Рождение новой России
Шрифт:
В то время, когда велась осада Яицкого городка, продолжалась и осада Оренбурга. Положение осажденных становилось все более и более тяжелым. Приход в Оренбург корпуса бригадира Корфа усилил гарнизон, который достиг теперь 6095 человек, но скудные запасы продовольствия стали таять быстрее. С декабря, опасаясь волнений в городе, хлеб выдавали не только солдатам, но и населению. Казакам, солдатам и рекрутам, а затем чиновникам и разного рода служителям увеличили денежное жалованье, выдали мясо. Но голод усиливался. Конину ели все. Недовольство жителей и гарнизона росло. Росло и дезертирство, особенно во время вылазок за фуражом. Воспользовавшись отъездом Пугачева в Яицкий городок и ослаблением лагеря пугачевцев в Берде, откуда многие ушли к Яицкому городку, захватив боеприпасы, Рейнсдорп
Голод в осажденном городе принимал угрожающие размеры. Цены на продукты росли катастрофически быстро. В пищу пошли кожа, кора. Оренбургские власти принимали решительные меры. С середины февраля Рейнсдорп разрешил тем, кто не участвовал в обороне Оренбурга, покинуть город, но только без денег, имущества и провианта. Из города стали уходить татары, башкиры, мещеряки, калмыки, семьи казаков из Чернореченской крепости и Берды. В результате власти Оренбурга смогли удержать в повиновении его гарнизон и жителей.
Для укрепления своих позиций Пугачев отправил Хлопушу занять крепость Илецкую Защиту. 16 февраля Хлопуша с отрядом в 400 человек при 2 пушках почти без сопротивления овладел Илецкой Защитой, где присоединил к себе сакмарских казаков и каторжников, работавших на соляных копях. Трофеями Хлопуши стали порох и пушки.
Пугачев считал, что Оренбург доживает последние дни, и на 27 или 28 февраля был назначен штурм города, но штурм не состоялся. Пугачев искренне переживал несчастье горожан и говорил: «Жаль мне очень бедного простого народа, он голод великий терпит и напрасно страдает». Жалея оренбуржцев и не желая проливать кровь, Пугачев еще раз 23 февраля обратился с письмом к Рейнсдорпу, именуя его «бестией» и «мошенником», «сатаниным внуком» и «дьявольским сыном» и угрожая, в случае если он не сдаст город, повесить на мочальной веревке.
Но к Оренбургу уже двигались правительственные войска. Пугачев выступил им навстречу.
Глава 3
Крестьянская война охватывает огромную территорию
Как брошенный в воду камень вызывает концентрические круги расходящихся волн, так и действия Главной армии Пугачева, осаждавшей Оренбург, обусловливали распространение восстания на север и юг, на запад и восток от эпицентра Крестььянской войны, заливавшей неудержимым валом Поволжье и Прикамье, Урал и Западную Сибирь.
Восстание, поднятое Пугачевым, всколыхнуло и степи Казахстана: кочевья казахов начинались совсем недалеко от Усихи и хутора Толкачевых, от Талового Умета и Яицкого городка. До нас дошли известия о том, что еще до начала восстания Пугачев побывал у хана казахского Младшего Жуза Нуралы и вел с ним какие-то переговоры. Уже 18 сентября Пугачев в манифесте, обращенном к казахам, жаловал их «землею, водою и травами», обещал им волю и ждал от них присылки «двухсот человек военных людей». Нуралы колебался, но брат его Дусалы-султан прислал к Пугачеву отряд джигитов во главе со своим сыном Сайдалы-султаном, принявшим участие в действиях восставших против правительственных войск. Между тем казахи начали набеги на окраинные форпосты с целью захвата пленных и угона скота. Опасаясь роста социального брожения среди казахов, Нуралы, а за ним и другие ханы стали откочевывать в глубь степей, подальше от районов Крестьянской войны. Но и эти меры не помогли. Нуралы жаловался, что подданные его не слушают, «а причиною тово злодей, именующий
Самое активное участие принимали в Крестьянской войне башкиры. На исходе сентября Пугачев в своем манифесте пожаловал их «всем тем, что вы от единаво бога просите». В первые же дни осады Оренбурга к Пугачеву пришли многочисленные башкирские отряды, в том числе отряд Кинзи Арсланова. Верный соратник Пугачева возглавил башкир, входивших в состав пугачевского войска, осаждавшего Оренбург. В начале ноября у деревни Юзеевки на сторону восставших перешел большой отряд под предводительством Салавата Юлаева.
