Рождение Зверя
Шрифт:
Осторожно вывернувшись, он спрыгнул с полки и пошел в сторону туалета, по дороге фиксируя особенности вагонной жизни.
На последней площадке, перегораживая своим телом проход, стоял крупный парень в тельняшке. До Сергея отчетливо донеслось, как он к кому-то приставал…
— Значит, в армии мы не служили… и дедушек у нас не было… — развязным и явно издевательским тоном выговаривал парень. — Дома, у мамки с папкой под боком сидел, титьку сосал, пока я там жилы тянул под пулями!
Судя по тону, с которым были произнесены последние слова, в военных действиях он не участвовал, но пиво ударило в голову и ради «красного словца» он стал настоящим ветераном. Приглядевшись к его молчавшему собеседнику, Сергей понял, что тому просто нечего противопоставить этому перекормленному носорогу. Паренек
Сергею все это стало надоедать и он привлекая внимание здоровяка легким похлопыванием по плечу, проговорил:
— Дружище, дорогу бы уступил!
Обернувшийся Амбал всем своим видом выражал крайнее удивление, как его, крытого дембеля кто-то решил похлопать по плечу…
— Слушай, паря, невмоготу что ли?! Так клешни свои не тяни! Потерпишь!
Вновь повернувшись к своей жертве, амбал каменной глыбой навис над ним, и усмехаясь сказал:
— Короче, слушай внимательно, я сейчас покурить, а ты, в это время, собрал свои шмотки и валил отсюда, да так, чтоб пятки сверкали!
Сказав свою речь, он, не оборачиваясь манерно пошел в тамбур; весь его вид при этом выражал твердую уверенность в том, что паренек исполнит все, о чем бы ему ни сказали…
Не говоря не слова, Сергей двинулся за ним. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он весь пылал.
Причиной столь неожиданно возникшего гнева явилась совсем не грубость солдата; честно говоря, на неё Сергею было совершенно наплевать… Проблема была в другом. Сергей всегда был немного идеалистом и в некоторые мерзости человеческого общежития он просто не верил… Хорошее воспитание, покладистый характер, позитивное мировосприятие и доброжелательность окружающих странным образом привели к формированию очень необычно характера, с очень сильной способностью к сопереживанию… В далеком детстве, слезу близких наносили ему такие душевные раны, что он терял способность контролировать себя. Поглощавшая его синяя тьма превращала мальчишку в разъяренного волчонка, который с отчаянием берсерка бросался на обидчика… В это самое время его не могли остановить ни кулаки старших, ни крики родственников. Рванувшийся в атаку питбуль, и тот, выглядел более предпочтительным и слабым противников, чем маленький мальчишка… Это был не просто странный, это был клинически странный характер: он жалел пташку, выпавшую из гнезда, собаку, поранившую лапу. Сергей неделями нянчился с подобранными на улице животными, ухаживая за ними… Но если дело касалось человека, который обидел более слабого, то тут в пацане что-то клинило — он начинал ненавидеть его лютой ненавистью… Детский сад и школа стали для него настоящим испытанием. Оказалось, что здесь не было места для детей с остро развитым чувством справедливости и он затаился… Сверстники, прекрасно чувствуя его непохожесть и отчужденность, пытались задеть и оскорбить. Но после нескольких разбитых голов и сломанных рук и ног и быстро оставили в покое… Прошло время, и случайно обретенная сила благодатным дождем упала на почву удивительной восприимчивости и сопричастности. Сергей с некоторым опасением заметил, что за последние дни она еще более обострила его нетерпимость к любым проявлениям насилия и несправедливости…
Вот именно сейчас, в вагоне он почувствовал, что предохранитель будто сломался… Он шел и его душил гнев… «Как так можно? Разве природой не предусмотрено, чтобы более сильный защищал более слабого? Разве самцы антилоп бегут перед тигром, имея за спинами самок с детьми? Так, почему же человек поступает гораздо хуже животного? Мы втаптываем в грязь главный закон природы — слабый — это табу!».
Сергей открывал одну дверь за другой, непрерывно повторяя — «слабый — это табу»… Солдат с кем-то оживленно разговаривал по телефону, то и дело затягиваясь сигаретой.
— Да… сел. Какой-то тут лоходром не хочет полку уступать!..
