Рожденные лихорадкой
Шрифт:
– Алина! – снова прорычала я, выламывая очередную запертую дверь на моём пути. Это продолжалось коридор за коридором. Дверь за дверью.
И наконец, она зашла в тупик. Она заперлась в одной из дальних спален, где была лишь разделявшая нас дверь, и никакого другого выхода. Я слышала ее всхлипывания по ту сторону двери.
В какую хренову игру играет Книга на этот раз?
Я с остервенением толкнула дверь, быть может, с большей силой, чем требовалось.
Она закричала и схватилась обеими руками за голову, отвернулась и ее вырвало.
Я
А я стояла и наблюдала за происходящим, пытаясь понять, что же на самом деле происходит.
– Пожалуйста, – застонала она. – Пожалуйста. Ты не... нужна мне. Я не... искала... тебя. Я вернусь... домой. Я... уеду.
Какого черта?
– Мы закончим все здесь и сейчас, – прорычала я.
– Пожалуйста, – продолжала плакать она. – Нет! – она отняла одну руку от головы, подняла ее, начав трясти так, как будто пыталась отогнать меня как какого-то злого духа. – Дэррок! – закричала она. – Ты мне нужен!
– Дэррок мертв, – холодно проговорила я, – так же, как и ты.
Моя сестра, свернувшись на полу калачиком, все продолжала кричать.
***
Все закончилось тем, что я ушла.
Не могла больше выдержать ни секунды. А что мне оставалось? Убить иллюзию собственной сестры?
Я развернулась и направилась вниз по лестнице с опущенной головой, сунув руки в карманы. До меня доносился аромат лавандового кондиционера для белья.
На обратном пути я захватила пончик. Он был в пакете на столе, рядом с пыльными цветами в вазе.
И кофе, стоявший рядом, я тоже решила прихватить с собой.
Вместе с кораллово-розовым отпечатком помады на чашке именно того оттенка, что предпочитала моя сестрам – «Летняя Сирена».
Раз уж мне приходится иметь дело с недостатками своего сумасшествия, то почему бы не воспользоваться и его преимуществами.
Жуя недожаренный пончик (может, у них и были необходимые ингредиенты, но мастерством настоящих пекарей они определенно не обладали, и почему же, если все это было иллюзией, мой пончик не безупречный? Неужели я настолько подвержена самовредительству, что собственными руками испортила своё угощение?), я проигнорировала зеркала, мимо которых прошла, и даже не вспомнила о дольмене, пока не оказалась на перекрестке, где оставила Охотника.
Понятное дело, на месте его не оказалось.
Я раздраженно топнула ногой, расколов тонкий слой черного льда, устилающего тротуар.
Я чувствовала себя совершенно потерянной.
Только что я видела невозможное, в очередной раз убедившись, что страх того, что я на самом деле застряла в иллюзии, от которой никогда и не избавлялась, вовсе не беспочвенен.
Но вот остальные детали, вроде неидеального пончика, едва теплого кофе (с пышной пенкой и без сахара, прямо как любит моя сестра), тонкий слой льда на тротуаре – все намекало на то, я пребываю в реальности.
Этим я занималась последние несколько месяцев – постоянно оценивала все, что меня окружало, в попытке обнаружить Истину в последней
Действительно ли Бэрронс выдернул меня из моей иллюзии в ту ночь, в Книгах и Сувенирах Бэрронса, когда (как я надеялась) я сквозь проекцию Ислы увидела, что Ровена, одержимая Синсар Дабх, приняв облик моей биологической матери, пыталась обманом заставить меня отдать ей/Книге мой амулет? Быть может иллюзия, в которую погрузила меня Книга, так никогда и не заканчивалась.
Действительно ли я помогла упокоить Книгу в аббатстве, а затем наблюдала за тем, как ее поглотил Круус, которого после всего заточили внизу?
Или я никогда и не выбиралась из цепких лап Книги?
Вот, мать вашу, в чем вопрос.
Вот он – червячок в моем яблочке.
Той ночью со мной произошло что-то, что заставило меня начать по-настоящему сомневаться в реальности происходящего. Будучи введенной в заблуждение – пусть и в течение ограниченного промежутка времени – я задавалась вопросом, обманывают ли меня до сих пор. Иногда я жила спокойно, веря в то, что я выбралась из иллюзии. Мир вокруг себя я воспринимала как вполне реальный.
Но иногда по ночам, особенно когда мне снилась та жуткая песня, преследовавшая меня последнее время, я задумывалась, может ли случиться так, что из моего подсознания пытается прорваться в сознание что-то, чему я не могу дать конкретного определения – чем бы это ни было – и это что-то существует по другую сторону иллюзии, в которую меня вовлекла Книга.
Планы спасли меня от безумия. Одержимость охотой на Темного Короля ради того, чтобы он избавил меня от своей Книги, поддерживала меня в тонусе.
Эта цель не давала мне растянуться где-то на диване и сдаться из-за того, что я не могу обнаружить приемлемый способ доказать самой себе, что реальность, в которой я живу, вовсе не выдуманная.
Мои фальшивые мать и отец, Питер и Исла, тоже казались вполне реальными.
И вот теперь Алина.
Но история с Алиной была какой-то странной.
Со всем разнообразием несостыковок. Сверкающий бриллиант на ее безымянном пальце. Ее рыдания и то, что она пыталась скрыться от меня. Ее крики, когда я приближалась слишком близко. И то, как она взывала к Дэрроку.
Она жива.
Нет.
Я прижала пальцы к вискам и потерла их.
– Сконцентрируйся, сконцентрируйся, сконцентрируйся, – бормотала я. – Не воспринимай единичную иллюзию как доказательство того, что все вокруг – сплошная иллюзия. Вывод вовсе не столь очевиден. Ты в правильной реальности. Ты победила Синсар Дабх. Единственная иллюзия здесь – это Алина.
Но почему?
Неожиданное безмолвие той, что находилась внутри меня, той, что способна создать такую же убедительную иллюзию, которую мастерски создавала и истинная Книга, было хуже ее "подшучиваний" и моих ответных цитат из По. По крайней мере, наши бессмысленные, странные и безобидные споры были чем-то привычным для меня. И я, можно сказать, уже почувствовала облегчение, когда она вынудила меня убить Мика О'Лири.