Рождение
Шрифт:
— Поэтому и не выходит… Я ж не крестьянин! Я с лопатой… хм… не очень-то так как-то, — хмуро заметил лекарь. В очередной раз попробовал повторить, но не сумел. Друг поколебался, но протянул внезапно своё «оружие». Ещё хуже. Надо признать, Соул и огорода-то никогда не держал, не то что пробовать защищаться инструментом для рыхления почвы или создания углублений. Его это явно расстроило, но не хочет признавать собственную беспомощность. Самое печальное для него: двурукий, помогавший им, удивительно легко подхватил новую манеру владения клинком. Словно бы только и ждал вожделенного примера.
Когда тренировка закончилась, Нгдаси остался сильно разочарован. Неудача повергла его в недоумение и досаду. А бывший сосед глубоко задумался, чем помочь. Идея пришла на ум довольно быстро — осталось найти небольшой промежуток в повседневных заботах и осуществить.
Уже утром врачеватель, откровенно заспавшийся, проснулся от решительного стука у входа. За завесой обнаружил Ланакэна. Зевнув, хозяин жилища виновато
— Я опоздал на тренировку? Вчера роды были очень тяжёлые у одной фермерской… Поздно лёг… Сейчас соберусь…
— Я договорился с Растом на завтра. У нас с тобой специальная тренировка! Собирайся, живей! — весело отозвался бывший ученик. Друг вяло кивнул и поплёлся собираться.
Они прошли уже достаточно большое расстояние, когда Нгдаси, сообразил, что остался не в курсе цели их похода. На озвученный интерес прозвучал несколько сбивчивый ответ:
— Ну… Я же говорил, что я крестьянин? Могу научить копать, пахать, столярничать тоже вот… Вот и буду учить тебя копать. Цветы сажать идём. Подаришь, как вырастут, своей невесте.
— У меня нет невесты. В женщине я вижу только помеху для своей независимости, — напомнил товарищ, размышляя над правильностью подхода к собственному обучению.
— Тогда подаришь Тални! — нашёлся непредсказуемый иногда Осилзский с непроницаемой миной.
— А? Почему… Тални? — даже сбился с хода собственных рассуждений собеседник.
— У него скоро будет невеста… Уверен! Он и сам ещё не совсем заметил, но я уверен! Вот и подаришь ему, чтобы было, чем поразить девочку, — рассудил спутник.
— Лиам? С ферм которая? Да, кажется, ему пригодятся, — приходится согласиться.
— А вообще… семян под руку других не попалось, — наконец сознался Создатель Убежища.
Солнце уже поднялось высоко, а впереди появились заросли невысоких кустарников, где можно попробовать отыскать подходящее для грядки место. Между веток шныряют яркие и пёстрые мелкие птички, лакомящиеся янтарными плодами. Их продолговатые зубастые мордашки то и дело оборачиваются на громадных рядом с ними двуногих в попытке оценить угрозу. Старательно имитируя повадки малых драконов, они перепархивают с одного растения на соседнее, однако их умения едва хватает. Зато отлично бегают и при необходимости вполне сносно пускают в ход равно как мощные длинные ноги, так и оперённые когтистые передние лапки. Эти животные вызывают симпатию: вероятно, из-за певучих голосов, а может, из-за яркой характерной окраски (чёрно-горчичных пестринок, белого воротника у основания длинной гибкой шеи, тёмно-красного венчика на темени и золотистых больших глаз). Здесь люди и решили обосноваться. Так называемая «тренировка» больше походит на урок сельскохозяйственной деятельности. Выяснилось: талантливый медик абсолютно не умеет обращаться с огородным инструментом. Осилзский боролся со смехом довольно долго, но, наконец, не удержался и откровенно залился весёлым хохотом, заставив товарища буквально побагроветь, а любознательных пернатых укоризненно наклонить головы.
— Как тебе удалось, а? Ты же родился в нашем посёлке в обычной крестьянской семье, хоть и лекарей!
— Родился, но потом… Я ушёл оттуда. И учился совсем другому ремеслу.
