Роза. Истории Дормера
Шрифт:
Тем более, что никто из жителей столицы королевства Дормер не войдёт сюда ночью. В здравом уме. Калитка со щеколдой вместо замка и хлипкий заборчик были защитой такой же надёжной, как крепостная стена и ров с водой.
Суеверия хранили это место, посвящённое кому-то из богов. Жители магического мира, судя по рассказам Труди, серьёзно относились к богам. Верили. Старались не раздражать. Но и не лезли без нужды. У магов хватало сил и денег получить то, чего хочется, без их помощи.
Люди без магии опасались богов и магов. Хватало им неприятностей от вторых. Поэтому
Сюда, в эту часовенку, если и приходил кто-то, то только в полуденное время. Когда "сила солнца защищает людей от небожителей". Эмельтруда, когда рассказывала об этом, так смешно пучила глаза, что становилось совершенно понятно: глупости это. Никакая "сила солнца" не могла помочь в таком важном вопросе.
Труди тоже, кстати, верила. Иначе, чем малограмотные, но верила. Роза присела на невысокую скамейку в тени деревьев и задумалась. Верит ли она?.. Там, дома, она верила в Бога. Просто знала, что он есть.
Почему тогда она очутилась здесь? Одна, без помощи и почти без денег? Где и в чём она ошиблась? Клятва, да. А ещё?
Посещении Эмельтруды? Роза Михайловна даже плечами пожала. Ну, не чувствовала она ничего плохого от Труди. Она же не делала ничего. Ничего не обещала. Денег не взяла. И сердце рядом с ней было спокойно. Помогла, опять же. Кто знает, как сложится новая жизнь, но то, что она защитила её от Лилии, факт.
Как только вспомнила и произнесла имя свекрови, что-то заболело-потянуло в груди. Прямо посерединке. Будто за пуповину кто потянул. Только в неправильном месте она. Нехорошая, злая пуповина. Натяжение в которой отдаётся холодом в кончиках пальцев и болью во всём теле.
– Наверное, ищет меня,- вздрогнула Роза.- Или силы тянет. Чтобы сдохла быстрее!
Поднялась и поковыляла в часовню. Что ей до местных богов, если она и так живой труп? Зачем она произнесла то, чего не понимала у костра в ночном лесу после свадьбы? Это теперь Роза знала, что принесла какую-то клятву и отдала свою жизнь Лилии. Приобрела "хозяйку", одним словом.
– Ищет! Старается!
Роза растирала место в груди, где сильно болело. Будто сердце болит. И потихоньку двигалась к часовне. Хоть полежит там на полу, защищённая от ночной свежести и росы.
– Поплачу. Тут точно никто не услышит. О жизни и глупых ошибках. Об участии в ритуалах, смысл которых не понимала. Их последствиях. Это же, как на электрощите. Череп и кости. "Не влезай! Убьёт!".
Невесело улыбнулась. Взялась за ручку двери. Открыла. Помедлила ровно секунду и вошла. Плотно прикрыла дверь за собой. Судя по тому, как болело в груди, нечего ей бояться. Может случиться так, что её тело найдёт здесь завтра в полдень какой-то посетитель.
– Тогда история о строгих богах обрастёт и вовсе устрашающими подробностями!- хихикнула Роза сквозь слёзы и тут же попросила местного небожителя.- Помоги мне, пожалуйста, дотянуть до утра! Не хочу портить тебе репутацию!
Какому богу или богине была посвящена часовня, непонятно. Не было ни одного изображения.
– А, может, это общая
Роза Михайловна запнулась. Поняла, что говорит вслух. Добавила, ради справедливости:
– Может, и буду шуметь. Немного... У меня кошмары по ночам... И вот... Не посчитайте это взяткой, пожалуйста. Труди сказала, что так положено. В знак уважения. А я уважаю вас. За что?.. Уже хотя бы за то, что ваш мир прекрасен. Я мало что видела, но даже то, что видела, изумительно красиво...
Разговорилась почему-то. А перед этим достала пирожок из сумки. Поискала, куда тут положено класть подношения. Не нашла и положила на подоконник одного из приоткрытых окошек часовни. Болтала. Когда говорила о "прекрасном мире", мелкий камешек или кусочек штукатурки оторвался откуда-то сверху.
Роза фыркнула. От нервов, наверное. Или поболтать хотелось от нахлынувшего облегчения: болело меньше. Стены, казалось, защищали не только от ночи, но и от свекрови. Потому и сделала вид, что принимает случайный стук, как вопрос или сомнение в том, что мир такой уж прекрасный. Уселась на пол у стены перед открытым окном, чуть откинула голову. Хорошо видела теперь бархатно-чёрное небо и два лунных диска, плывущих по нему.
Тихонько рассмеялась:
– Прекрасный мир! Не сомневайтесь, боги! Поверьте тому, кто видел другой мир!
Снова крошечный кусочек штукатурки упал на пол. Роза услышала и ответила на сомнение богов:
– И на мальчика того я не обижаюсь! Нужно же как-то ему выживать. И друзья у него молодцы, пришли на помощь!
Было тихо. Роза сама сказала, никто за язык не тянул:
– Жалко их...
Штукатурка снова щёлкнула о пол где-то неподалёку. Осуждающе. Что-то вроде того, что: не понимаешь, не суди! Роза Михайловна упрямо выдвинула подбородок:
– Вы правы! Не понимаю! У меня нет детей!..
В сердце ударило и Роза сглотнула слёзы:
– Вернее, есть. У меня есть дочь. Но она не со мной. Никогда не была со мной. Я никогда не взяла её на руки живой. Не видела, как открылись её глаза. Не знаю её улыбку и характер!..
Боль вырвалась глухим рыданием. Роза оборвала его. Привычно сжала зубы. И продолжила свой спор непонятно с кем, глядя на две луны нового мира:
– Вы правы! Я не знаю всего этого! Но я сделала бы что угодно, если бы могла, чтобы она жила. Что угодно! Поэтому я не понимаю. Не понимаю!.. Это ведь ваш мир. Судя по его богатству и красоте, вы любите его. Так почему? Почему вы не заботитесь об этих детях? Почему?
Расплакалась всё-таки. Не пыталась вытереть слёзы. Вспомнила воришку и его друзей. Оборванную одежду с чужого плеча. Слишком худые руки и ноги. Да, они позволяют детям быть ловкими, гибкими, быстро бегать и хорошо прыгать. Как раз то, что требуется от юных преступников.
Но вот вырастут ли они крепкими и здоровыми? Дорастут ли до того роста и комплекции, какие заложены в них? Смогут ли развить свой ум? Хоть как-то? Они ведь умные! Очень умные и хваткие дети! В них столько заложено! Сможет ли всё это найти выход?