Рожденная для славы
Шрифт:
Астролог тешил меня рассказами о чудодейственном эликсире, над которым работал уже много лет. Когда эликсир будет составлен, я обрету вечную молодость и несметное богатство. Конечно, я не очень верила в эти басни, но слушала их благосклонно. Иллюзии — лучшее противоядие против жизненных горестей. Мудро поступает тот, кто не избегает утешения, даже если оно мнимое. Разумеется, при этом не нужно забывать, что сам себя обманываешь, и не относиться к этому утешению слишком серьезно. Обретенный с годами опыт научил меня, что ключ к жизненному успеху — правильное понимание собственной натуры. Мне повезло, я обладала обеими столь мало совместимыми сторонами —
Этим умением, увы, не обладала моя сестра королева Шотландская.
Дальнейшие события это подтвердили.
Вначале я не поверила в случившееся. Мне казалось, что даже Мария не способна на подобное безрассудство.
Однако слухи расползались все шире и шире. Все настойчиво говорили, что лорд Босуэлл — любовник Марии Стюарт. Рассказывали совершенно невероятную историю о том, что этот вельможа якобы изнасиловал королеву прямо в Эдинбургском казначействе. Я часто думала о том, с каким ужасом — а может быть, восторгом? — Мария подчинилась этому грубому, свирепому дикарю, столь разительно отличавшемуся от слабого, безвольного Данли. Затем последовали события той памятной, загадочной ночи в Кирк-о-Филде, когда был умерщвлен Данли. Я с нетерпением ждала подробностей. Гонцов из Шотландии было велено немедленно проводить в мои покои. Я собирала факты по частям, желая получить полную картину произошедшего. Особенно часто в эти дни я вспоминала историю таинственной смерти Эми Робсарт. Она была нежеланной женой, Данли — нежеланным мужем. В обеих историях фигурировал смелый любовник, стремившийся завладеть женщиной и короной.
Ах, Мария, думала я, ты в смертельной опасности. Понимаешь ты это или нет? В свое время мне пришлось пережить нечто подобное, поэтому-то я понимала, в каком сложном положении оказалась шотландская королева.
И все же существовала значительная разница. На сей раз речь шла о явном и преднамеренном убийстве, в деле же Эми Робсарт доказательств не было.
В доме, где остановился на ночлег Данли, произошел взрыв. Среди обломков дома нашли трупы самого Данли и его слуги. Оба были в ночных рубашках, оба мертвы, хотя ран на теле ни у того, ни у другого не было.
Объяснение напрашивалось само собой: сначала произошло убийство, а уже потом взрыв, призванный скрыть следы преступления.
Но злоумышленники просчитались — их преступный замысел обнаружился.
Кому же понадобилось избавиться от Данли? Естественно, королеве и ее любовнику Босуэллу.
И это было еще только начало.
Босуэлл вновь разъезжал верхом по улицам Эдинбурга, размахивая шпагой и вызывая на поединок любого, кто усомнится в его невиновности. Ничего не скажешь, злодею не отказать в смелости.
Состоялся суд, но Босуэлла, разумеется, признали неповинным в смерти короля. В приговоре так и говорилось: «Джеймс, граф Босуэлл, очищается от всякого подозрения в связи с умерщвлением короля».
Босуэлл вновь разъезжал по улицам Эдинбурга, вызывая на бой всякого, кто усомнится в справедливости вынесенного вердикта.
Никто не верил в его невиновность, но никто и не осмелился прямо об этом сказать.
Твое положение все опасней и опасней, Мария, думала я. Вспоминала ли она в эти дни обо мне, задумывалась ли о том, как повела себя я, когда жену моего Роберта обнаружили мертвой у подножия лестницы? Если Мария не извлекла урока из моего опыта, значит, она просто глупа.
Она окончательно поставила крест и на своей жизни, и на своей короне, когда вышла замуж за Джеймса Босуэлла.
А ведь он даже не был свободен! Леди Босуэлл считалась добродетельной, благочестивой женщиной, и новоиспеченный король должен был сначала развестись с ней, а потом уже жениться на Марии.
Разумеется, Босуэлл добился развода, и Мария отдала ему свою руку. Весь христианский мир, в котором полным-полно прелюбодеев, отравителей и заговорщиков, в ужасе воздел руки и безжалостно заклеймил эту несчастную женщину, обладавшую небольшим умом, но любвеобильным сердцем.
Даже ближайшие родственники, французские Гизы, отвернулись от Марии. Екатерина Медичи публично объявила, что возмущена и потрясена поведением своей бывшей невестки. Думаю, французская королева-мать получила особое удовлетворение, поскольку всегда ненавидела Марию. Филипп Испанский хранил презрительное молчание. Я же испытывала к Марии искреннюю жалость.
Подумать только, и эта слабая глупая особа мечтала занять мое место и стать королевой Англии!
Шотландские лорды взбунтовались. Они отняли у королевы маленького Якова и передали его на попечение графа и графини Марр. Королеве и Босуэллу пришлось выступить против мятежников во главе войска. У Карберри-хилл Мария сразилась с собственными подданными и потерпела сокрушительное поражение.
Мысленно я была рядом с ней, хотя мне в жизни не доводилось переносить подобных унижений. Какие бы удары судьбы на меня ни обрушивались, со мной всегда была любовь народа. Если бы я лишилась ее, это было бы равносильно потере собственной души. Мария же заслужила гнев и презрение своих подданных. Не знаю, сожалела ли она о браке с Босуэллом, о том, что принесла в жертву страсти свою честь. Плененную королеву с позором везли по улицам Эдинбурга, а толпа осыпала ее оскорблениями: «В костер шлюху! В костер! Смерть мужеубийце!»
Я представляла себе ее, грязную, оборванную. Много ли осталось от ее красоты, которую так воспевали поэты?
Королеву заперли в доме эдинбургского прево, а за оградой всю ночь бушевала чернь. Я так и видела красное пламя факелов, забившуюся в угол Марию, льющую слезы по утраченному величию.
Королева стала пленницей собственного народа, ее заточили в замок Лохлевен, но там она сумела очаровать юного Дугласа, и он устроил ее побег.
У королевы осталось достаточно верных подданных, чтобы собрать новое войско. Последовала битва при Лэнгсайде и неминуемое поражение. Мария вновь обратилась в бегство. Теперь в Шотландии ей не найти убежища, и тогда она приняла очередное отчаянное решение, как всегда, не слишком мудрое. Правда, мне на ее опрометчивость жаловаться не пришлось.
Оставшись почти без друзей, Мария долго колебалась, куда ей бежать — в Англию или во Францию.
Французские родственники Марии были ею недовольны; королева Екатерина не скрывала своей враждебности. Таким образом, ничего хорошего во Франции изгнанницу не ждало. Оставалась Англия. Туда Мария и направила свои стопы. Глупая женщина, неужто она думала, что я все забыла — и про герб Англии, которым она украсила свой щит, и про титул, который Мария хотела у меня украсть?
Она не знала ни жизни, ни людей, слишком доверившись поэтам, превозносившим ее красоту, и вообразив, что имеет право на поступки, которые никогда и никому не прощают.