Поднялся трудовой люд всех четырех дорог Башкирии: Казанской, Сибирской, Ногайской, Осинской. Восстали мищари (мещеряки), татары и др. Восстание поддерживали целые волости, нередко во главе со старшинами, которые, выступив против царских властей и заводчиков, думали таким образом вернуть себе захваченные ими земли. Если старшины не примыкали к восстанию, рядовые жители деревень и волостей действовали самостоятельно. К середине ноября под Оренбургом насчитывалось более 5 тыс. повстанцев-башкир под руководством Кинзи Арсланова. Тогда же в Берду прибыл мещерский сотник Канзафар Усаев, деятельный предводитель, умевший «по-татарски и по-русски грамоте читать и писать». В ставку Пугачева явился и сотник Качкин Самаров. Получив приказы от Пугачева и Кинзи Арсланова, они направились в Башкирию, где успешно действовал самый молодой полковник повстанческого войска двадцатилетний Салават Юлаев.
Однако часть старшин осталась верной правительственному лагерю. Разжигалась и национальная вражда. Нередко русские, башкирские и мещерские отряды армии Пугачева действовали разрозненно. Пугачев направил в Башкирию яицкого казака Ивана Никифоровича Зарубина-Чику. Берда находилась далеко от Уфы, и нужен был новый центр восстания. Участник восстания яицкого казачества 1772 г., стойкий, энергичный, умный, он должен был взять в свои руки руководство восстанием в Башкирии. Зарубин-Чика сделал своей ставкой деревню Чесноковку под Уфой, куда еще в ноябре подошел отряд башкир, татар и марийцев. Здесь он развернул энергичную деятельность и вскоре фактически стал руководителем Крестьянской войны в Приуралье, на Урале и в Западной Сибири, а Чесноковка превратилась во вторую Берду со своим штабом, выпускавшим приказы и наставления, снабженные печатями «графа Чернышева», как именовал себя Зарубин-Чика. Всюду устанавливалась новая власть, избирались атаманы и есаулы. Они должны были выполнять приказы Пугачева и Зарубина-Чики, пополнять ряды повстанцев, ведать казной, творить суд и т. д. Во всем чувствовалась твердая рука «графа Чернышева».
К Чесноковке сходились башкиры, мищари, татары, чуваши, удмурты, русские дворцовые, помещичьи и экономические крестьяне, работные люди уральских заводов, табынские и нагайбакские казаки, беглые солдаты. Численность войск восставших под Уфой доходила до 12 тыс. человек. Зарубин не раз обращался к властям Уфы с предложением сдать город. Получив отказ, 23 декабря 1773 г. и 25 января 1774 г. повстанцы пытались штурмом овладеть Уфой, но неудачно.
Жители Уфы, испытывая острую нужду в хлебе, соли, топливе, в результате вылазок войска гарнизона добывали необходимое, так как полной изоляции города не было, хотя кольцо осады стягивалось все туже.
На огромной территории, охваченной Крестьянской войной, Зарубин-Чика организовывал органы власти восставших, посылал своих атаманов в разные края, к нему присоединялись все новые отряды, приходившие из разных мест и земель. В Чесноковку приходили работные люди Боткинского и Рождественского заводов, из-под Казани, Перми и Западной Сибири. Отряды Салавата Юлаева, мищарского старшины Канзафара Усаева, Батыркая Иткинова стали действовать по его непосредственным распоряжениям. Назначив табынского казака Ивана Степановича Кузнецова «главным российского и азиатского войска предводителем», Зарубин-Чика направил его в район Красноуфимска, подчинив ему все русские и башкирские отряды. Иван Никифорович Грязнов, «Главной армии полковник», получил приказ идти в Исетскую провинцию. Казак Торнов (Персиянинов) возглавил силы восставших, действовавших в районе Нагайбакской крепости.