Рождение
Шрифт:
— Не люблю, когда меня убивают в спину! Очень не люблю! — с холодной злостью произнёс, рассматривая искажённое лицо соперницы. Ланакэн даже задался вопросом: где именно научился так ловко потрошить свою жертву этот боец? Закралось неприятное подозрение: такое можно наловчиться делать лишь на обездвиженном теле. Крушитель сжалился и коротким ударом сабли перерезал горло до позвоночника, сокращая мучения умирающей. Обернулся и спокойно заметил:
— Вот поэтому я предпочитаю, чтобы меня звали просто «Тин». «Тиннарис» в бою долго произносить. Благодарю за помощь! — на узких губах промелькнула жёсткая улыбка, от которой на перепачканных чужой кровью чертах стало неуютно.
— Ты прав. Пока выговоришь — язык сломаешь… Тебе и впрямь всё равно? Кто твой соперник? — предводитель Сопротивления даже почувствовал неловкость от собственной любознательности.
— Тебя делает слабее в чём-то твоя женщина… Переносишь свои чувства к ней на врага? Это всего лишь враг. К тому же… — уроженец Дайима размышлял: стоит или нет озвучивать своё явное достижение, но его союзник уже догадался:
— Кандидатка?
— Не только. У неё клеймо Испытания Крови на запястье, — с некоторым смущением уточнил Беловолосый Крушитель.
— Дворянка? — насторожился герцог. До сих пор, к счастью, в истребители дворяне не особо лезли, брезгуя ролью палачей.
— Нет. Клеймо не завершено, однако… Она участвовала в Испытании. Не самый простой противник, — уточнение Тина прозвучало так, словно бы уже и не надеялся услышать даже тень солидарности, одобрения — тем более.
— Ясно. И ты ещё называл себя слабым? — вырвался ободряющий смех.
— Я? Да. Ты смог бы сделать это без каких бы то ни было для себя повреждений. А я теперь, считай, без левой руки на сегодня, — мрачно констатировал Гаур. Его поднявшееся запястье заметно вибрирует и явно с трудом уже удерживает рукоять.
— Ясно.
— Жизнь важнее! Не так ли? — пожал плечами Тин и расплылся в довольной усмешке. Для него лишь это играет роль. И такая точка зрения имеет смысл.
Григстаны постарались перегруппироваться. Посмотрев на их перестроение, Ланакэн чуть прищурился и приказал:
— Всем сборщикам в Сальвал! Воины — прикрывать! Собирайтесь к атаке!
Выполнено всё оказалось отлично, а затем человеческое Сопротивление, не дожидаясь, когда истребители успеют прийти в себя и собраться более плотной массой, кинулись в бой. К ним, как ни странно, присоединились и некоторые селяне, вооружённые кто чем придётся: от вил до шестов, выдранных из плетня. Но поучаствовать в схватке им не пришлось — одно зрелище дикой взбешённой человеческой стаи повергло всю выдержку в прах у итак уже ощутивших вкус поражения григстанов. Среди них слишком много ныне новичков, искренне убеждённых, словно бы идут на достаточно спокойное и организованное мероприятие. И, как ни старались их руководители, как ни пытались своим примером повлиять кандидаты, которых на редкость много, те позорно обратились в бегство. Безоговорочная победа. Остаётся лишь прихватить остатки собранного урожая и уходить в надёжные подземелья вместе с новыми соседями, наконец осознавшими смысл произошедшего. Повеление Сиото выполнено превосходно. Погибших хоть и немного, но человечество в очередной раз доказало, насколько нелепо и бессмысленно умирать, бросаясь на него в атаку по рекомендациям обезумевшего князя. Общественное мнение у всей нации должно прийти в негодование по поводу непродуманных попыток изменить равновесие в окружающей среде, где прежде веками гармонично существовало племя, не только не отнимавшее жизни граждан, но и снабжающее их провиантом. А уж о силе разросшейся воинственной обозлённой стаи, образовавшейся по вине многократных попыток разрушения мест обитания, теперь услышат все цивилизованные!
Глава 52
ПЛЕННЫЕ
После опросов выяснилось: пропало двое человек из дозора Сопротивления, ещё один воин из тех, кто был у поля. Вскоре сообщили: не досчитались двоих из селян. Ланакэн сдержал рвущийся тяжёлый вздох и сурово конкретизировал:
— Кто именно? За селян я пока не в ответе. Они ещё не перешли в Убежище, а выдать моих людей не смогут. Из наших кто именно попал в плен?
— М… Двое дозорных — бывшие фермерские. Они лишь недавно познакомились с клинками… — вяло начал отчёт Шоу и замялся.
