Рожденные телевизором
Шрифт:
Прошло время. Мы дожили до очередного концерта по случаю Дня работников органов госбезопасности образца 2008-го. Переменчивый климат ветры отменил. Медведева не было. Речь держал Путин. Речь хорошая, большая, разве что некоторые пассажи типа размышлений о бесспорном авторитете органов внутри страны и вне ее выглядели несколько амбивалентно. Формат концерта балансировал между привычной имперскостью и кризисной скромностью. Отсутствовала бессменная ведущая Светлана Моргунова. Присутствовал известный набор вокалистов – от Валерии до «Любэ», освященный неизменным, как гвоздики на столе советских президиумов, Резником. А где Резник, там высокая гражданская лирика. Мантры о единстве он украсил некоторым отступлением от канона. Шероховатости рифмы и размера в данных отступлениях с лихвой возмещались чувством большого патриотизма. Детишки, в окружении которых вышел пиит, самозабвенно
Между двумя концертами – год, в течение которого ТВ пыталось решать сложные задачи, связанные с неожиданным двоевластием. Ведь долгое время единственным содержанием политики, а значит, и обслуживающих ее программ, оставалась любовь к Путину. И вдруг наступила эра, когда, воспользуемся формулой мудрого Ключевского, следует «жить на два ума, держать две парадные физиономии». (Так он трактовал статус Александра I, вынужденного постоянно лавировать между любимой бабушкой Екатериной II и менее любимым отцом Павлом I.) Проблема, стоящая перед политическим классом и ТВ России, еще более сложная – лавировать придется между двумя лидерами нации, фактическим и юридическим.
Впрочем, долго не думая, сразу стали действовать по известному принципу – кашу маслом не испортишь. ТВ продолжало любить ВВП. Апофеозом высокого чувства стали выборы в Госдуму, которые по сути превратились в очередные выборы Путина. (Потому что кого бы мы ни выбирали последние восемь лет, мы всегда выбираем Владимира Владимировича.) С раннего утра федеральные каналы наперебой рапортовали о столь высоком рвениии избирателей, что становилось страшно – о чем они станут говорить после обеда, когда активность народонаселения перемахнет за сто процентов? Высокогорная Ингушетия соревновалась с ледяным Заполярьем; гордо реяла Чукотка, осененная вечной полуулыбкой губернатора Абрамовича; волновался в очереди русскоязычный Израиль – а вдруг всем не хватит бюллетеней?
Справедливости ради следует заметить – мощный пресс государства по достоинству оценил электорат. Рейтинг информационно-аналитических программ в день выборов неуклонно стремился к нулю, в то время как фильм «Ликвидация», мудро запущенный в эфир вечернего прайма, аккурат к закрытию избирательных участков, дал невиданный успех – примерно каждый пятый зритель смотрел именно его. Послевоенная история в жанре детектива о том, как ловили бандитов в Одессе образца 1946 года, мастерски сработанная замечательным режиссером Сергеем Урсуляком, сразу стала национальным хитом. И название у сериала символическое, ибо ликвидация параллельно сериалу происходила и в общественной жизни страны. Окончательно исчезал прежний ми-ропорядрок, когда в выборах имелся хоть минимальный выбор и смысл.
Вторая реальность вытесняла первую. Экспериментальным путем кремлевские демиурги установили, что ТВ может все: переизбирать президентов, назначать преемников, обеспечивать им заоблачный рейтинг, форматировать выборы таким образом, чтобы высокие цифры доверия преемнику все-таки не превышали триумф в 2004-м предыдущего главы государства. Хотя работа оказалась непростой. В частности, 2 марта перед телевизионными деятелями искусств стояла невыполнимая задача – создать напряжение в спектакле, начисто лишенном драматургии. Правда, была одна интрига, но скорее из области медицинской нежели художественной: явку сначала отменили, а потом сделали из нее фетиш. Призывы прийти на выборы доносились из самых непредсказуемых мест – от Андрея Малахова, привычно копошащегося в чужом грязном белье, до неожиданно запущенного в эфир стадионного концерта с Дарьей Донцовой в роли ведущей и шеренгой каменнолицых московских чиновников. Они, преодолевая животы, исправно тянули ручонки вверх и обреченно голосили: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
Результат отменный – победа! По кремлевской брусчатке, преодолевая непогоду, энергично идут к цели, то есть к эстраде, Путин с Медведевым. На сцене привычно братается рок с попсой, гремит концерт «Россия, вперед!», а два главных человека страны под Расторгуева поднимаются на сцену. Из их речи не вытащишь ни одной цитаты,
После роковых минут начинаются суровые будни. Жизнь «на два ума», «на две парадные физиономии» дается ТВ с трудом. Ведь весь спектр политической жизни по-прежнему материализует один человек. Президент Путин поздравляет народ с Новым годом (теперь уже по всем каналам); он же под елочкой в Кремлевском дворце открывает «Год семьи» (в обрамлении звезд и под аккомпанемент ведущих Шукшиной и Урганта); он же едет в Великий Устюг встречаться с Дедом Морозом. Главный креатив начала года: Путин и Дед Мороз – два господина, с которыми связаны все наши надежды.