В трубку, по всей видимости, сказали что-то смешное, потому что здоровяк громко заржал, местами переходя на тихое похрюкивание…
Сергей поплыл, отдавшись на волю чувству… Дембеля мощно развернуло и взметнуло вверх. Просвистевший
— Считай, что я промахнулся, — сиплым от звеневшей ненависти голосом проговорил Сергей, отпуская руку. Массивное тело мешком осело на грязный пол…
Наконец, поезд прибыл в Москву. Пассажиры, нагруженные десятками килограммов сумок и чемоданов, столпились у входа, высматривая своих родственников и друзей. Повеселевшая проводница с чуть пропитым лицом прохаживалась по вагону, подгоняя пассажиров, которые еще не поняли, что поезд прибыл к месту назначения…
Сергея спрыгнул на перрон и поправив на плече спортивную сумку с нехитрыми пожитками, двинулся было в сторону метро. Однако, путь ему неожиданно преградила бабуля — «божий одуванчик». Безошибочно выделив его из толпы пассажиров как не москвича, она заканючила:
— Сынок, может жилье нужно?
Спрашивала она жалостливым тоном, просящее заглядывая в глаза из подлобья, словно жилье требовалось не ему, а её самой.
— А у меня комнатка как раз сдается! — не переставая говорила она. — Чистая, хорошая! Возьму то недорого!
Собственно уговаривать его было и не нужно. Встречу со старушкой прямо на вокзале, он сразу же счел добрым знаком и для себя и для наметившегося мероприятия.
— Ну что бабуль, считай нам обоим повезло! — улыбнулся Сергей. — Веди к себе! Деньгами не обижу, шуметь и безобразничать не буду!
— Раз так, милок, то пошли, — позволила себе улыбнуться и она.
На месте они оказались минут через сорок. Бабушка юркнула в немного потрепанную пятиэтажку с полностью разбитым асфальтом перед подъездом. Внутри, несмотря на опасения Сергея, оказалось очень чисто: стены, по-видимому, были только окрашены, а потолок — побелен. На третьем этаже после недолгого копошения перед солидной железной дверью они оказались в уютной двухкомнатной квартирке. Достаточно свежая мебель, приятные глазу обои — все говорило о том, что квартирный бизнес приносил неплохой доход.
— Вот, тут на первое время, — сразу с порога расставил точки над «и» Сергей, доставая из кошелька несколько купюр среднего достоинства. — Я до вечера пойду прогуляться, подышать воздухом…
Бабуля в ответ обрадовано засопела, выражая полное согласие со словами нового клиента.
Он прошел буквально пару километров, но уже на своем пути встретил несколько антикварных магазинов. Их здесь, вопреки его сомнениям, оказалось как грибов в лесу после хорошего осеннего дождя.
Сергей входил в роскошные магазины, блестящие стеклом и металлом, с видом деревенского дурачка, которого судьба улыбнулась в виде нескольких случайно найденных николаевских червонцев. Он с простодушным видом что-то лепетал о своей деревне, древней усадьбе и картошке, собирая которую ему посчастливилось наткнуться на монеты. Ухоженные молодые продавцы в строгих костюмах вежливо улыбались и повертев монеты двумя пальчиками сразу же возвращали их. Потом, презрительно осматривая его немного помятую одежду, предлагали такие деньги, что Сергей действительно начинал чувствовать себя полным дурачком… Мыча что-то в ответ, он каждый раз аккуратно завертывал свои монеты в не первой свежести платок и разворачиваясь уходил… Пройдя немного, Сергей осматривался и заметив очередной магазин, направлялся к нему. Он целенаправленно обходил антикварные салоны, засвечивая свое золото. Вскоре его лепет о кладе должен был заинтересовать какого-то серьезного человека, с которым уже можно было и обстоятельно поговорить.
Это уже был одиннадцатый магазин, куда Сергей решил зайти. Что-то в его фасаде, неуловимо подсказывало, что именно здесь работал настоящий коллекционер, а не те расфуфыренные куклы, которые встречали его раньше. На встречу ему действительно вышел, тяжело шаркая подошвами, невысокий пожилой джентльмен, одетый в коричневый твидовый пиджак с темным шелковым платком вокруг шеи.
— Ну-с, молодой человек, что вас привело ко мне? — с бессмертным акцентом спросил он. — Учитывая ваш гардероб, смею предположить, что вы заглянули ко мне не столько купить что-нибудь, сколько предложить что-то… Я ведь прав?