Рождение Зверя
Шрифт:
— Ну, а маленький, как укладывается в вашу теорию? — ехидно спросил священник.
— Все очень просто. Маленький человечек — это и есть человек, самый обычный человек, вот как мы с вами. Скажем, так, мы видим то, как люди представляли себе мир.
— Очень, очень даже оригинально! — похвалил наконец его отец Анатолий. — Я, кстати, видел уже такой знак… Слышал может быть что-то про альбигойскую ересь?
Приняв мой недоуменный вид в качестве отрицательного ответа, он продолжил:
— В средневековой Франции католики так называли учение, которое исповедовали жители южных провинций. Они отрицали власть римского папы и его кардиналов, критиковали богатство католической церкви — это было своеобразным прообразом протестантизма с его аскетизмом и примитивизмом. Новое учение настолько распространилось,
Сергей с интересом слушал этот небольшой экскурс в историю, ожидая когда священник расскажет о символе…
— Так, вот, это изображение очень часто встречалось на знаменах альбигойских повстанцев. По их представлениям, ты кстати оказался не так уж далек от истины, именно так должна изображаться Святая Троица. При этом самая маленькая фигура, как это ни странно, символизировала божьего сына, а не святого духа.
Так обсуждая пути проникновения альбигойского вероучения на эти земли, они еще раз медленно обошли всю поляну. В очередной раз Сергей обратил на неестественность обстановки; не смотря на время все таки чувствовалось рукотворность всего сооружения.
Мощные очень близко растущие дубы высокими стражами охраняли поляну от любопытных сторонних взглядов. Более того, со слов священника еще совсем недавно леса здесь были совсем непроходимы; пару десятков лет назад здесь скрывались бежавшие зеки с недалеко расположенных колоний. Три месяца их ловили. Была проведена целая войсковая операция с привлечением массы войск и техники. «Словом, — подумалось Сергею, — места здесь заповедные, а пару столетий назад сюда вообще добраться мог только знающий человек. Отсюда вывод: язычников здесь не так то просто было взять — партизань, не хочу!».
Время постепенно стало склоняться к вечеру, да и серегин желудок вежливо, но очень настойчиво намекал на несоблюдение режима дня — обед то уже давно прошел.
Через полчаса они собрались возвращаться. Обратный путь показался Сергею в несколько раз тяжелее: дыхание его стало сбиваться, ноги отяжелели, неимоверно хотелось пить, но еще больше не хотелось в этом признаваться. В конце концов, его страдания закончились — при взятии очередного бастиона из наваленных деревьев, он неудачно поставил ногу и, подскользнувшись, уткнулся головой в муравейник. Неожиданно рядом оказался священник и осторожно помог ему переползти на ровное место, свободное от муравьев. Здесь отец Анатолий медленно засучил штанину и не торопясь пропальцировал пострадавшую ногу. Выглядела она не очень хорошо (радует, что перелома не было — прим. автора): две большие царапины пересекали немного посиневшую лодыжку.
— Похоже, ничего серьезного, немного потянул. — вынес резолюцию священник. — Давай ка попробуй встать!
Сергей, опираясь на него, сделал попытку, но ногу пронзила резкая боль и он мешком сел на землю.
— Все равно надо идти. — проговорил отец Анатолий. — Оставаться ту нельзя: живность всякая по лесу ходит, да и помощь сюда сама не доберётся. Так, поэтому, придется тебя нести.
Пострадавший недоуменно посмотрел на него, видимо подумав что ослышался. В Сергее было килограмм 80–85 и в то, что священник дотащит весь этот вес всю оставшуюся дорогу, верилось с большим трудом. Отец Анатолий снова удивил его: он ни говоря ни слова осторожно помог ему подняться и усадил его к себе на плечи.
Следующие примерно пять часов Сергей чувствовал себя наездником, уютно устроившимся на крупе лошади: с плеч открывался хороший обзор, успевай только отбивать так и норовящие ударить тебя ветки. Священник пер по лесу как хороший трактор, который совершенно не чует бездорожье. Складывалось впечатление, что груз на плечах ему совершенно не в тягость.
