Рожденная водой

Уорд Рейчел

Слышал, твой отец кричал. Ты ОК?

Не знаю, что ему ответить. Трудно отразить чувства в эсэмэске.

Милтон не успокаивается.

Ник, я срзн спр ты ОК? Иду к тебе.

Через пару минут Милтон уже на нашем крыльце. Открываю ему раньше. Не хочу, чтобы он звонком разбудил маму.

А ведь с ним надо общаться, рассказать ему про Мисти. Это выше моих сил. У меня начинается истерика, и я долго не могу успокоиться. Мы сидим в гостиной, Милтон

терпеливо ждет, пока иссякнут потоки моих слез и я буду в состоянии говорить.

– Так что произошло? – осторожно спрашивает Милтон.

– Это все моя вина. Он предупреждал. Я пошла против него… И вот результат.

– Против кого? Или против чего? Я не улавливаю смысла. – Он задает вопрос за вопросом, пока не выуживает из меня всю историю. – Ник, твоей вины здесь нет. Если вся история – правда, тогда этот парень… или призрак – настоящее зло.

– Моя вина есть. Я привела его в наш мир, в жизнь нашей семьи. Из-за этой штучки. – Я хватаюсь за цепочку медальона, пытаюсь сорвать его с шеи.

– Ты шею поранишь! Позволь тебе помочь. – Он протягивает руки и раскрывает застежку.

– Ненавижу! Я ненавижу эту штуку!

– Ты заглядывала внутрь? – (Я качаю головой.) – Не возражаешь, если я открою его? – (Я снова качаю головой.) – Надо же… заржавели. – Милтон морщится от напряжения, пытаясь разлепить половинки медальона. – Тут нужен хотя бы нож.

– Брось ты с ним возиться, – прошу я Милтона. – Это пр'oклятая вещица. И я проклята, пока не найду способ остановить кошмар.

– Каким образом?

– Еще не знаю. Мама говорила, что в прошлом они победили Роба своей любовью. Отец пожертвовал собой ради маминого спасения.

– Что, серьезно?

– Серьезнее не бывает.

В моей голове возникает план, как заставить Роба навсегда убраться из жизни родителей. Не скажу, что он мне нравится, но, похоже, другого выхода нет.

– Милтон, я позвала его, и я должна прогнать. Нужно… принести жертву.

Милтон во все глаза смотрит на меня, словно пытаясь прочитать мысли. У него меняется лицо.

– Нет, Ник. Ты не должна делать никаких… глупостей.

– Милтон, столько девочек уже пострадало. Подумаешь, одной больше!

– Ушам своим не верю, – морщится Милтон. – У тебя мозги от жары расплавились! – Он хватает меня за плечи и трясет.

– Прекрати! – кричу я.

– Не прекращу, пока не перестанешь молоть чушь! Чем ты поможешь родителям, если пожертвуешь собой? Что это изменит? Это не воскресит утонувших девчонок. Не вернет Кристи и даже твою собаку.

– Возможно, это остановит его. Если я пожертвую собой, покажу ему всю силу моей любви к родителям…

– Нет! И думать забудь! Я тебе не позволю!

– О чем ты говоришь, Милтон? Ты мне не отец и не старший брат. Ты не сможешь мне помешать!

– Смогу! Я выше и сильнее тебя! – Милтон распахивает руки и заключает меня в медвежьи

объятия.

– Нет, я сильнее!

Я пытаюсь вывернуться из его рук, но он держит крепко. Вскоре я всем телом дрожу от смеха. Осознаю всю глупость нашей детской забавы. Смех переходит в слезы, я плачу. Действительность, в которой я оказалась, совсем не веселая. Я уже не ребенок и должна отвечать за свои поступки. Мне отнюдь не хочется приносить себя в жертву, но иных вариантов не вижу. Я должна делать то, что считаю необходимым. Пусть Милтон или отец пытаются мне помешать. Я все равно вырвусь из-под их опеки и осуществлю задуманное.

Милтон упирается подбородком мне в макушку и слегка покачивает меня.

– Я тебя не отпущу, – заявляет он.

– Ты не сможешь все время меня удерживать.

Втайне мне хочется, чтобы смог.

Мы замираем, стоим, прижавшись друг к другу. Потные, липкие, но нас это не волнует. Главное, я чувствую себя в безопасности. Хотя бы ненадолго.

Закрываю глаза, и передо мной встает лицо Самми Ша. Девочки, утонувшей в озере Терли. У меня перехватывает горло. «Одна. Вокруг вода. Страх, быстро перерастающий в панику. И неоткуда ждать помощи».

Начинаю сомневаться: смогу ли я пожертвовать собой, даже будучи уверенной, что это спасет родителей? Хватит ли у меня смелости? И потом, я не знаю, насколько сильна моя любовь к отцу и матери.

– Может, я сумею с ним договориться, – иду я на попятную, ненавидя себя за малодушие. – Найду его и поговорю.

– Где собираешься искать?

Милтон слегка разжимает руки. Теперь мы видим лица друг друга.

– Он всегда в воде. Но на нашей улице вода в дома больше не подается. Я не могу встретиться с ним, встав под душ. Остается бассейн.

– Бассейн закрыт, Ник. Днем в Сети появилось объявление. Эпидемиологическая служба занимается проверкой воды и все такое.

– Значит, надо отыскать другое место, где есть вода… Например… например, озеро Терли.

– Шутишь.

– Туда можно доехать на автобусе. И я знаю… Я так думаю. Он там уже был, поскольку… сам знаешь… та девочка… Я надену медальон.

– Ник. Я серьезно говорю: это очень опасно. Ты знаешь, что случилось на том озере.

– Я же не поплыву на середину. Немного удалюсь от берега, чтобы поговорить с ним.

– Ник, ты действительно туда собралась? Я тебя не пущу.

– Да, Милтон. Собралась.

Наверное, Милтон что-то улавливает в моем голосе и понимает: меня не переупрямить. Он протяжно вздыхает и говорит:

– Только не вздумай ехать одна. Я поеду с тобой.

– Ты? Со мной?

– Да. Когда?

– Сейчас. Пока мама спит и отец не вернулся.

Милтон снова вздыхает:

– Не срывайся с места. Мне нужно минут пять, чтобы сбегать домой за бумажником.

– Беги. Жду тебя на улице. И, Милтон…