Роза. Истории Дормера
Шрифт:
Хотела сказать "на испытательный срок", но вовремя поправилась:
– Возьмёте меня попробовать? Пожалуйста!
Попыталась скопировать котика из Шрэка. Вышло, похоже, плохо. Всё-таки умильные взгляды в исполнении сорокалетней нездорово выглядящей женщины - это, наверное, то ещё зрелище!
Положение спас хозяин трактира, вовремя вернувшийся с соленьями. Он позволил Розе доказать факт обсчёта. Разразился гневной тирадой. Все слова оттуда мозг Розы идентифицировал как ругательства. Без связок цензурных слов. Высокое искусство!
Роза Михайловна
Воодушевлённая попаданка попрощалась со своими нанимателями. О, как! Нанимателями!!! И отправилась домой.
По дороге зашла в знакомую пекарню. Вечер. Булочки не маршируют. Не прыгают. Зато скидки. На радостях Роза купила два пакета булочек и вышла на улицу.
Степенно пошла по хорошо знакомому переулку. Но перед этим оставила один из пакетов с булочками на балюстраде рядом с каким-то памятником. Понятно для кого...
Она не слышала ни топота ног, ни дыхания, ничего. Кроме того смешка, когда пнула стену. И всё равно точно знала, что маленькие воришки ходят за ней.
Опасалась, конечно. Так и хотелось прикрыть рукой кармашек на груди. Мало ли налетят снова?..
А ещё у Розы болело сердце. Когда она вспоминала, что открылось ей вчера ночью. Про то, что нет будущего у этих детей.
Глава 12.
Третье утро в новом мире началось привычно уже. Ярким приветливым светом в окно. Отсутствием подношения на подоконнике. Вчера Роза оставила тут булочку. Она, похоже, пришлась по вкусу то-ли птице, то-ли...
О том, кто мог быть "тот" или "те", Роза Михайловна старалась не думать. Можно сказать, старательно отодвигала "эту" мысль прочь. Как она сможет нормально спать здесь, и вообще спать, если поверит, что есть кто-то, кто может видеть её каждую минуту?
Не только видеть. Но и помогать... Роза не могла не признать, что пока всё складывается для неё в новом мире совсем не плохо. Если, конечно, не брать в расчёт кражу львиной доли денег.
– Это можно рассмотривать в качестве первичного взноса,- лениво размышляла Роза Михайловна, тщательно пережёвывая утреннюю булочку.- Разве жалко мне для несчастных, беспризорных детей? Точно нет! Одно плохо... Обычно, в таких сообществах "куш" забирают старшие, а "щеглам" не остаётся ничего.
Булка загорчила. Роза, кряхтя, поднялась, напилась. Нужно нормальную еду есть, пока желудок не испортила окончательно! И не думать о вещах, которые не изменить!..
Взяла парик, лежащий в уголке и принялась расчёсывать его пальцами. Нужно причёску смастерить, а то её не то, что на кухню не пустят, а вообще в тот трактир. Ещё и встреча с поставщиками предстоит. Придётся крепко думать перед тем, как озвучивать аргументы. Чтобы не спалиться.
Понятно же, что тут у них другая терминология. Что-то было у неё в голове из впихнутого Эмельтрудой, но как оперировать тем понятийным аппаратом, Роза Михайловна пока не знала.
– Буду на пальцах объяснять,-
О том, что будет, если Лилия решит потянуть за "пуповину", когда она будет где-то там, в городе, не под защитой стен часовни, Роза старалась не думать.
– Буду надеяться, что днём времени на меня у неё не останется. Пока она зама найдёт себе толкового. И Олегу придётся помогать, если это правда, и он действительно привязан ко мне.
Вспоминать мужа было не очень больно. Не так, как свекровь. Понятно, что он был хищником. Но, в отличие от матери, не понимал и десятой доли того, что делал. Следовал своей природе, но не убивал. Он и её не убивал ведь. Берёг даже. И, получается, печалился, что она не отвечает ему теми же чувствами, что были у него.
Он ведь был очень открытым вначале их брака. Весёлым, счастливым даже. Получил то, что нужно для полноты жизни? Или как он это ощущал?.. Это потом он стал потухать. Заводить любовниц. И, кажется, ждал, что она хоть раз заметит что-то и возмутится. Сцену устроит или ещё что-то.
Он ведь почти не прятался в последнее время. Почти. И всё смотрел. Когда поздно возвращался с "приёмов, которые обязательно нужно было посетить". Пах женскими духами. Она молчала. И он молча притягивал её к себе...
– Почему я была глухой и слепой к нему?- обескураженно качала головой женщина.
Поднимала лысоватую, короткостриженную голову к снопу солнечных лучей, льющихся из окна и спрашивала этот свет и новый мир:
– Почему я была глухой и слепой? Он ведь любил меня. Как умел. Почему я поняла только сейчас? Почему будто проспала эти двадцать лет? Лилия виновата? Я? Или ещё что-то?..
Мир молчал, сколько она ни вслушивались и ни вглядывалась. Свет был так же светел и безмятежен. Птицы пели так же беззаботно. А где-то там, на другом конце мироздания жестоко страдал Олег.
Впервые Роза почувствовала его боль. Горько улыбнулась. Так далеко, и так больно. Был рядом, не болело, а тут... Подняла глаза к яркому свету и попросила об утешении для мужа.
И тут же свалилась на пол, хватаясь за сердце. Словно электрошоком прошило. Что? Что это?.. Полежала тихонько и через несколько минут почти пришла в себя. Закончила причёску, умылась, надела парик.
Нужно идти. Обдумать сложные вопросы можно потом. Сегодня у неё первый рабочий день в новом мире!
***
Первый рабочий день, он всегда, наверное, такой. В каком бы мире ни случился. Суматошный, бестолковый, наполненный непонятной толчеёй и томительным чувством беспомощности. Когда ты мало что понимаешь, из того, что от тебя требуют и, уж точно ничего не успеваешь.
Хорошо, что в этот день у мэтра Фанбора не вышло зазвать поставщиков к себе для разговора. Толку от Розы было бы мало. Она так устала, что точно не уследила бы за языком и вышло бы то, что "обещала" ей Эмельтруда: проболтайся и получи "две вязанки"...