Рождение музыканта
Шрифт:
Взмыл от качелей первый голос и поднялся выше смоляных огней. А следом за ним гурьбой побежали подружки-голоса, сладились, поровнялись – и разлилась-разгулялась песня. Не цветами новоспасский луг расцвел, расцвело на лугу песенное царство! Теперь пойдет, теперь только слушай – не зевай.
Михаила Иванович отошел от столов и присел у качелей. Хорошо поют в Новоспасском! Ельнинские песни на всю
Пойте, девицы, пойте, красные. Выходи, песня, во луга гулять! Песня через леса и горы перешагнет. Песня мила друга повсюду отыщет. Придет мил друг девицу лентами-атласами дарить. На травушке на муравушке три ленточки в ряд лежат. Которую же ленту девице на любовь принять?
Не хочу ленты в сто рублев,Не хочу ленты в тысячу,Не возьму и той, которой цены сметы-нет.Да что ж тебе, девице, надобно? Каким дивом тебя дарить?
Я тебя люблю, тебя, молодца, возьму,Тебя, милого, люблю,Тебе, храброму, смерти нет!Вот какие девицы на Руси цветут! Тут и Филькина балалайка не выдержала. Повела балалайка плечом, а Филька ее через руку перекинул и смаху опять на струны попал – струны в пляс пошли.
А как нонеча усыПоявились на Руси,А вы, братцы усы,Удалые молодцы!..– В Звездочку ходи! В Звездочку уважь! – кричат от столов.
А можно и в Звездочку. В Звездочку-присядку так ходят. Вылетит парень и ударит оземь. А потом вверх рванется, словно звезду с неба добыть хочет. До звезды достанет – и опять оземь:
– Выходите, красные, со мной плясать!
– Хитер ты, молодец, небесную звезду добыть, а ну-ка, меня достань!
Девица по кругу ветерком летит, парень за ней вихрем вихрит, под каблуком земля горит.
– Берегись, опалю! Опалю, а тебя, красная, добуду!
От того жару в бочках смола кипит, от того жару новые бочки сами загораются… Подернем!
Ходит по лугу Звездочка, ходят по небу звезды, пляшут в небе смоляные огни.
– Жги новую бочку!
– В коромысло! В дым! Запаливай!..
Пляшут со смоляными огнями звезды, а у столов деды сидят.
– И мы в Звездочку ходили!.. Ах вы, братцы усы, удалые молодцы!
– Запаливай! В коромысло! В дым!
Вот как в Звездочку ходят. Эх, гори, душа!
Но уже догорают последние смоляные бочки. Со скрипом остановились неугомонные качели. Опустели столы, и на луг робко заглянула утренняя зорька. Не рано ли ты, зорька, поднялась?
Рано! Еще нет угомону на Филькину балалайку. Снова зовет, снова на круг приглашает.
– Справим, братцы, злодею Палиёну поминки.
Вышли на круг запевалы:
ПалиёнЗапевалы плыли по кругу друг другу навстречу.
Для великого походуНе жалел солдатам рому…– Выпей, закуси!Слово за слово угощала песня незваного гостя той самой закуской, которую поднесли ему в Москве:
Без штанов бежал, без шляпы,Голы ноги у собаки…– Вот так Палиён!..Пели на Смоленщине о Двенадцатом годе разные песни: песни-были, песни суровые, пели и шуточные. Почему не пошутить? Делу – время, потехе – час. Дела своим чередом идут. Много ли лет прошло с тех пор, как побывал на Руси враг? Мало прошло лет. А много ли сделано? Ой, много!
Восстали из пепелищ деревни, на иной кровле уже и петух-вертун машет резным крылом.
Во все стороны залегли новые пашни. Кто жив – пашет, кто подрос – пашет. А кто из походов не вернулся, того в первой борозде навечно поминают: «Был бы и ты пахарь добрый!..»
Россияне выстояли. Цветет русская земля, и летит по всему миру русская песня-быль:
На Руси молодцам смерти нет,На Руси врагу смерть!В песню глянь – все увидишь. Новоспасский барчук в песни глянул – и совсем засмотрелся. И опять нипочем не созвать его с луга: не то в узорчатом терему гостит, не то Жар-птицу в руках держит.
Глава пятая
В то лето ожидали, что петербургский дядюшка Иван Андреевич непременно будет на побывку в Шмаково, но лето шло, а Иван Андреевич не являлся.
Пробовал Мишель осведомиться о Петербурге у батюшки, но с батюшкой до музыки нескоро доберешься. Правда, Иван Николаевич откликнулся на расспросы с полной охотой: рассказал сыну о министерствах и о комиссариатских департаментах, причем одни похвалил, а другие не одобрил. Потом перевел речь на Коллегию иностранных дел. В этой таинственной коллегии и предстоит вступить Михаилу Глинке на некое блестящее, но загадочное поприще.
– Дипломаты, Мишель, – наставляет Иван Николаевич, – великая сила! Ныне всей Европой движут.
Вот и жди от батюшки музыки, как раз дождешься!
– А слоновый двор в Петербурге есть?
– Какой слоновый двор?
– На котором слоны живут…
– Слоны?! А к чему бы тебе, мой друг, слоны? – Иван Николаевич куда более склонен вернуться к Коллегии иностранных дел. – Слонового двора, полагаю, нынче нет, то в старину было. А станешь, Мишель, дипломатом, на конгрессы поедешь! К чему же тебе слоны? Слоны – пустое. Охочий человек из мухи слона смастерит, а много ль в тех слонах проку?