Рожденная для славы
Шрифт:
— Вопрос такой: «Что легче стереть из памяти — ревность или злой оговор?»
Я улыбнулась, а Роберт, взглянув на меня, бесстрастно повторил вопрос.
Ты и в самом деле ревнуешь, милый Роберт, подумала я. Ревнуешь, как и я. Глупо причинять друг другу такие страдания.
Вслух же я ответила:
— Милорд Лестер, трудно забыть и о том, и о другом, но ревность мучает больше.
Все зааплодировали, словно я сказала нечто необычайно мудрое, а Роберт вспыхнул и отвел глаза.
Праздник получился не слишком удачным.
Каково же было мое негодование, когда я узнала, что Роберт собирается драться на дуэли. Конечно, какой женщине неприятно, если мужчины готовы из-за нее вступить в смертельный поединок, но мысль о том, что моего Роберта могут ранить или, того хуже, убить, привела меня в трепет.
Выяснилось, что наутро после игры в Короля Боба Роберт послал сэру Томасу записку, в которой извещал, что скоро лично нанесет визит своему обидчику и захватит с собой увесистую палку, дабы преподать хороший урок. Ответить на подобное послание можно было только вызовом, и Хенидж велел передать графу Лестеру, что ждет с нетерпением его визита со шпагой в руке.
История получилась весьма нелепая.
Я немедленно послала за Хениджем. Во дворце все притихли, ожидая бури. Фрейлины перешептывались по углам, пугливо поглядывая в мою сторону. Эти дуры были уверены, что Роберт вышел у меня из фавора. Я же не допустила бы, чтобы с его головы упал хотя бы волос. Да и красавчика Хениджа мне тоже было жаль.
Неподалеку крутилась Леттис Ноуллз. Я подумала, что вполне можно было бы отправить ее в Ирландию, к мужу, но это означало бы, что я признала свое поражение.
Пока же следовало положить конец дурацкой дуэли.
Хенидж преклонил передо мной колено, предвкушая, что сейчас на него обрушится поток милостей. Кажется, этот болван и в самом деле рассчитывал на мою благосклонность. Должно быть, собирался прикончить Роберта и принести мне его голову на подносе или что-нибудь в этом роде.
— Итак, мастер Хенидж, — ядовито начала я, — вы решили затеять дуэль, хотя вам известно, что я строго-настрого запретила эту преступную забаву.
— Ваше величество, — стушевался сэр Томас. — Я… я всего лишь хотел преподать урок…
— Ага, так вы еще и учитель! Хотели научить графа Лестера хорошим манерам, да? Указы вашей государыни для вас — пустой звук. Вам бы только шпажонкой помахать!
— Ваше величество, но граф Лестер первый стал угрожать мне…
Я поджала губы, всячески изображая презрение. Подняться с колена Хениджу не позволила — пусть все придворные знают, что в моем королевстве дуэлям не место.
— Если вы надеялись подобным разбойничьим образом заслужить мое расположение, то вы ошиблись. Я не потерплю ни драк, ни ссор.
— Но ваше величество… — жалобно протянул Хенидж.
А я представила, как мой Роберт лежит на траве, истекая кровью, а над ним торжествующе заносит шпагу Хенидж. Невыносимая картина! Я размахнулась и со всей силы влепила сэру Томасу пощечину.
По его расцарапанной щеке потекла струйка крови, и мне сразу стало жалко этого бедолагу. В конце концов им двигала любовь. Пусть даже не любовь, а честолюбие — кто стал бы его за это винить?
— Ладно, мастер Хенидж, вы можете идти. Но учтите, что я не позволю никому бросаться с мечом на моих подданных… Да и себя тоже поберегите.
Он вышел такой сконфуженный, что я крикнула ему вслед:
— Мне не хотелось бы, чтобы мой двор вас лишился, мистер Хенидж! Помните об этом!
Его лицо просияло улыбкой, он с довольным видом поклонился и ретировался. Никогда больше этот человек не осмелится задирать моего Роберта.
Затем я послала за графом Лестером.
Если бы он явился ко мне, пристыженный и виноватый, я наверняка простила бы его. Я спросила бы его напрямую, чем он там занимался с Леттис, возможно, на время запретила бы ему появляться при дворе, а вскоре, конечно же, вернула бы обратно. Однако Роберт был настроен непримиримо. В глубине души я не ждала иного. Безусловно, мне хотелось, чтобы Роберт стал просить прощения, но именно таким, непреклонным и упрямым, я его и любила. Роберт никогда не скупился на комплименты, его страстные речи всегда казались мне несколько преувеличенными, но я всегда знала: этот человек влюблен не только в корону, но и в меня.
На сей раз он был мрачен, высокомерен и несговорчив. Всем своим видом граф Лестер показывал, что ему и сама королева нипочем, а я с подобным отношением смириться никак не могла.
— Итак, вы считаете, милорд, что королевские законы не для вас писаны? — начала я. — Как объяснить вашу ссору с сэром Томасом?
— Я не потерплю, чтобы меня оскорбляли всякие ничтожества.
— О каких это ничтожествах вы говорите? Мастер Хенидж — один из лучших моих придворных.
— Ну, если таково мнение вашего величества…
— Да, таково! И зарубите себе это на носу.
Роберт презрительно передернул плечами, а я подумала: вот что происходит, когда отдаешь одному мужчине столь явное предпочтение. Роберт зарвался, следовало преподать ему урок.
— Я всегда желала вам добра, милорд! — воскликнула я. — Но вы не единственный, кто может претендовать на мою милость. У меня есть и другие слуги. Запомните раз и навсегда, мастер Дадли, в этой стране есть только одна госпожа, а господина здесь нет. Люди, которых я возвысила, могут так же легко оказаться внизу. Моя благосклонность еще недостаточное основание, чтобы вы вели себя так дерзко и вызывающе.