Рождение новой России
Шрифт:
Тяжелые времена переживал русский Балтийский флот, еще недавно прославивший себя Гангутом и Гренгамом. Правда, длившаяся 21 год Северная война закончилась и, казалось бы, исчезла надобность в дорогостоящем флоте. Но именно Северная война сделала Россию великой морской державой, и сдавать свои позиции Россия не могла. Между тем, попав в ведение Верховного тайного совета, русский флот сразу же почувствовал «руку» вельмож. Даже некогда деятельный адмирал Апраксин, подстегиваемый энергичным Петром, отошел от морских дел, предался своим личным интересам и боролся не за флот, а за свое место при дворе и в политической жизни страны. Во флоте на командных должностях появились лица, ничего общего
Работы в петербургском порту, в Рогервике и Кронштадте шли чрезвычайно медленно. Для поддержания флота нужны были энергичные меры. Верховный тайный совет и не думал их предпринимать. Упадок флота как бы олицетворял собой упадок всего дела Петра Великого.
А тем временем в Москве «предводительствуемый» своим обер-камергером Иваном Долгоруким юный император развлекался охотой, кутежами и ночными похождениями. Долгорукие шли к власти, и шли старым, проторенным еще Меншиковым путем: 19 ноября было объявлено, что Петр вступает в брак с княжной Екатериной Алексеевной Долгорукой, а 30 ноября состоялась помолвка.
Действиями Алексея Григорьевича Долгорукого, сосватавшего царю свою дочь, были недовольны даже в многочисленной семье Долгоруких. Фельдмаршал Василий Владимирович, умудренный опытом «прегордого Голиафа» Меншикова, опасался, что этот шаг заставит Долгоруких разделить его судьбу и кончить дни жизни в лучшем случае воеводами где-нибудь в дальних краях. Последующие события, связанные с попытками Долгоруких прибрать к рукам «венценосного монарха», свидетельствовали о прозорливости фельдмаршала.
7 января 1730 г. Петр II заболел оспой, а в ночь на 19 января он скончался на шестнадцатом году своей бурно начавшейся беспутной жизни. Смерть царя застала Долгоруких врасплох. Алексей Григорьевич Долгорукий показывал какое-то письмо, якобы завещание Петра, по которому он передавал престол своей невесте — княжне Екатерине Алексеевне Долгорукой. По-видимому, оно было составлено Иваном Алексеевичем Долгоруким, который умел подделывать подпись Петра. С мыслью возвести на престол свою дочь Алексей Григорьевич поделился в кругу родственников еще за несколько дней до кончины царя, но не встретил сочувствия. Опасались, что беспрецедентный случай — восшествие на престол невесты царя — вызовет выступление против Долгоруких. Никто даже не посмотрел на это «завещание».
В Москве тем временем развертывались события, получившие у современников название «затейки верховников». В ночь смерти царя в Лефортовском дворце состоялось заседание Верховного тайного совета. На нем присутствовали Дмитрий Михайлович Голицын, Головкин, Остерман, два Долгоруких — Алексей Григорьевич и Василий Лукич и приглашенные — сибирский губернатор Михаил Владимирович Долгорукий, фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын. Интересно отметить, что присутствовавшие во дворце Ягужинский, Дмитриев-Мамонов, Измайлов и другие не были приглашены на этот
Обсуждалась кандидатура нового государя. Д. М. Голицын выдвинул кандидатуру вдовствующей герцогини Курляндской Анны Ивановны, дочери Ивана Алексеевича, племянницы Петра. Его поддержал В. Л. Долгорукий.
«Воля ваша, кого изволите, — бросил фразу Голицын, — только надобно себе полегчить».
«Как это полегчить?» — задал вопрос Головкин.
«Так полегчить, чтобы воли себе прибавить», — ответил Голицын.
Голицын продолжал настаивать на своей идее, и когда все договорились пригласить на престол Анну Ивановну, он добавил: «…надобно, написав, послать к ея величеству пункты».
В другой зале Лефортовского дворца тем временем ожидали результатов совещания «верховников», «особы из Сената и генералитет». Вышедшие к ним «верховники» не очень-то собирались делиться с ними властью и на просьбу Ягужинского «прибавить нам как можно воли» ответили уклончиво. Генералы и сенаторы стали расходиться. Но, боясь их выступлений, Д. М. Голицын бросился их возвращать. Вернулись немногие. Остальные ушли недовольными. Не были довольны «затейкой» и те, кого Голицын вернул во дворец для того, чтобы обсудить с ними создавшееся положение. Узелок был завязан.
Что собой представляли «пункты» или «кондиции», предъявленные Анне Ивановне? Они предусматривали, что государыня должна будет править совместно с Верховным тайным советом, без его согласия не объявлять войн и не заключать мира, отказаться от командования гвардией и армией, которые поступают в ведение «верховников», своей властью не производить в «знатные чины» — от полковника и выше и «к знатным делам никого не определять», не расходовать государственных средств, никого из дворянства (шляхетства) не лишать жизни, «имения и чести» без суда не отнимать и не жаловать вотчины. Кроме того, Анна Ивановна обязывалась не вступать в брак и не назначать себе преемника. Анна Ивановна должна была обещать также, что если она нарушит «кондиции», то «лишена будет короны российской». «Кондиции» были чисто аристократическим политическим документом, утверждавшим господство феодальной олигархии.
19 января поздно вечером В. Л. Долгорукий повез «кондиции» в Митаву к Анне. Вслед за ним через день поскакал в Митаву отправленный Ягужинским к будущей государыне Петр Спиридонович Сумароков. В письме и на словах он должен был сообщить Анне, чтобы она не верила всему тому, что скажет ей Долгорукий, и истинную правду она узнает лишь в Москве.
Пока вершились дела в Митаве, несравненно более важные события происходили в Москве. Начиная с ноября 1729 г. в Москву непрерывно съезжались провинциальное шляхетство, генералы и офицеры армейских полков и т. п. Ехали на празднества, а оказались на похоронах императора.
Слух о том, что «верховники» хотят добиться от государыни каких-то уступок в свою пользу, «воли себе прибавить», дошел не только до генералов и сенаторов, но и до рядового шляхетства, собравшегося в Москве. Шляхетство живо реагировало на то, что делалось в Верховном тайном совете. Все дворянство, собравшееся в Москве, занялось «политикой». Правда, далеко не все дворяне разбирались в различного рода «прожектах», но зато они имели свою искушенную в политике верхушку — сенаторов и генералитет. Когда дворянство вступило в переговоры с «верховниками», прося их не забывать свою «меньшую братию», оно уже твердо знало, чего хотело. Но власть была еще в руках «верховников», и с ними приходилось считаться. Опасаясь того, что «верховники» могут договориться с Анной Ивановной и достигнуть своего, забыв о них, руководителе шляхетства решают немедленно добиться соглашения и уступок шляхетству со стороны Верховного тайного совета.