— Да, помню, как ты вернулся…
— Когда мне было десять, прошёл мор… Болезнь косила всех людей, не разбирая цвета глаз. Вот только… Среди человеческого населения умирали очень многие, а у григстанов — ни одного смертельного исхода! Понимаешь? Тогда умерли мои родители… И тогда же я понял, что хочу научиться григстанскому мастерству врачевания, — неожиданно принялся рассказывать Соул. Данная тема всегда оставалась будто бы под запретом. До сих пор они ни разу не обсуждали его прошлое.
— И где же ты выучился ему? — поддержал Ланакэн, уже совершенно серьёзный.
— У григстанов. Я нашёл одного специалиста, очень талантливого, хотя и несколько странного. Он жил всегда один и нуждался в помощнике. Я им и стал. Я притворился, словно бы нем. Я немного умел читать — это так помогло! — рассказывал Нгдаси задумчиво.
— И долго он не понимал?
— Он многое рассказывал мне, думая, будто я не в своём уме. Потом посчитал меня сообразительнее, чем казалось, и стал прибегать к моей помощи даже при операциях. Я изучил очень много. Так продлилось пять лет. Потом я ушёл… Вынужден был уйти. Мне показалось, что я успел узнать ничтожно мало, но выяснилось: в моей среде столь ценные сведения незаменимы! Я стал спасать жизни, а за это мне давали всё необходимое, чтобы больше уже не расходовать время на занятие земледелием.
— И… все эти пять лет… ты…
— Молчал? Да, при нём конечно! Иначе мне столько не вызнать бы никогда! Он и григстанам не особо доверял, а уж человека учить и вовсе безалаберность! — Ланакэн вдруг остановил его речь коротким жестом, вслушиваясь в звуки окружающей природы. Откуда-то совсем рядом раздаётся громкий шелестяще-трещащий звук, стремительно приближающийся источник которого вызывает безотчётное беспокойство. И именно в это мгновение Соул внезапно обнаружил в нескольких десятках шагов от них незнакомца, тоже прислушавшегося к постороннему шуму. Наряд григстанина расставил всё по местам, заставив поспешно сменить лопату на клинок. Пришелец одет в полотняные штаны и рубаху, поверх их носит примитивные хитиновые доспехи. Меча нет, но по широкому поясу и в специальных накладках на груди покоятся небольшие метательные дротики, вдоль бедра болтается крупный охотничий нож, а за спиной —
— Стрекк… [17] — одними губами пробормотал Осилзский, тоже вынимая оружие. Это редкое животное не живёт в Оутласте, но имеет нехорошую особенность: летает на весьма большие расстояния от родины в поисках пищи. Самый страшный хищник на Олатаме, но распространённый значительно южнее, показался буквально через несколько мгновений, оглушив треском громадных крыльев. Поколебавшись, повис в воздухе на краю леса, выбирая предстоящее пропитание, и метнулся на незнакомца. Гарпун рассёк воздух и врезался в голову с огромными сферами фасеточных глаз, похожими на причудливую коллекцию огранённых драгоценных камней, между которыми искрятся кристаллы трёх простых глазков. Удар… и оружие беспомощно отскочило на траву. Животное отлично защищено: будто летающий кусок брони цвета неба… Соул осознал, что не сможет лишь наблюдать, как чудовище обезглавит их врага. Как бы то ни было, но в данной ситуации показалось подлым равнодушно ждать. Врачеватель наклонился пониже и бросился под слегка изгибающуюся поверхность словно бы отлитого из голубой скалы брюха. Непреодолимость опасности вынудила отключить лишние ныне эмоции. Постарался вонзить лезвие чуть сзади от последней пары конечностей, где сходятся пластины хитинового скелета, но… Ошибся. Клинок не смог прорубить толстый слой лёгкой, но прочной защиты. Когтистая лапа отбила следующую атаку, но промахнулась (человек успел отдёрнуться на спасительные полшага). Возможности, однако, повторить выпад не предоставляется. К тому же от первого