— Жаль юношей, конечно, но они не умеют ориентироваться на просторах Оутласта. Указать путь не смогли бы даже при искреннем желании. Остался ещё один. Кто? — поторопил Осилзский, начиная раздражаться нерасторопностью товарища.
— Силкорн. Рантер Силкорн, —
— Брату его будет тяжело… Мы должны быстро организовать погоню, постараться не дать им шанса и времени на пытки. Уж он-то отлично знает каждую складку земли на равнине. Что же… Тин! Бери своих людей! Шоу, Тални, Раст… Собираем лучших. Выходим так, как действовали во времена Аюту. Они не будут идти общей кучей. Не всем нравится слушать крики… Главное, не упустить следы пленных. Силион — останься!
В угрюмом молчании двадцать человек выдвинулись по следу, вслушиваясь в каждый шорох, издаваемый лесом. Следует избежать ловушки, хоть и маловероятной, но фатальной, если бы встретилась на пути. Группе вооружённых людей пришлось становиться настоящей дикой стаей: опасной, настороженной, готовой к броску в любом направлении по одному сигналу. Привыкшие к жизни в мире с окружающей природой, они слились с ней, став всего лишь тенями сумрачной чащи. На некотором удалении от места схватки отпечатки показали, как от общей толпы григстанов отделилась небольшая группа и направилась в сторону. Под деревом здесь нашли крестьянина лет сорока, которого убили одним ударом меча в сердце. Остальных, явно, пока решено оставить в живых. Предводитель с неприязнью заподозрил: в молодых фермерских могут найти отличное подспорье в дороге и решить превратить их в человеческих слуг. Видимо, второй житель Сальвала тоже молод и подходит на данную роль, раз пока цел. Очевидно — нужной информацией владеть местный житель не способен. Вскоре Нартис обнаружил выброшенную одежду, неприметной охапкой валяющуюся в стороне от тропы.
— Зачем они это сделали? — удивился Кама.
— А ты попробуй по такой чаще голым побегать! Здесь же шипы чуть не у каждой былинки! — язвительно хмыкнул от его неопытности Тиннарис и жестом велел прихватить находку с собой, стараясь сохранять надежду на лучшее. Дитя Леса его замечание озадачило лишь, но смолчал. Охотник недостаточно осведомлён о его судьбе, чтобы быть в курсе: полгода ещё мальчишкой рождённый кочевником прожил в изоляции от людей и успел тогда начисто отвыкнуть от одежды как таковой. Шайка из Шукрских болот сейчас безропотно выполняет каждый жест наставника, как в прежние времена. Даёт знать привычка доверять его опыту выживания в любых ситуациях. Через несколько десятков шагов Гаур остановился и удивлённо сообщил:
— Здесь странные следы… Вроде как… Подрались… что ли?.. Пленные… И кровь… Что бы это значило?
Ланакэн заглянул ему через плечо и нахмурился. Он, в отличие от Беловолосого Крушителя, плохо читает следы, а потому мысленно усомнился в правильности интерпретации увиденных отпечатков на траве. Если бы кто-то из захватчиков решил побить пленных — было бы куда логичнее! Однако Беловолосый Крушитель явно не колеблется в своих выводах. Он слишком долго провёл среди непроходимых чащ, слишком часто вынужден был выслеживать двуногую добычу по таким же скудным знакам. Да и Риул принимает версию, а его Тални как-никак тренировал. Следует торопиться — ещё остаётся крохотный шанс отбить своих. Беглецы не подозревают столь уверенной погони, убеждённые: сразу после боя представители Сопротивления постараются в максимально короткие сроки покинуть место, где произошло «неожиданное» столкновение. Осторожно затаиться, а не рискованно кинуться следом за достаточно опасными противниками. Самонадеянность подвела настолько, что конвой пленных оказался малочисленным — никакой количественной прерогативы не сохранилось. Уже шагов через тридцать Шиви издал тихий возглас и, невольно прикрыв ладонью рот, отшатнулся куда-то в сторону от своей находки. Тин смерил ученика недовольным взглядом и поторопился туда. Однако даже этот обычно весьма хладнокровный человек едва уловимо изменился в лице, обнаружив оставленное в траве тело. Переборов смешанные чувства брезгливости и сострадания, присел над забитым до смерти кнутом для нгутов мужчиной и коснулся его шеи пальцами, убеждаясь в остановке сердца. Впрочем, из открытых переломов уже не течёт кровь. Плотнее сжав губы, Гаур аккуратно перевернул сжавшийся в агонии труп на спину и удивлённо наклонил голову к плечу, размышляя над увиденным. Осилзский, уже рядом и теперь инстинктивно провёл ладонью у рта, словно бы стараясь убедиться в собственном молчании.