Одновременно каналы рьяно обихаживают Медведева. Постепенно волны народной любви начинают омывать и преемника. Первыми за привычное дело берутся мастера культуры. На вечный вопрос: «С кем вы?» – они дружно отвечают: «Да все с теми же». Оппозиция «поэт и царь» решается просто – где цари, там и поэты. Даже лучшая из лучших, Алиса Фрейндлих, на вручении в Кремле главных премий страны считает своим долгом горячо благодарить за награду Медведева и, конечно, Путина, поскольку она интуицией большого художника чует – «гол забивается с хорошей подачи». То ли имперская роскошь Георгиевского зала, то ли ритуальность действа, отдающая сомнительной театральностью, то ли гренадеры при киверах так заворожили актрису, но она перепутала адресатов – талант, для которого всех премий мало, дан ей не теперешним президентом и даже не предыдущим.
А на чаепитии в театре «Современник» после спектакля «Горе от ума» президент выразил неудовольствие плачущим Чацким и поставил ему в пример Александра Матросова. Тот, хоть и сирота, а на амбразуру сразу бросился, потому что сильный человек. Пока камера фиксировала оторопевшего режиссера Римаса Туминаса, рецензент напомнил всем, и ему в первую очередь, о французике из Бордо, который, подобно новоявленным членам ЕЭС, указывает, как нам жить. Внезапность и острота аналогий, метафоричность мышления, страстность изложения открывали новые просторы трудоустройства Путина (после 2020 года) – он вполне может пойти в писатели. Неслучайно многие наши правители, от бурной императрицы Екатерины II до застенчивого гэкачеписта Лукьянова, он же поэт Осенев, предавались сочинительству.
Хотя и Медведеву не чужда, как выясняется, афористичность. Стоило ему несколько раз повторить: «Свобода лучше, чем несвобода», как слово обрело вторую жизнь. Еще недавно казалось, что оно вышло из употребления на ТВ. Его изгнали в качестве знака и символа либерального взгляда на жизнь, несовместимого с эпохой цветущей стабильности. И вдруг, как это часто бывает в России, вмиг все переменилось. На пути возвращения «свободы» к истокам произошел забавный эпизод с Владимиром Познером. Несколько дней он пребывал в ранге ньюсмейкера, открывшего городу и миру страшную тайну – у нас на ТВ нет свободы слова. Многие тотчас принялись со скрытым ликованием цитировать телеакадемика, увидев в его высказывании примету долгожданной оттепели. Радость, однако, была недолгой. Вскоре Познер принялся трактовать свои же слова в ином ключе. Оказывается, его не так поняли: нет свободы без ответственности, а у нас большинство журналистов безответственны, потому и подменяют свободу волей – что хочу, то и ворочу. Интересно, где Владимиру Владимировичу удалось обнаружить таких смельчаков? Точно уж не на телевизионных просторах, тут каждое слово проходит фильтр тройной очистки. Короче говоря, немного погуторили о свободе слова и перестали – тема оказалась уж очень неактуальной.
Учитесь, мальчики!
Ее окончательно вытеснила другая, гораздо более важная тема. Политологи-бормотологи и прочая медийная братия лихорадочно занялась подсчетами. Сравнительная математика дала удивительные результаты: Медведева ТВ показывает гораздо чаще Путина, но упрямые социологические опросы настаивают – Путина электорат любит все равно больше, а значительная часть населения до сих пор уверена, что он и есть президент. То есть магия должности, которая неизменно срабатывает в наших широтах, в случае с Медведевым дала сбой. Политологи-бормотологи забили в набат и даже собрались на «круглый стол». А там уж прозвучала такая крамола, которую и цитировать страшно. Мол, ТВ убивает нового президента. Его показывают с какими-то ткачихами, колхозницами, школьницами, он ниже всех ростом и не знает, что с ними делать – то ли целовать, то ли не целовать. И тут Глеб Павловский изрек кардинальное: «Самые лучшие путинские форматы в отношении Медведева выглядят как вторичные».