Рожденные в завоеваниях
Шрифт:
— Вас? — догадалась Анжа и ее глаза распахнулись.
Торжа утвердительно наклонила голову.
— Новость еще не сообщалась. Я предпочитаю, чтобы она пока держалась в тайне.
— Я понимаю. Это означает, что трое из пяти глав ветвей власти Империи будут женщинами…
— Две женщины и тисан-производитель, но результат один и тот же — равновесие пятьдесят на пятьдесят также ненавистно браксинцам, как женское большинство. Для нас это простой вопрос, и совсем не относится к полу — но для них это будет означать переход от мужской империи к женской. Как только
Торжа наклонилась поближе к девочке.
— Я хочу ввести тебя в Звездный Контроль.
— Вам придется вступить в настоящую схватку! — Предвосхищение удовольствия ярко вспыхнуло в темных, чужих глазах Анжи.
— Но ты согласишься?
— Институт меня не отпустит.
— Еще два года и период твоего базового обучения закончится. После этого ты можешь ездить туда и обратно в Академию.
— Они меня не примут.
— Эбре может отменить запрет приемной комиссии.
— А он это сделает?
— Если к нему найти правильный подход, — улыбнулась Торжа.
— Кажется, у вас есть все ответы.
— Я пыталась предусмотреть все вопросы. У меня нет иллюзий — да, будет нелегко, Анжа лиу. Но я вижу в тебе огромный потенциал, что возможно проявить только на Военной Границе. А ты что скажешь?
— Что я могу сказать? — вздохнула девочка. — Это то, о чем я всегда мечтала. И мне совершенно нечего терять. Да, командир звездного флота. Я отвечаю — да.
— Ну тогда отдыхай и набирайся сил. Эбре находится на Дари и мы можем провести церемонию здесь. После этого Совету Правосудия придется общаться с тобой через меня.
И также Совету Наций, подумала Торжа, и императору. И это не упоминая Институт, который заявляет о фактическом владении девочкой… Но это легко уладить.
Но как, именем Хаши, она собирается все это объяснить Эбре?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
«Чем сложнее язык, тем он больше способен влиять на мысли людей».
149 — И вода спала (ожидание ужаса, которое достигает пика к концу строки 150)
150 — Некая форма осталась на плаву (печаль с намеком на жуткое очарование)
151 — Бледная рука обхватила холодный камень (конец)
152 — Последний фонтан брызг, чтоб покрыть руку смертью.
Я ждала.
Собравшаяся компания молчала. Их лица под маской браксанского образа ничего не выражали.
Наконец кайм’эра Затар кивнул. Я позволила вздохнуть.
— Это было хорошо сделано, — он махнул слуге, чтобы мне заплатил. — Хотя, учитывая твою аудиторию, я удивлен отсутствию привкуса вторичного эротизма в последнем образе.
Я ругала себя за выбор; вслух же стала его защищать.
— Разве для такой аудитории эротическое содержание является неотъемлемой частью образа? Переход в открыто сексуальный речевой режим кажется, по крайней мере мне, ненужным и даже излишним. Таким образом
— О, я полностью согласен с твоим выбором — но меня удивляет, что не относящийся к браксанам человек может быть таким чувствительным. — Передо мной выложили порядочно золотых синиасов. Я попыталась не выдать свое удивление. — Бери их, женщина! Выступление того стоило.
— Благодарю, кайм’эра, — низко поклонилась я.
— Хорошего поэта трудно найти — а женщину тем более, — уверенно сказал Затар. — А как ты пришла к Искусству?
Я выбрала речевой режим воспоминаний и воспользовалась тонкими изменениями интонации.
— Я отказалась от всех прибыльных дел и посвятила себя нематериалистическому увлечению.
Он рассмеялся, еще несколько человек из моих зрителей тоже улыбнулись. Остальные несомненно не понимали, как я использовала иронию, не говоря в комплексном режиме иронии. Как ограничены те, кто может одновременно думать только две мысли!
«Мои учителя были правы, — решила я. — Чем более велик поэт, тем труднее ему найти нужную аудиторию».
— Значит, истинная творческая натура, — заметил Затар. — А твои сочинительские таланты не уступают твоему уму?
Я кивнула с должной униженностью.
— В девятый день этого жента я организовываю развлечения для девяти кайм’эра и избранных членов их Домов — в целом около сорока человек. Мне нужно что-то новенькое, ни в коем случае не оскорбительное, совершенно аполитичное. Подойдет что-то яростное. Пусть будет понятно всем: некоторые мои гости не славятся утонченностью, — Затар сделал драматическую паузу. — Для этого будет еще масса времени, если ты справишься с первым заданием.
Я проигнорировала обещание, о котором свидетельствовал выбранный им дополнительный режим.
— Мне нужен список гостей, — робко сказала я. Я не была уверена, разумна ли это просьба, но улыбка Затара показала, что он доволен.
— Тебе его пришлют. Ты остановилась…
Я посмотрела на золото на столе и решила, что мне пора.
— Курат-Серет, у Декорвы.
— Я знаю этот дом, — ответил Затар. — Тебе пришлют туда список. Еще что-то?
— Нет, — сказала я, но использованный мною речевой режим показывал: да.
— Хорошо, — ответил Затар и пообещал: позднее.
Я чуть ли не вприпрыжку поскакала домой.
Пять ночей — и девять кайм’эра — клянусь покинувшими нас богами, это невозможно!
«Все возможно, — шептала мне моя поэтическая душа (в речевом режиме сомнения). — Позволь мне рассказать тебе историю поэта, который увесил себя обещаниями».
Список Затара принесли очень быстро. Он снабжался настолько подробными комментариями, что лучшего и желать было нельзя. Девять кайм’эра, у всех разные вкусы, да еще и члены их Домов, у них вкусы еще менее совпадают. Что следует говорить браксану, который ждет наглости, но тем не менее ее не потерпит, или тому, кто ожидает, что его будут хвалить, тем не менее насмехается над подхалимством и угодничеством? И как только я согласилась?