столкновения рука онемела от боли, как если бы только что кулаком постарался разбить скалу. И тут настигла вторая конечность хищника: острия лишь слегка зацепили по касательной затылок, впустую «скребя» воздух, но и того достаточно. Слишком уж разные по силам и величине соперники. Нгдаси отлетел в темноту, заметив: пальцы не удержали ставшую непомерно тяжкой ношу рукояти. Когда мгла рассеялась, грохот практически прозрачных крыльев по прежнему стоял в ушах. Прошло лишь несколько мгновений. Насекомое передумало и развернулось, стремясь добить уже поверженную жертву, распростёртую так близко. И тут вмешался Ланакэн, юркнув между упавшим другом и нападающим животным. Меч ловко нырнул в зазор мощных мандибул. Разбить их таким образом, конечно, нереально. Но сдержать атаку удалось. Вот только со сломанной правой рукой приходится обходиться лишь левой. Осилзский зарычал, пытаясь справиться с давлением могучего существа, изогнувшегося от стремления одолеть внезапную преграду. Острые челюсти в попытке грызть незнакомый материал то и дело цепляют кожу. Сил двуногого млекопитающего чрезвычайно мало. Это не продлится долго. Если повелитель неба догадается пустить в ход когтистые лапы — человека сметёт, будто сухой опавший лист ураганом. Лекарь невзначай бросил взгляд на охотника. Григстанин уже подобрал гарпун и явно пытается придумать новый способ вступить в схватку. Встретившись глазами, они договорились без слов. Соул скользнул к мечу, поднял всё ещё безумно тяжёлую сталь и поймал момент, когда сыграет свою роль непредвиденный союзник. Гарпун на сей раз пущен не в самого стрекка, а так, чтобы тянущаяся следом верёвка охватила гибкое членистое тело, ритмично колеблющееся от частого дыхания. Сдержит лишь на несколько вздохов — не более, но достаточно для отвлечения от вновь возникшей опасности внизу. На сей раз Нгдаси выбрал мишенью тонкую шею. Подкатился под нависшие прочные когти, ударил точно остриём в сочленение и сразу осознал: на сей раз — получилось. Отверстия дыхалец рядом конвульсивно дрогнули, обдав душным выдохом гибнущего агрессора. Когти передних конечностей лихорадочно сжались в поисках виновника. Предводитель Сопротивления уже потерял все силы, но хищник конвульсивно отдёрнулся, а затем повалился, круша кусты крыльями в предсмертной агонии. Огромные челюсти выпустили удерживаемое оружие так внезапно, что наследник Аюту чуть не рухнул на освободившееся место товарища.
17
Стрекк — крупное насекомое, потомок стрекоз (Odonato, Anisoptera, Aeschnidae). Достигает иногда длины 3–5 метров, в размахе крыльев — 3–4 метра. Активный дневной хищник как в состоянии имаго (взрослом), так и в состоянии личинки-нимфы (развивается в крупных водоёмах, чаще — пресных). Неполный цикл превращения. В народе его часто называют «собиратель голов», так как умерщвляет жертву, откусывая ей голову, перед непосредственным поеданием. Линька происходит только в личиночной стадии. Сброшенные покровы используются в хозяйстве, отличается особой прочностью и гибкостью (в определённых частях).
— Должно быть, впервые собирателя голов убили, срубив ему голову, — со спокойной рассудительностью вывел зеленоглазый помощник. — Удачная охота, надо признать! Что-нибудь возьмёте? Тут будет на довольно хорошие доспехи, мяса куча… Продать можно…
— Нет. Мы же убили его… Это не в наших правилах, — неосознанно поморщился от предложения Соул, вытирая со лба кровь: первый удар не прошёл бесследно. Царапина надо лбом неприятно кровоточит, хотя и не является серьёзной травмой, даже не заметил её поначалу. Ланакэн, на всякий случай, поспешил занять позицию слева. Он всё ещё сжимает оружие, не зная, что ждать от григстанина по завершении сражения, хотя это стоит очевидного усилия.