тебя болит рука?’

‘Да, это больно’.