Рождение

Мария Птица-Кошка

— Да… Твоя правда… Я что-то совсем не могу собраться.

— Что случилось? Давай уже! Говори! — попробовал разговорить его Беловолосый Крушитель.

— Вчера был небольшой праздник у кузнецов… Мы слегка отметили… Выпили вина… И… Один быстро захмелел и задал вопрос, который, судя по остальным, занимал не только его… Я и не подумал… Я не понял ещё, насколько здесь всё иначе… А ведь спросил тот, с кем у нас совершенно приятельские отношения! — сбивчивое начало рассказа предвещает что-то очень нерадостное.

— Не тяни уже! Выкладывай! — приободрил собеседник.

— Я привык: в григстанском обществе

я — человеческий слуга, а такие, как Лаури, — падшие. И между нами целая пропасть. Но… Здесь-то барьера нет! Этот человек спросил меня, каково это… с мужчиной… А я и не подозревал, что вокруг уже такие сплетни поползли… — с горечью поведал Миатс. Даже покраснел от неловкости. Насколько же трудно произнести! Однако с наставником с самого начала в достаточно доверительных отношениях — признаться только ему и смог.

— Хочешь сказать, будто бы… Они заподозрили, что… — Тин лихорадочно старается подобрать подходящее слово для описания настолько нелепого обвинения.

— Что он мой любовник. Он же на их взгляд только грязный падший! Раз рождён для того, то с чего бы жить иначе? — подтвердил чуть слышно кузнец.

— Но вы даже и не особо друзья с ним… Защитил пару раз — и только-то!.. — удивился учитель. Даже очередной мяч опустил.

— Да, но для досужих сплетен, видимо, довольно. А я… Я обещал ему, что помогу и буду защищать, если кто его обидит… И ему нужна чья-то помощь…

— А ты боишься: дурные слухи способны дойти и до ушей милой тебе григстанской самочки? — без труда угадал выходец из Дайима. Хотя в тёмных глазах Боира и промелькнул гнев на скабрезную формулировку, однако на сей раз смолчал.

— Ладно… Давай сделаем так… Я женат. Пусть и давно не встречался с нею, но не смогут так же легко и меня обвинить в эдакой несуразице! Я сам стану его защищать. Посылай ко мне, чуть что. Хорошо? Только… Не надо ему объяснять, почему… Уж слишком оскорбительно, — решил Гаур. Уверенности в действительной безопасности для репутации на самом деле нет. И всё-таки… Не хочется, чтобы настолько успешный ученик отвлекался от уроков на подобную ерунду, а кто-то должен взять на себя столь скользкое дело.

Занятие уже близилось к завершению. Шукрский охотник ожидал своего последователя, совершенно удовлетворённый его сегодняшними результатами (надо признать: при его требовательности сие является несусветной редкостью). Кузнец натянул на влажную от пота кожу рубаху и углубился в какие-то рассуждения. Возможно, стоило бы внимательнее отнестись в тот момент к непривычным колебаниям освобождённого раба, но… Когда-то разрешив своему ученику себя ударить, Тин вовсе не подозревал, что сам себе пообещал серьёзную опасность. На сей раз Боир, спокойно и серьёзно косившийся на своего наставника, поставил меч в угол и, выходя, неожиданно объявил:

— Я помню. И ты мне разрешил.

Его короткий тяжёлый удар в живот не просто сбил дыхание, а свалил с ног ошеломлённого Гаура. Сказалась разница в силе и весе. Тиннарис буквально задохнулся, а весь мир погрузился во мрак с мельтешащими разноцветными огоньками. Когда прояснилось, над ним склонился всерьёз встревоженный Соул.

— Ты в порядке? Что случилось? Кто тебя так?

— Хм… Я, кажется, совершил открытие: нельзя легкомысленно использовать слабости ученика… Он может и припомнить сгоряча данное

обещание, оказавшись злопамятным, — с грандиозным трудом выдавил поверженный, посмеиваясь.

— Боир?! Он с ума сошёл! За что?!

— Я ему разрешил в самом начале… За… Не поверишь! Ланакэн будет в восторге! За то, что собирался повесить Силион когда-то… Я его этим раззадоривал. Не ожидал, что у рядового слуги настолько тяжёлый кулак!

— Он же кузнец! Не забыл? — хмыкнул Нгдаси, прощупывая живот всё ещё сидящего напротив него весельчака. Мрачно поцокал и добавил: — Он мог плохо рассчитать и пришиб бы тебя тут по-неопытности. Чего ты такой довольный?

— Он смог меня положить! Мой ученик, который так беспокоил неповоротливостью, смог меня свалить с ног! Я… Кажется, я всё-таки рад, хотя с ним надо будет поговорить… Не хотелось бы, чтобы в следующий раз вместо кулака-кувалды на меня обрушился его двуручный клинок… Конечно, Миатс честно бросил вызов, но… Мало ли! В бою хотелось бы верить соратнику позади, — у убийцы григстанов появилось выражение некоторой тревоги, но довольный огонёк в глазах не померк. Соул остался реакцией озадачен и крайне недоволен, а потому отправился на поиски виновника. Отыскал уже в кузнице, занятого привычным ремеслом, подошёл вплотную и хмуро заметил:

— В следующий раз, если вздумаешь тут устраивать драку со своими, хотя бы меня — лекаря — позови, а не бросай валяться одного.

— Тин?.. Что с ним?! — испугался не на шутку за учителя Миатс. Привыкший к несокрушимости Тиннариса, никак не ожидал от своего поступка серьёзных бед. Радовался, что смог исполнить свою угрозу и всё-таки повалить с ног мелкого, но нереально юркого воина. И вот теперь спокойствие рассыпалось…

— Нормально, к счастью. Но… Когда я пришёл туда, он валялся под ногами, оглушённый тобой. Вообще… вы ненормальная парочка! Но… в следующее сражение, кажется, тебя стоило бы взять. Поговорю с Ланакэном. Там тебе будет куда выплеснуть лишнюю силу.

— Благодарю, господин Соул! — счастливо отозвался ремесленник. Разве что в ладоши не захлопал! Вовсе не за тем сюда шёл Нгдаси, однако пришлось обречённо покрутить головой, поджать губы и направиться исполнять данное слово.

Как только врачеватель удалился, Боир опрометью бросился искать наставника. Хоть и злился за грубое отношение к женщине, которой обязан своей свободой, но… Вовсе не собирался действительно травмировать. К тому же и благодарен очень уж за многое. Найти Беловолосого Крушителя труда не составило. Боец как раз готовил обед (сильно впечатлила его прожорливость, ибо одному столько поглотить вроде нереально), заметил посетителя и напряжённо посмотрел навстречу, ожидая слов.

— Я не думал, что смогу действительно так сильно… — начал робко ученик, враз потерявшись под столь пристальным исследованием собственной персоны.

— Жалеешь? — бесстрастно уточнил Гаур. Миатс поколебался, а затем… разгорячённо напомнил:

— Нет. Только о том, что, как я понял, несколько перестарался. Ты сам мне позволил! Пусть ты и мой учитель, но ты регулярно стараешься оскорбить женщину и пытался убить её не по закону! Она подарила мне шанс вернуться к вольной жизни!

Сам несколько испугался собственной прямоты — лишиться учителя равноценно сведению на нет всех своих последних достижений.