Рожденная для славы
Шрифт:
Я терпеливо ждала приговора суда. В исходе следствия можно было не сомневаться, но все же к какому выводу придут судьи — несчастный случай или самоубийство? Лучше, если несчастный случай.
Как я и предполагала, судьи не решились выдвинуть обвинение против могущественного лорда Дадли, воспротивиться воле королевы. Итак, версия несчастного случая была официально подтверждена.
Правда, горничная Эми, некая миссис Пинто, прожившая со своей хозяйкой много лет и преданная ей всей душой, намекала на душевные терзания своей госпожи. Но в то же время
После вынесения приговора суда Роберт возликовал, Сесил успокоился, одна лишь я продолжала тревожиться. Я знала, что эта скверная история еще не закончена.
Роберт вернулся ко двору. Никто не осмеливался упоминать о кончине леди Дадли в его присутствии. При мне тоже помалкивали, однако я знала, что придворные вовсю судачат об этом событии и многие сомневаются в правильности приговора. На Роберта все смотрели как бы новыми глазами. Он обрел репутацию человека, которому лучше не перебегать дорогу. Я же старалась вести себя так, словно ничего особенного не произошло. Мол, моя благосклонность к Роберту объясняется тем, что он мой верный слуга, обладающий многими замечательными качествами, но не более того.
Роберт постоянно находился рядом со мной, я обсуждала с ним государственные проблемы, и его советы явно шли на пользу стране. Однако по многим признакам я видела, что мой шталмейстер мысленно уже примеряет королевскую корону.
Мне было жаль Роберта, ведь ему пришлось столько перенести, и я была ласкова с ним в эти дни. А что, если он действительно невиновен? Тогда груз павшего на него подозрения должен быть особенно мучителен. Если же Роберт повинен в смерти жены… Что ж, он пошел на это злодеяние ради меня.
В присутствии Роберта я оживлялась, настроение мое поднималось. Когда же его не было, скучала и томилась. Мне нравилось его смуглое лицо, его надменность, его упрямство, исходившая от него жизненная сила, небрежность, с которой он отмахивался от опасности.
Следует признать, что теперь, после смерти Эми, я любила Роберта еще больше, чем раньше.
Он все время донимал меня разговорами о свадьбе.
— Это невозможно, — говорила я. — Страна все еще сплетничает о смерти твоей жены.
— Если ты не выйдешь за меня, люди решат, что ты действительно виновна.
— Еще больше они уверятся в моей виновности, если я за тебя выйду. Милый Роб, неужели ты не понимаешь, сколько зла наделала эта история?
— Глупости.
Роберт все чаще и чаще забывал, что разговаривает с королевой, а я не всегда ставила его на место. Мне даже нравилась его дерзость, она была неотъемлемой частью его мужского очарования.
— Все к лучшему. Смерть Эми расчистила нам путь.
Когда он так говорил, я не сомневалась в его виновности. Не знаю, каким образом, но Роберт подстроил злополучное
Сесила все больше и больше беспокоило мое безбрачие. Он говорил, что время идет, а наследника все нет. Не собираюсь же я ждать до той поры, когда минует возраст деторождения?
— Ничего, я еще молода, — обиженно возразила я.
— Ваше величество, народ ждет наследника, — не сдавался он.
Я отвечала уклончиво, но Сесила было трудно сбить со следа.
— Я даже согласился бы на то, чтобы вы вышли за Роберта Дадли, — заявил он. — Вы так его любите, что наследника долго ждать не придется.
Я утратила дар речи.
— А как же скандал?
— Возможно, для начала придется заключить тайный брак. Когда родится наследник, народ все вам простит.
— Ничего, мой народ снова будет любить меня, — твердо сказала я. — Дайте только время.
— Наилучший выход — брак. И если вы твердо решили, что это будет Роберт Дадли, быть посему.
Должно быть, Сесил думал, что я приду в восторг от его предложения, но он ошибся.
— Нет-нет, — ответила я. — Я должна подумать.
На самом деле решение уже было принято. Как бы я ни любила Роберта, в мужья он мне не годился. Он мечтал о том, чтобы самому стать монархом, и уже сейчас держался так самоуверенно, словно на его голове сияла корона. Я не могла допустить, чтобы со мной на троне сидел еще кто-то. Я одна буду владычицей этой державы!
Оглядываясь назад, могу сказать, что смерть жены Роберта стала чуть ли не самым главным уроком моей жизни. Если бы я не воспользовалась этой наукой, была бы недостойна носить корону.
ГРАФ ЛЕСТЕР
Среди дам королевской опочивальни было немало очаровательных, прехорошеньких особ. Я подбирала свою свиту из красивых придворных обоего пола, на лица которых приятно смотреть. Слава Богу, я была достаточно хороша собой, чтобы не ревновать к смазливым дворяночкам, а аура королевской власти придавала моим чертам поистине неземное сияние.
Больше всего я отличала трех фрейлин — Мэри Сидни, Джейн Сеймур и Леттис Ноуллз, причем каждая из них снискала мое расположение по разным причинам.
Мэри Сидни была милым, привязчивым созданием, а поскольку она приходилась Роберту родной сестрой, между нами существовала особая связь. Мэри обожала всех своих родственников, но Роберт был несомненным ее любимцем. Она все время рассказывала мне забавные истории из его детства, и мы вдвоем понимающе улыбались проделкам маленького Роберта. Мэри была предана мне всей душой, да и ее супруг, Генри Сидни, мне тоже нравился. Когда мой брат Эдуард вступил на престол, он сделал Генри Сидни членом своей Тайной Палаты. После того как герцог Нортумберленд выдал за Сидни свою дочь Мэри, все стали поговаривать, что счастливца ожидает великое будущее. Брак оказался удачным, Мэри отличалась ласковым, нежным нравом, с такой женой любой мужчина был бы счастлив.