За все время пути отец Анатолий так и не проронил ни слова: вообще он был какой-то отстраненный, весь погруженный в себя.
При входе в деревню, Сергей ощутил как что-то случилось: походка священника немного изменилась, стала более неровной и тяжелой. «Наконец-то, устал».
– со странным удовлетворением подумал Сергей. В это время отец Анатолий подал голос:
— Уж не заснул ли ты там, сиделец? А то может укачало?
Сдав Сергея на руки хозяйке, он поручил ей проследить, чтобы постоялец наложил холодный компресс на ногу. Уже уходя, он проговорил, обращаюсь к Сергею:
— А на счет дороги не расстраивайся! Не каждый смог бы даже туда добраться! Да, вот еще, что…. хозяйка твоя, ведь, здесь старожил: она из рода первых поселенцев здесь. Поэтому можешь ее поспрашать — глядишь что и помнит. А через пару дней давай приходи ко мне, посидим, поговорим… Расскажу, что сам знаю.
Уже лежа в кровати и баюкая ногу, Сергей начал приводить в порядок свои мысли, бестолково копошащимися в его голове:
— Денек выдался занятный! И на капище успел сходить и покататься на священнике удалось, что тут говорить день удался!
Отец Анатолий и здесь смог удивить его. Он никак не мог успокоиться: как мог, даже пусть крепкий с виду человек, столько тащить на себе почти пять пудов веса? Святого отца, вообще, в двужильности заподозрить трудно. Он просто достаточно широк в кости, чуть оброс мясом, но ни как не богатырь с саженными плечами и огроменной силой.
Почти сразу же, Сергей вспомнил и другую странность — это полную безэмоциональность священника, словно он вышел на прогулку цветочков понюхать, послушать пение лесных пташек. Ни упрека, ни сарказма, ни тем более мата — ничего этого не было! Отец Анатолий шел так, как будто это был и не он вовсе, а совершенно другой человек или машина, незнающая усталости.
Сергей и так и эдак пытался составить все кусочки этой мозаики в ясную картину, да выходила какая-то несуразица. Священник-супермен, ну никак не вписывался в его понимание всего здесь происходящего. Он, являясь здесь совершенно инородным элементом по воспитанию, более того, состоянию духа, стал своим среди сельчан, стал для них знаменем, ориентиром в современном жестоком и непростом мире. Такое положение много стоит; достичь его может, действительно, только незаурядный человек, который своими личными качествами выделяется из основной массы людей. Отец Анатолий, похоже, также считал себя именно таким человеком. Об этом говорили все его поступки: и масштабный «крестовый поход» против пьянства (и ведь удался! — прим. автора), и инициатива в строительстве столь невероятного спортивного городка, и лечение сельчан травами и мазями… Словом, все происходящее было похоже на формирование нового центра силы в районе, центра притяжения для людей, которым надоела неустроенность и бардак в головах и на улицах. «А такого народу, — с усмешкой подумалось Сергею, — только в его родном городке и его пригороде легко можно насчитать несколько тысяч. Да, что тут говорить, уверен, что каждый второй с радостью бы поменял свою сегодняшнее существование желудком и гениталиями на жизнь с, действительно, стоящей целью — целью-мечтой».
В конце концов, итогом размышлений явился скромный план дальнейших действий, первым пунктом в котором стояло окончательное выздоравливание. Во-вторых, ему надо поговорить с бабулей, у которой он квартируется, в третьих — обстоятельный разговор со священником. На закуску он оставил близкое знакомство с внуками отца Анатолия (у Сергея до сих пор из головы не шел их «трудовой подвиг» на огороде).
Глава 3
Новый, уже четвертый по счету, проведенный здесь день начался очень умиротворяюще: легкие и озорные солнечные лучи, проникая через оконное стекло, так и норовили попасть Сергею в глаза. Наконец, он устал от них отмахиваться и, со вкусом потянувшись, решил вставать. Не торопясь оделся, он осторожно, немного припадая при этом на правую ногу, пошел на улицу умываться. У двери он, случайно задев ведро, чуть не загремел с крыльца. Услышав шум, из кухни выглянула бабуля и, улыбаясь, заявила: